В гостинице номер занят.
До поезда делать нечего.
Чего ж сидеть на вокзале,
хотя б и холодным вечером?
Пройдусь ещё по Вокзальной,
по Старой и по Базарной,
по Тихой и по Аптечной,
по Длинной Ноге, конечно.
У стойки в кафе безымянном
последний трояк разменяю.
Последняя чашечка кофе.
Печален у кёльнерши профиль…
Ты помнишь нас, Таллин, тогдашних,
в бесчисленных ссорах пустяшных,
голодных, весёлых, любимых,
единственно неповторимых?
Как вдумчиво мы изучали
твои вековые печали
и как горделиво глазели
на башни твои и музеи.
Ах, Таллин, что делаешь, Таллин!
Мы столько с тех пор наболтали,
напутали, нарешали,
надумали, насовершали.
Но что для тебя наши раны?
Все камни твои постоянны,
а к сотням печалям в оправе
чего же одну не добавить?
Лишь бедное глупое сердце
немеет, что скрипнула дверца,
что женщина вновь каблуками
неровный царапает камень…
И годы прошедшие – были,
и клочьями писем не сплыли,
не сгинули, не замолчали,
навек воплотились в печали.
Печальное сердце богато,
прощальная тропка поката.
Ещё оглянусь от вокзала,
и что-то случится с глазами.
1980
| 
В те годы я писал a-la Alice Cooper))
Хреново.
======
Красилов порекомендовал твой рассказ. Название я забыл.
Говорит, совершенный и хороший русский язык.
Прошу извинить за свою забывчивость.
M.б. автор сам что-то порекомендует?
Можно в личку.