наблюдая за парой бродячих собак, которые в свою очередь с неудовольствием наблюдали, как зря пропадают пироги в наших глотках. Одна из них от огорчения убежала; другая, более упорная, а может, более тупая, продолжала смотреть, как мы поглощаем пирожки.
- А я тарелку видел, - вытирая губы, сообщил Сашка.
- Кто же их не видел, - сказал Славка, тоже собрался вытереть губы, но передумал, и купил еще один пирожок.
- Я видел летающую тарелку! Летела-летела - и вдруг зависла.
- Подумаешь! - Славка принялся с неослабевающим аппетитом за следующий пирожок. - У нас дома тоже иногда тарелки летают... Но не зависают, а бьются.
Собака вильнула хвостом и просительно тявкнула. Я дрогнул, и бросил ей недоеденный пирог. Правда, мяса там уже не осталось.
Неожиданно объявилась Майка Борисова, наверное, тоже пришла за пирогами. Увидев собаку, она всплеснула руками, стремительно к ней бросилась и стала ее теребить, сюсюкать и ласкаться, называя милашкой и симпатягой. Обалдевшая от неожиданности собака, даже тихонько зарычала.
- Борисова, что же ты к ней лезешь, - сказал я, старый собачник. - Знаешь, что она о тебе думает?
- Ну, что?
- А думает она: "Что же ты со мной делаешь, чучела. Слюней-то больше меня напустила. А мне, может, противно!" Вот такие ее мысли, Борисова. А еще она думает: "Щас, как цапну! Да блох напущу!"
- Ты... Ты... Ты сам чучело, Просиков! К тому же еще огородное... К тому же... К тому же...
- Что, Борисова, воображения не хватает? Так развивать его надо, на курсы специальные ходить.
- Ну ты и баран, Просиков! Барбос поросячий! - наконец-то нашлась Майка. - Может, у меня и не хватает фантазии, но вот оплеух на тебя хватит.
Сильно сказано. Искренне и от души. Я даже зауважал Майку. Но находиться в ее обществе было решительно невозможно, и мы рванули к прудам.
Но похоже, что я не на шутку раздразнил Майку, если она - то галопом, то рысцой - поскакала за нами, продолжая орать мне в спину, задевающие мою честь и достоинства слова. Много нового и интересного узнал я про себя, но особенно меня поразило то количество животных в родстве с которыми я состою, состоял и состоять буду всегда.
Добравшись до ближайшего пруда, мы плюхнулись на скамейку, под которой Сашка обнаружил полбуханки заплесневевшего хлеба, и стал бросать кусочки крейсирующим по воде уткам.
Теперь досталось и Сашке.
- Ты что же, Прохоров, утяток плесневым хлебом кормишь. Это не годится!
- Годится, годится, - сказал Сашка. - Могу и тебе угостить, может, тарахтеть перестанешь.
- Это низко, Прохоров! Вы с Просиковым - два сапога пара!
- Вовсе нет. У Борьки своя пара, а у меня своя.
- Так ты всех водоплавающих в наших прудах изведешь!
- Глядишь, и не изведу, - пробормотал Сашка, продолжая кидать хлеб уткам. - Вон как жрут, только за ушами трещит.
- Ты-то, может, и поглядишь на это безобразие, а утки уже не смогут.
- Борисова, ты всех уток переполошила, - сказал я. - Смотри, как они на тебя зло глядят и с досады крякают.
- Не могу я терпеть такого издевательства над водоплавающими, вызываю зеленых! - закричала Майка. - Пусть они зачистят окружающую среду от таких, как вы!
Майка убежала на поиски зеленых, а я сказал ребятам, что надо поскорей отсюда сматываться, а то она не только зеленых бойцов, но и белых с красными поднимет.
От Борисовой мы скрылись на другом пруду, но... Кто же знал, что этот пруд облюбовали для отдыха от трудов праведных - Паралич, Жорка Клевак и Пипякин Владимир.
Увидев нас, Жорка ощерился.
- Ну и морда, - прошептал Сашка. - Беспросветная... Нету в ней оптимизма, взгляда на жизнь радостного. И глаза у него красные, небось не выспался, всю ночь колобродил, прохожих пугал. Ишь, какой взъерошенный.
- Может, на крайний пруд рванем, пока не поздно? - предложил я.
- Поздно, Борька, поздно. И нельзя на крайний пруд, там можно нарваться на Сам-Знаешь-Кого.
- Неужели на самого Сокуру?
- Тсс! Не называй его по имени! Это не к добру.
Но зло уже пришло. И злом были Пипякин Владимир, Жорка Клевак и Паралич.
Вслед за Жоркой ощерились и Паралич с Пипякиным.
Не веселили глаз Пипякин, Клевак и Паралич. Нет, оба глаза не веселили. Да что там! Мало какой глаз мог бы вдруг развеселиться при их виде.
- Дымком пахнет... А чего это они костер развели? - спросил Славка. - Жарить чего будут?
Мы с Сашкой вздрогнули. Нет, нет, только не это!
- Что-то я не вижу мяса для жаркого, - сказал Славка. - Может, овощи какие пожарят?
- Плохо, очень плохо, - тихо простонал Сашка. - Какие к черту овощи!
- А что же? - удивился тупой Славка.
- Эй, ты! - закричал Жорка, и указал пальцем на Сашку. - Подходи первым.
Сашка застонал громче.
- Прощайте, друзья! Видно не суждено нам больше свидеться. Вы были не очень хорошими товарищами, но друзей не выбирают...
