Кристально чистый луг
И хор двойных движений
В тени морских кают
Преступных положений.
Вдали дымит завод,
А слева пароходы.
За газ оплачен счет
И годы, годы, годы.
Низменно пыль,
В окнах сирени.
Лимон и ваниль,
Глаза и колени.
Петров и Сидоров,
Василий Симонов.
Кузьма Валерьевич,
Макар Семенович.
Всеполагающий
Себя рождающий.
С хвостом гладким,
Как у датской собаки.
Гав, гав.
Шекспир прав.
В карман положено много
Всякой всячины
Лом, целлофан, щетина.
Записная книжка, Иван и глина.
Ключи с двумя брелками,
А в правом кармане – дыня.
Дворец без крыши
В брючном кармане.
Газовый пламень.
В заднем кармане
Слова на латыни,
Слова из резины.
А во рту конфеты
От продавщицы Светы.
Костюм не так сшитый.
В переднем кармане – пух тополиный,
Лирические мотивы.
Лирические мотивы –
Щи из крапивы –
Сытый.
Вход открытый.
С кирпичной кладкой
Любовь – за подкладкой
Фамильной блузки.
Картины из свинины,
Узкие люстры,
Автомобильные шины,
Ляжки, животы – бюсты.
Кусты, лужи, паленья
От Марселя Пруста.
До железного моста
На Тверской
Обезьян без хвоста
Мужик с пи… тардой,
По новому Госту.
В заднем кармане справа –
Кремлевский курсант Слава.
И много шиферных крыш –
А слева мальчиш кибальчиш.
Много в карман положено:
Два двухминутных друга,
Буква «Ю» и черная скука.
И конечно – мороженное!!!
С начинкой.
Есть еще гвоздь в ботинке.
Под ногтями грязь.
Это только – первая часть,
Когда в карман много положено
Всякой всячины:
Забытый мячик,
Коробок спичек,
Без спичек.
И вмятины.
Но каковы приоритеты
В социалистических Советах?
Не по карманам все –
В шкафу – старое белье,
Две куртки из кримплена,
А на стене ружье из мела,
Торшер, стул, копье.
Вино на столе – не мое.
За кожаною дверью в комнату –
Два гуся, но без перьев –
Холодно
И глядя вовнутрь,
Где кровь и утварь,
Среди рутин –
Трещит камин –
Тухнет
Рыба с хвоста,
В небе гроза
Глохнет
В кухне.
Она была,
И он с ней был
Пришла зима –
Пальто купил.
На стене лыжи,
На столе кружки,
А чуть пониже
В шкафу –
Пушкин –
Гражданин века.
Ехал Грека через реку,
А теперь – лужа.
Есть потайной карманчик
Для революционных стачек.
И у дороги дуб зеленый,
У девушки Алены.
В Нью-Йорке тишина
И никого не видно.
На улицах лежат
Листы рябины.
Продолжение.
|
