Разные ходили слухи о злокозненной старухе. Были у неё причины? - ну, конечно же - мужчины. Сколько девушек прекрасных, в юности наивно – страстных погубила жизни топь: так безжалостна любовь!
Наше время:
Чья-то тень стоит в углу! Не заснул ли? - не пойму. Полночь на дворе примерно. "Ефросиния Андревна? Я свихнулся. Это знак. Матушка, простите, как?”
”Ну же, будем без стесненья: для чего воображенье? Вы боитесь? Прочь сомненья! Я не ведьма, не стара, не толпятся доктора над моим пожившим телом. Лучше мы займёмся делом.
В наше время по селеньям мало было развлечений. Очень много ранних клуш: лет в шестнадцать - свадьба, муж. Нарожают и сидят, мне всего под шестьдесят. Дети все переженились, их отец в лучший мир ушёл, мудрец. Возраста достигли внуки. Что ж? От лютой скуки остаётся лишь одно, как ни грустно, ни смешно: голову покрыть чепцом, да прикинуться глупцом, погрузить себя в качалку и вязать свою вязалку.
Извините, я пришла... У меня есть опасенья, что благие помышленья снова заглушают смыслы. Проследите мои мысли: ах, уж эти мне всезнайки! Ради маслица для пайки извратили саму суть, напустили в воду муть: вслед за ними мы считаем, что недурно различаем чувства страсти и любви. Странно, что ни говори! Так давайте ставить точки, убирать с дороги кочки.
Свойство есть одно у страсти, не солжёт оно в напасти и имеет цель простую: силы извести впустую: ублажить свои желанья, не предмета посяганья. А в любви наоборот. Без сомненья любит тот, кто себя совсем не помнит, душу лишь тобою полнит. И за друга - хоть на крест. Вот мой скромный манифест”.
“Вы философ. Канта внучка...”
”Как посмела сделать штучки cо скандалом и полком? - нет моей заслуги в том: я лишь только исполнитель. Среди многих - учредитель.
Тут тоска. И летом груши. Надоело драть баклуши! Слухи, сплетни - вот игра. Начинаются с утра. Режьте, бейте - но встряхните! Без интриг - весло сушите! Вы когда-нибудь скучали? Время не спешит в печали: "Машка, скоро ли обед?" - а ещё и полдня нет. В петлю лезть - встать не охота, Вы как лось среди болота.
Вдруг такое навалилось! - мигом мы преобразились. Полк приехал - жизнь ключом! День, два, три - нам нипочем. Но раздался гневный глас: ”За невестой нужен глаз!”
А молоденькие жёны? Ну а местные пижоны: все девицы отвратились, за гусарами пустились! Да и вспомним, между прочим, о цивильных женихах: им досталось сильно очень: браку объявили шах.
Под покровом зимней ночи, столь глухой, что хоть кричи, в доме крепком, за овином собирались богачи. Они так постановили: больше недосуг глупить, уж довольно пошутили, полк обязан отступить! Но не сильно мы поспешили: войско встало в декабре, в феврале мы их судили, бал намечен в сентябре. Трудной выдалась весна. Нашу боль воспринимая, разлилась река Десна. Не сходила вплоть до мая. В половодье стар и млад выезжают из палат. Летом дачники явились, ими мы тогда прикрылись.
Повествуют все анналы: город, дескать, процветал. Вот тогда гремели балы! И ленивый их давал. А сейчас не в состояньи гость приезжий понимать: бал - столь редкое событье,
как святая благодать! И его Вторым Приходом мы рискуем называть. Но когда он лишь для женщин... Надо дальше объяснять?
Ну, конечно, были слёзы, их потока не сдержать. И хирург разрезы сделав, кровь не может не пускать. Так решил совет мудрейший: светлый разум юных лет обретёт свой путь скорейший: строгий обойдёт запрет. Но неверы вдруг восстали: разработали пассаж, и немедля подсказали, как устроить ералаш. Дамы сразу же воспряли! Песни - на один мотив, словно утром перебрали за едой аперитив.
Приключились те страданья, что взялись Вы освещать. Согласилось совещанье самотёк не допускать: подготовлен бала план и разучен инцидент, обличающий обман. Не представился момент: гости завязали свару, мы поддали только пару, завертелось, закричали… И герои убежали.
Всю историю скандала я Вам честно рассказала. Есть ещё какой вопрос?
Если нет, тогда адьёс” (исп. До свидания)
”Я прошу Вас, погодите, и сомненье разрешите: не смутил полка позор и всеобщий разговор?”
”Нет, поверьте: грех грешить, а позору как не быть? До свиданья, заходите. Как? - фантазию включите!”
Дальше пробовал писать. Но о чём ещё вещать? Бог учил: Я Судия. Все молчат. Молчу и я. |