- Да будет тебе, - я попытался его успокоить. - Присядем, что ли на дорожку по обычаю старорусскому...
До Славки, наконец, дошло.
- Да что же садиться, - сказал он. - Скоро належимся вдоволь, наваляемся...
- Ну, прощай, друг Борька! - дрогнув голосом, сказал Сашка.
- Прощай, друг Сашка. Судьба, значит...
- Да, значит, так. Прощай. Не держи на меня лиха.
- Не буду. Прощай.
- Может, обнимемся.
- Не надо.
- Ну, тогда, до свидания.
- Прощай. Я буду о тебе вспоминать.
- Прощай. Может, когда и свидимся...
- Чудес не бывает. Хотя, как знать... Прощай.
- Слез не надо, пошел я...
- Да проваливай ты скорей! - не выдержал Славка.
- Иди, иди, не упирайся, - позвал Паралич, - а то я с тобой такое сделаю, что даже Муму с Герасимом не делал.
- А что он с ним сделал? - дрожащим голосом спросил у меня Сашка.
- Участь его, наверное, страшная... Глумление одно... Лучше об этом ничего не знать.
Сашка содрогнулся.
- Наше терпение лопнуло! - закричал Пипякин Владимир. - А ну, мошкара, слетайся на костер!
Нехотя мы побрели к костру.
- Зачем вы тут? - потребовал ответа Паралич.
- Мы - юные натуралисты, - несмело ответил Сашка. - Пришли уток и рыб покормить.
- Юннаты? - удивился Паралич. - Настоящие?
- Ну да...
Паралич широко улыбнулся.
- Юннаты - мои задушевные друзья.
Мы немного приободрились, но, как выяснилось, напрасно.
- Небось, капканы на зайцев ставите? - строго спросил Жорка Клевак.
- Когда как, - уклончиво ответил Славка.
- Зачем же капканы, силками ловим... - прошептал Сашка.
- Толково, - заметил Паралич. - Юннаты, народ сноровистый. Пора зайцев в Красную книгу заносить.
- Всех не переловишь, - еще тише прошептал Сашка, и вдруг возвысил голос: - Я - заячий друг!
- А я вообще зайцев не ловлю, - признался Славка. - Я их ем.
Я же сказал:
- Настоящие юннаты цветы на клумбах сажают, а не зайцев ловят. - Я - настоящий юннат!
- Ну что, скальпы с них снимем, или поджарим на медленном огне? - обратился к шайке Жорка.
Этого-то я и боялся.
- Да ну их, неохота с ними возиться. Если только разок каждому по зубам... А то жмут, верно.
- Как же мне без зубов! - опечалился Славка. - Нехорошо... Без зубов я стану на старика похож.
- Конечно станешь, - зарычал от удовольствия Паралич. - Мы все будем звать тебя дедушкой.
Пипякин и Клевак дружно загоготали.
- Летать умеете? - неожиданно спросил Жорка.
Мы отрицательно покачали головами.
- Нет? А научиться хотите?
- Хотим! - закричали мы согласно. - Кто же не хочет, как Ариэль летать или летчик Чкалов.
- Сейчас организуем.
- Полетели! - проревел Паралич.
И он организовал три вылета - один за другим. Сначала полетел тяжелый бомбардировщик Славка. Вдогонку вылетел Сашка. Но первым приземлился я, хотя вылетел и позже остальных, обогнав их на бреющем полете.
Пока мы отряхивались и приводили себя в порядок, Пипякин Владимир сказал, чтобы перед следующими полетами, мы предъявили страховые полисы.
- Ваши младшие братья и сестры должны быть уверены в своем будущем.
- Следующего раза не будет, - застонал Сашка. - Не хочу быть Чкаловым.
- Я свое отлетал, - пропыхтел Славка. - В Ариэли я не пойду.
- Нет ничего лучше для здоровья, как оздоровительный бег трусцой, - высказал я свое мнение. И добавил: - Нет у меня братьев... И сестер тоже. А Чкаловыми пусть другие становятся.
- И где они, идеалы? - скорбно вопросил Жорка. - Паралич, организуй им повторные вылеты.
Вскоре я приземлился в колючем кустарнике. Посадка, на мой взгляд, была жестковата. Я лежал и смотрел на немудреный пейзаж, вдыхая аромат окрестных трав и кустов. Сильно пахло полынью. Пейзаж навевал тоску и острое желание посетить школьный музей естественной истории, или записаться в кружок юных авиамоделистов.
- Один за всех! - прохрипел Славка.
- Все за одного! - ответили мы, и поддерживая друг друга, шатаясь и постанывая, а вскоре и ползком, стремились поскорей покинуть "летное поле".
- Дальше! Выше! Быстрей! - напутствовал нас Пипякин Владимир. - Приходите еще. Полетаем!
Мы проползли еще несколько метров и обменялись мнениями. Мнений было четыре.
Первое. Омерзительное явление, эти хулиганы!
Второе. Черти собачьи!
Третье. Такого шайтана и пса, как Жорка Клевак мир еще не видел.
И четвертое. Таких шайтанов и псов, как Пипякин Владимир и Паралич мир еще тоже не видел.
- Я удовлетворения потребую! - вдруг заорал Сашка.
- Тише, дурак, ты что, спятил! Еще услышат! - зашипел на него Славка.
- Да нет, вроде далеко отползли, - успокоил я их.
На самом деле, отползли мы недалеко.
Нас услышали и вернули на аэродром.
Полеты продолжились. И мы вылетели в третий раз.
Если полеты станут регулярными, то скоро мы станем настоящими воздушными асами!
