- Грачи прилетели! - сказал Васька и почесал в затылке.
- А они никуда и не улетали, - возразил Димка, но в затылке скрести не стал, а просто выразительно плюнул. - Каркают, спать по утрам не дают...
- Это не грачи, а вороны, - объяснил Сашка Прохоров. - А грач - птица весенняя.
- Очень ты умный, Прохоров, - насупился Васька. - Небось надавать тебе по шее, ума-то и поубавится.
- А ты попробуй! - загорелся Сашка, сбрасывая ранец и вставая в боевую стойку.
Похоже, надавал бы все-таки Сашка, но тут Юрка сказал:
- Подумаешь, грачи прилетели! Вон к Вовке Коржикову опять аист домой прилетел, и еще одного братишку принес. А ему это надо?
Да, удивительно. Какой год, паршивец, к Коржиковым летает.
Пока мы обсуждали это событие, азарту в Васькиных и Сашкиных глазах заметно поубавилось.
Школьный двор постепенно заполнялся. Подошли Брусникин с Сабельниковым: первый - невеселый и смотрел хмуро, второй - повеселее, но порой тоже мрачнел.
- Как дела?
- Нас Чича отутюжил.
- Сам?
- Лично руку приложил. Не в настроении был.
- Этот долбак больно дерется.
- Мы знаем, - немного тоскливо сказал Вовка, а Игоряха глупо улыбнулся.
- А тебе что, весело? - удивился Димка.
- Что же мне теперь, волосы на голове рвать?
- Не надо, редкие они у тебя. Гребешок о них точно не сломаешь. Думаю, лысым вырастешь.
- А я думаю, что ты имбецил, - огрызнулся Игоряха.
- Это не соответствует действительности. А ты еще рубаху от злости порви.
- Да не буду я ничего рвать! - совсем рассердился Сабельников.
- Я тоже волосы рвать не собираюсь, - заявил Вовка.
- А вот тебе точно бы не помешало. На папуаса похож.
- Сам ты папуас, - нелюбезно отозвался Вовка.
- Нет, я скорее на Миклухо-Маклая похож.
- На кого, на кого?
- Необразованный ты, - с неодобрением сказал я и покачал головой.
- Да кто он такой!
- Путешественник знаменитый. У нас в классе даже портрет его висит. Хотя о чем это я... Вас же портретная живопись не интересует.
- Нас вообще никакая живопись не интересует, - сурово сказал Вовка.
- А, вспомнил! - воскликнул Игорь. - Ему еще яблоко на голову упало.
- Кому - ему?
- Ну, Маклаю.
- Яблоко упало не на него, а на Мичурина... или на Эйзенштейна, - поправил его Вовка. - Точно не помню.
- На Эйнштейна! Верно! На Мичурина груша упала.
- Чему вас в школе учат, - презрительно процедил я. - Яблоко упало на Мичурина, он его скрестил с другим яблоком и вывел новый сорт. Только потом новое яблоко упало на Эйнштейна, а другое стукнуло Некрасова.
- Интересно, каким сортом яблок ударило по Эйнштейну, - пробормотал Вовка.
- Золотым наливом, а может, и мельбой попало.
- А Некрасова?
- Здесь сложнее, но думаю антоновкой.
- Нет, - не согласился Сабельников. - Антоновкой Чехова стукнуло, а Некрасова нектарином.
- Нектарин не яблоко, - заметил Вовка.
- А что, только яблоки стукают?
- Ты еще про арбуз скажи.
- И скажу. Арбузом Медниса стукнуло.
Витька, стоявший неподалеку, слышал все, что мы говорили, и сказал, что мы все имбецилы поголовно, а яблоко упало на Ньютона, и тот, получив толчок, открыл закон всемирного тяготения.
- Вот отчего ты такой умный, - засмеялся Женька. - От толчков по голове. Может, еще добавить?
Витька обиделся и пошел в класс, а Славка сказал:
- Не хочу, чтобы мне яблоко на голову падало, может треснуть череп.
- На тебя хоть мешок с картошкой с седьмого этажа вывали, ничего с твоим черепом не сделается.
- А если ядром чугунным шарахнуть?
