Память крови – и днем, и ночами
охранит, сбережет, даст мне сил.
Он живет во мне в самом начале –
дух той древней, ушедшей Руси…
Вот глаза я закрою, и сразу –
ночь, дорога в бескрайней степи,
под луной, непривычно для глаза,
снег алмазною пылью кипит.
В нереальности лунного света
ночь сияет, как призрачный день.
Мир застыл, лишь поземкою ветер,
лошадь, сани да синяя тень.
Скрип полозьев – лошадка убога,
то на гору, то вновь под уклон,
и блестит средь сугробов дорога,
полированным синим стеклом.
Под уклон – сани с хрустом заносит,
упряжь лошади дыбом на ней,
и метут снег пустые колосья,
что обвисли с развала саней.
И бросает меня, и качает,
и шаманит в дуге бубенец.
У дорог таких – нет ни начала,
никогда не наступит конец.
Встречный ветер – позёмкою колкий,
дальний лес – выжидающе нем,
и тенями мерещатся волки
с фосфорическим жутким огнем.
Под пятой первородного страха
напрягаются слух и глаза,
стынет сердце и стынет пространство,
на щеке колко стынет слеза…
И себя и лошадку спасая,
дальше будет погоня и жуть –
открываю глаза и, вздыхая,
незаметно стираю слезу.
|
