Как мне с тобою тихо и спокойно,
Когда ты спишь зубами к стенке,
Такая теплая и стройная,
Из под пера летят нетленки…
Родная женщина сейчас со мной в постели,
На улице, пусть будет, что там есть.
Сибирские холодные метели,
Или весны теплом снабженной месть.
Дожди пусть льют, туманы покрывают,
Бескрайние просторы пеленой.
Один лишь я от истины страдая,
Лежу спокойно с ангелом, с тобой.
Когда-то прилетевшая в объятья.
За что мне эта неба благодать?
Ведь столько есть умелых толстых братьев,
У каждого не торсы, божья стать.
Умы в коробках, денежки в заначках,
И очередь за славой в небеса,
А я по жизни словно на карачках,
Измяв в ночи к рассвету словеса,
Ползу как раньше, по-пластунски, тихо,
Не отрывая у старухи молока.
Найду в кустах разбуженное лихо,
И бой в ментовке на кулаках,
За справедливость в брошенной деревне,
За всякую блатную дребедень.
Дурак я, братцы в вашем поселенье,
Таким родился в этот праздный день.
Таким воспитан бабушкой весенней,
А как хотелось стать на век другим.
Чтоб сила в кулаках в пределах бденья,
И ночью чтоб английский добрый сплин.
А утром кофию в постель, и гладь коленок,
И широта души мадамы той.
А мне тоска ушедших поколений,
И взгляд соседа в пьяни очень злой.
И ругань беспокойного начальства,
А в перерывах подостывший борщ.
Такая участь венских плесных вальсов,
И никуда не смыться, смрада вошь. |