- Нет, чугун - металл хрупкий, - ухмыльнулся Женька, - а голова у Славки крепкая. Чугун не выдержит.
- Сейчас твоя голова не выдержит, - грозно сказал Славка, надвигаясь на Женьку.
Но головы оказались крепкими не только у Славки с Женькой, но и у Вовки, у Игоряхи, у Юрки и Васьки, а также у присоединившихся к потасовке - Тарловича, Прохорова, Томилина... А, всех не запомнишь, может, и забыл кого.
Скоро прибежал Ганнибал Ильич. Стоило ему только рявкнуть: "Ах вы, бараны непослушные!" - как все быстренько угомонились.
Он очень, очень сильный, наш Ганнибал Ильич. И очень громко рявкает.
Но размялись мы перед уроком неплохо. Утром времени на зарядку всегда не хватает.
На уроке я пулял из трубочки жеваной бумагой. Особенно удачным выстрелом попал в очки Тарловичу, и он пригрозил мне кулаком. Это уже серьезно. Генка крепкий парень. Такой же крепкий, как Сестренкин. Даже и не знаю, кто из них крепче. Бывает один раз крепче Сестренкин окажется, а в другой раз, глядишь, и Тарлович берет свое.
Пока я рассуждал, кто из этих двоих сильнее, прицел мой сбился. Правда, по Трахтеру и Меднису я попал, но вот по Ваське промахнулся, и пуля угодила прямо в грудь Нине Федоровне. Я еще автоматически смеялся, но с осознанием того, что я наделал, смех постепенно заглох. Конец всем мечтам и планам на выходной день! Учительница этого так просто не оставит, не говоря о маме с папой...
Но случилось чудо. Нина Федоровна вроде, как ничего не заметила. Взгляд ее был устремлен на портрет Миклухо-Маклая, а глаза наполнились ужасом, непониманием и болью.
Сильно ее проняло. От возмущения она долго не могла вымолвить ни слова.
- Кто? Кто?.. - прохрипела она. - Кто посмел? Кто этот дикарь? Признавайтесь!
Признаться должен был Вовка Брусникин. Это он пририсовал Маклаю очки и папиросу, а потом, как водится, добавил и рожки.
Но Вовка не признавался.
На его месте так поступил бы каждый.
- Дикари! Настоящие дикари! - продолжала бушевать учительница. - Но им-то простительно совершать дикие поступки, они - дети природы, вы же - дети...
Мы сгорали от любопытства. Я думал, что являюсь дитем аиста. Большинство тоже так думало. По-видимому, учительница знала больше. Но она промолчала. Мы были разочарованы, и решили сегодня же вечером добиться правды от своих родителей.
Немного успокоившись, Нина Федоровна спросила у нас: знаем ли мы, что двигает нашу страну, кто толкает ее к новым свершениям и дальнейшему процветанию? И она с небольшой, но все же надеждой, посмотрела на нас.
Все молчали. Потому что никто не знал - ни что ее двигает, ни кто ее толкает.
- Вася? - надежда все еще не угасла в ее сердце
- Понятия не имею, - честно признался Васька.
Сестренкин же сказал, что ее толкает электровоз. Но него зашикали, единодушно сойдясь во мнении, что он дурак. И это соответствует действительности.
Сережка сказал, что ее все толкают, но никто не двигает, что тоже вызвало ропот недовольства и болезненную гримасу у Нины Федоровны.
- Наука! Именно наука толкает. подталкивает и движет - в лице ее отдельных представителей и целых коллективов. А каких знаменитых ученых знаете вы, ребята? И чем они знамениты?
Опять повисла тишина. Только Майка Борисова сказала, что Ньютон - знаменитый ученый, и он открыл закон всемирного тяготения.
- Очень хорошо, - похвалила ее учительница. - А еще?
Мы стали усиленно вспоминать.
- Пржевальского знаю, - сказал Славка. - Он лошадь полосатую нашел.
- Миклухо-Маклай...
- Мичурин...
