Подарок

Наступило 8 марта. Для Владимира этот день с самого детства был особым праздником. Раньше он поздравлял маму, учителей в школе, девчонок-одноклассниц. Позже он всегда старался встретиться в этот день с девушкой, в которую был влюблен. Обязательно подарить букет цветов. И не важно, отвечали ли ему взаимностью. Как правило – нет. Но поздравить – для Владимира святое дело. И в те годы, когда цветы некому было дарить, праздник 8 Марта для него становился черным днем.
В этот раз Владимир непременно желал увидеться с Юлей. Их отношения последнее время для него стали загадкой. Он никогда не знал, чем может закончиться очередная встреча.
Еще с вечера Владимир накатал целое письмо на открытке. Только с первого раза у него не получилось. Перечитав первый текст, он разорвал красочный бланк из плотной бумаги, и принялся писать снова. Вторую открытку ожидала та же участь. И только третий вариант устроил мечущуюся душу. Письмо он снабдил стихотворением, родившимся той же ночью.
Несмотря на то, что уснул уже ближе к утру, Владимир выскочил из под одеяла ни свет ни заря. За окном еще чернела беспроглядная темень, нарушаемая сумеречным светом редких фонарей и одинокими огоньками окон с противоположного дома. Нервная дрожь волнами пробегала по всему телу.
Он пробрался на кухню. Наполнил с крана чайник. Поставил на плиту. В шкафу нашлась опустошенная наполовину банка с растворимым кофе. Сыпанул в кружку темно-коричневого порошка. Две чайные ложки с горкой. Добавил сахара. Молотый кофе Владимир не покупал. Еще с детства ему не нравилась кофейная гуща, оседающая на дне, не позволяющая выпить все содержимое кружки. Да и возиться с приготовлением он не любил. Тут же: взял, насыпал, развел кипятком – и готово дело.
С недавних пор кофе для Владимира превратился в культовый напиток. Виной тому известный американский сериал, в котором агент ФБР из серии в серию пил кофе чуть ли не на каждом шагу. Делал он это с таким наслаждением, что Владимир, будучи поклонником героя сериала, жизни уже не мог представить без белой фарфоровой кружки, наполненной до краев черной жидкостью.
Кофе получился густым и крепким. Почти как в том сериале. Обжигаясь, Владимир отхлебнул глоток. В груди потеплело. На губах остался горьковатый привкус. Все же с количеством порошка переборщил.
Кружка опустела быстро. Однако нервная дрожь так и не прошла.
До открытия цветочных магазинов оставалась еще уйма времени.
Владимир подошел к окну. На фоне посеревшего неба начали проступать силуэты домов. В такую рань, да еще в выходной день, двор казался вымершим. Даже ни одной бродячей собаки не видно около мусорных баков. Мирно спали припаркованные машины, покрытые сединой инея.
Он вернулся к себе в комнату. На столе лежала открытка, исписанная мелким почерком. Владимир еще раз перечитал ее. Рука потянулась за авторучкой. Раз, и одно слово зачеркнуто. Над ним тут же появилось новое. Рвать третью открытку из-за одного исправления не хотелось. Пусть будет так.

Кое-как промаявшись до девяти часов, Владимир помчался в ближайший цветочный ларек. Встречный морозный воздух неприятно щипал нос и щеки. Утренние часы – самые холодные в начале весны. Стекла очков запотели с краев, оставив узкие кружочки-амбразуры, сквозь которые Владимир едва различал дорогу.
У ларька уже толпились мужики, тоже желавшие поздравить своих женщин с праздником. Бойкий продавец азиатского вида деловито заворачивал букеты в серую упаковочную бумагу. Торговля шла быстро. Владимиру даже не пришлось стоять в очереди.
На розы денег у него не хватало. Пришлось купить три красных гвоздики. А что? Тоже красивые цветы.
Укрыв букет от холода за пазухой куртки, Владимир поспешил на трамвай. К Юле он решил явиться с самого утра.
В стылом вагоне он ехал почти один. Полная кондукторша, укутанная в теплую куртку, из-под которой выглядывал толстый вязаный свитер с воротником, закрывавшим шею до подбородка, продала билет. Владимир поздравил ее с праздником. Оплывшее лицо женщины расцвело в улыбке.
Все это время его не покидало волнение, начавшееся еще дома. И с приближением к цели оно только нарастало.
Вот уже заветная девятиэтажка с единственным подъездом. Домофоны в то время только начинали ставить. Но к счастью здесь вход был свободным.
Лифт медленно опускался откуда-то из космоса. От этого мандраж только усиливался. Наконец, двери со скрипом раздвинулись. Войдя в тесную кабину, Владимир нажал на кнопку с восьмеркой. Не торопясь, лифт потянулся вверх. Уснуть можно было, пока он дополз до восьмого этажа. Юля жила на девятом. Но туда лифт не ходил. Поэтому последние два пролета Владимир пробежал по ступенькам. Остановился на площадке, переводя дух. Из ног будто выкачали всю силу, заменив мышцы на вату. Последние пять шагов до двери квартиры казались непреодолимыми. Сердце билось словно барабан, отдаваясь ударами в висках. Рука долго тянулась к кнопке звонка.
Владимир уже не первый раз бывал здесь. Но так волновался впервые. Почему? Даже сам не знал. Будто эта встреча должна была многое изменить в его жизни. Наконец, пересилив накатившийся страх, он нажал на кнопку. За дверью приглушенно заверещало.
Пошли секунды. Каждая отбивалась ударом сердца, словно метрономом. За дверью тишина. «Может еще раз позвонить?».
Повторять звонок не пришлось. Его слух уловил приближающиеся по ту сторону двери шаркающие шаги. Прощелкал, поворачиваясь, замок. Дверь приоткрылась. На пороге показалась Юлина мама в домашнем халате.
- Здрасте, - смутился Владимир, не ожидавший ее увидеть. Спохватившись, тут же добавил: - С праздником вас.
- Спасибо, - ответила женщина.
- Я к Юле… Она дома?
Юлина мама застыла в нерешительности, словно не зная, что ответить. Наконец, она произнесла:
- Сожалею, но ее нет.
- Как? – вырвалось у Владимира. Он не мог поверить, что утром этого праздничного дня Юли нет дома.
- Она вчера пошла ночевать к подруге, - пояснила женщина.
Владимир стоял ошарашенный, не зная, что делать. Выяснять, куда пошла Юля, он считал неприличным. Но даже если узнает, не помчится же туда с букетом цветов. Вдруг там его совсем не ждут.
- Тогда, можно я оставлю для Юли эти цветы и открытку?
Женщина приняла завернутый в бумагу букет и белый конверт.
- Хорошо, я передам.
Дверь щелкнула, закрывшись перед носом.