- Отлично, - сказала учительница. - Список можно продолжить. Вот так, по кусочкам, соединяя усилия в разных областях, потихоньку-понемногу, а то и бешеными скачками, движется наука, делая нашу жизнь все лучше и веселее! Хорошо, а кроме как о лошади, что вы еще знаете о Пржевальском, или, например, о Маклае, о Мичурине? Может, родители вам что-то читали или рассказывали...
- Маклая чуть дикари не съели, - сообщил Юрка Баларев. - Но это мне не родители, а Меднис рассказал.
- А Мичурина травили! - закричала Борисова, и увлажнила лицо слезами.
- Ньютоновскими яблоками?
- Дурак! Его травила не передовая общественность.
- Зато Ньютона не травили.
- Да, Ньютону хорошо было, - открыл закон и лежи себе на травке, жуй яблоки и хвостом помахивай.
- Хвост - это атавизм, пережиток прошлого.
- А он в нем и жил.
- Хвост - это персонаж из "Гарри Поттера". Он был на стороне темных сил.
- Тоже мне Дарвин нашелся! Про хвосты рассуждает...
- Ньютон - иностранец. Нам его закон не указ!
- Закон одинаков для всех: и для папуасов, и для полосатой лошади, и для юных мичуринцев
Поднялся шум. Мнения разделились.
- Мы не подвластны никаким законам! - закричали юные мичуринки (две их у нас: Варька и Танька). - Все скрестим, опылим и привьем!
- И я не подвластен, - нагло объявил Лисицкий.
- Как жет так! - воскликнул Сестренкин. - Когда я даю тебе по шее, ты падаешь на землю.
- Я немного пошатываюсь, но держусь на ногах, - возразил Женька.
- Это до поры до времени, а после второго удара, все равно валишься, землей притянутый.
И это правда. Закон есть закон. Если уж Колька вдарил - вались и не тявкай. И никаких исключений!
Так был посрамлен Лисицкий.
- Как же у меня от вас голова болит, - сказала учительница и тяжело вздохнула. - И ведь речистые все. А как только урок заданный отвечать, то и палкой слово не выбьешь. Верно, Гречнев?
- Ну...
- Нукать в конюшне будешь.
- Почему в конюшне, - удивился Славка. - Что я там забыл?
- Э-э-эх, - Нина Федоровна, казалось, что-то хотела сказать, но не сказала, и только безнадежно махнула рукой. Она дала нам задание: за выходные, как можно больше узнать о наших знаменитых ученых и путешественниках, а в понедельник каждый поделится добытыми знаниями с другими.
- И читайте, читайте книги! - воскликнула она на прощание. - Они расширят ваши горизонты и вы увидите...
Что там за горизонтом, мы уже не узнали, так как прозвенел звонок, и если в первую секунду звонка мы были еще в классе, то во вторую - нас там уже не было.
За выходные мне не очень-то удалось расширить свой горизонт. Мы с ребятами играли в футбол, по телику показывали много интересных мультиков, а в воскресенье я ходил с родителями в гости.
- Ну, Гречнев, делись, - сказала в понедельник, начиная урок Нина Федоровна.
- Мне делиться нечем: все бутерброды я уже съел, а про Маклая ничего не знаю, - ответил Славка и понуро повесил голову.
И от меня толку было немного. Я тоже долго нукал, хотя находился и не в конюшне. Словом - не порадовал учительницу.
Не порадовали ее и другие ребята. В основном горизонты расширяли девчонки. Ну и понятно - Витька Меднис. Поэтому расширять горизонты нам пришлось уже на уроке.
РАССКАЗ НАТАШКИ КЛЕЩЕВОЙ О МИКЛУХО-МАКЛАЕ.
ПЕРВОЕ РАСШИРЕНИЕ ГОРИЗОНТА
- Новая Гвинея. С нее начнем, ей и закончим. Для справки. Там круглый год - жара. Повсюду прыгают кенгуру и растут хлебные деревья. Также в изобилии произрастает сахарный тростник. Все папуасы, как на подбор, кучерявые.
Юрка Баларев ухмыльнулся:
- Выходит, Лисицкий тоже папуас?
На что Женька немедленно пообещал Юрке, что на перемене ему станет не до смеха.
По уверениям Клещевой папуасы не испытывали недостатка
