Хрен ядрёный

Хрен ядрёный

Сегодня с работы я пришёл, а тут на противне ножка баранья запечённая! А как бы и не праздник, да и вообще середина недели... Вот уж удружила да угодила супруга любимая, не зря готовлюсь рубиновую свадьбу вскорости праздновать-то!

А как же употреблять мясо жареное да без хрена? А?  Неделю назад я натёр корешка хренового под холодец из говяжий рульки, да вот лишка уксуса накапал, кислотой весь вкус перебил. Хоть и пытался выправить сахарком, ещё хренка подтёр-добавил... Но не то. Нет той остроты, достойной ядрёности. Так и стоял в холодильнике мой хрен невостребованным...

Ну а тут-то под ножку баранью я про него и вспомнил. Баночку приоткрыл, нюхнул... Во, блин-то, болт с левой резьбой, мать твоя редиска! Аж загривок взъерошился, все мозги пробило. Не только насморк пропал, но и все пазухи черепа по ухо-горло-носу выскребло, как наждаком, да не, как шабером! Бедным возбудителям менингита и гайморита никакой базы для размножения не осталось...

И тут я вспомнил историю из своего далёкого детства об ядрёном хрене. Сейчас рассказывать начну, только чуток подзакушу, а то хренок дерёт, глаза слезою умываются. То вдыхаю, но выдохнуть боюсь, а через раз, выдохнув, хренок вдыхать не позволяет ослабшему организму.

Так вот. Перехожу к рассказу из детства. Дело было, наверное, в конце шестидесятых, быть может, в начале семидесятых, уж точно-то и не вспомню. Мороз уж точно шпарил под пятьдесят по Цельсию, возможно, и за пятьдесят. У нас в Приполярном городе это нормально перед Новым годом. Лишь бы пурги не было... Но вьюга-то нас не спросила и пришла! Да и не просто посетила нас, а, кажись, вовсе прописалась на все каникулы к несчастью многочисленного школьного населения, да и для дошкольного и послешкольного...

Но... Об этом позже... дело в том, что этот не совсем удачный хрен под баранинку был-таки скоро уничтожен. Ах, да! Я же забыл сказать-рассказать вам, что на плите кипела-раскипалась требуха говяжья. Жирная, душистая! Кое-кто, кто готовить не умеет, утверждает, что требуха дерьмом воняет. Да нет! И ещё раз нет! Это у них руки из одного места растут, вот у них и воняет. А хорошо очистить, промыть, ошпарить, ещё раз промыть, так и вони не будет, а наоборот, дух аппетитный. Если только не от рук вонь, что из заднего места прорастают.

Отложил я ножку баранью: место под требушку в желудке зарезервировал. Да и хрен-то кончился, однако...  А без хрена-то и водчёнка под мясо не катит. Но нас не остановить! Русский же человек раз что решил, то беда, кто встанет на его пути. Особенно, если это касается насчёт пожрать! На пути никто не встал, окромя темени осеннего вечера.

Улица, фонарь, аптека... Вру, да никакой аптеки. Это так, к слову. Фонарь, лопата — это вернее! Где-то здесь сажали катран... Катран — это тот же хрен, только, говорят, дикий, не окультуренный. Однако в саду меж абрикосов, вишен и яблонь ему вольготнее и комфортнее, чем в степи безводной. Так вымахал, что даже кратно одомашненного родственника перерос. Листья, что твой лопух! Даже борщевик Сосновского отдыхает!

Капнул, дёрнул: корешок с мою руку толщиной! Да не, с голень! Померил: с лодыжку уж точно. Бревно, а не корешок. Жаль, что капал мелко, обломился, большая часть в земле осталась...

Ладно, мне хватит. И не на один раз. А пока я его мыл и чистил, появилось время рассказать о Севере Русском. Там-то хрен не растёт. А на юг в Россию далеко не все могли выезжать. У кого отцы в шахте полегли, многодетным семьям только в пионерлагерь финансы позволяли детей на лето отправлять. А кто-то... Впрочем, были и ещё причины... Так вот, многие южнее Котласа, Сыктывкара, Мурашей и Кирова никогда в жизни и не были. А какой там хрен: клюква, морошка и черника. Ягода, что надо! И тьма грибов! А хрена там нет... Не произрастает, однако. Нет там хрена ни хрена!

Ну, да ладно, не будем о грустном. Чуток позже вернёмся в Приполярье и Заполярье. А пока я тру на тёрке корешки катрана, что зовётся диким хреном или крымским, а бывает и кавказским, хотя и в Заволжье встречается. Супруга спряталась от аромата в детской, в которой уже давно никто не живёт кроме компьютера, да свёрнутого матраса с постелью для гостей. Бывает же: внучки придут в гости с ночёвкой, или братишка приедет, случается, что гости с Севера нагрянут.

Тру! Мой нос уже не способен воспринимать ядрёный дух хреновый! Ноздри, веки, даже за ушами кожа горит. Глаза, как у снайпера в бою: слезятся, но прицел держат. А в горле уже не першит: «кашель курильщика» и тот уже сдох!

Любимая моя, с которой я собираюсь рубиновую свадьбу справлять, в детскую дверь закрыла и кричит сквозь неё, мол, мясорубку возьми и полиэтиленовый мешок, в него перекрути свой хрен ядрёный. Ан нет! Мясорубка тварь бездушная. Перемнёт. Да и духа хренового не оставит. Надо тереть да на средней тёрке. Мелкую он забьёт, не выйдет ни хрена! А на крупной «брёвна» будут в приправе русской, да и дух не весь выйдет из корня. Тру!

И опять вспоминается Русский Север, как говорил: шестидесятые кончались, иль семидесятые уже встречали. Короче, я в четвёртом учился, быть может, в шестой класс пошёл.  А мама моя говяжьи ножки добыла, холодец к празднику готовит. Новый год вот-вот! Ну, да! Вспомнил: это было до семьдесят второго года, в конце семьдесят первого, накануне праздников нам новую благоустроенную квартиру дали, а до этого мы многие годы в бараке жили... Я-то лишь тринадцать лет в таком жилье, а родители более двух десятков лет по сугробам уголь, воду, дрова, шлак таскали круглые сутки... Иначе не выжить там: Север лень морозом и пургой с любого вышибет, как твой хрен сопли с первого вдоха.

Что-то я опять о грустном, довольно. Давайте лучше продолжим о нашем хрене. Так вот. Мама с малолетним братишкой дома, при этом на дровяной печке холодец варит. А вот хрен её знает: дровяная печь или угольная? Скорее угольная. Да Бог с ней, разговор-то о другом. Тем более, что угля и дров на целые сутки мы со старшим братом уже натаскали.

А моя требушка сегодня уж подходит. Дух — от плиты не отойдёшь! Заправил протёртый хрен сахарком, щепоть соли, чуток уксуса разбавил кипячённой водой. Стал укладывать в баночку из-под майонеза — не помещается. Ещё пол-литровую банку наполнил. Теперь не только ноздри , но и губы жжёт, пальцы разъедает. А запах! Настоящий хрен! Это вам не в Макдональдсе горчица-кислятина с кетчупом из крашенного крахмала. Вот наша настоящая русская приправа! Даже, простите меня, люди кавказской национальности, ваша аджика хоть очень-очень вкусная, но по остроте никогда с хреном не сравнится!

Ну да! Мороз прёт за пятьдесят, опять же по Цельсию. И пурга шалит, провода рвёт, люд с ног сшибает. Мама посылает меня к тёте Вере, тут через пять-шесть бараков на улицу Восточная. Они только что из отпуска вернулись из России, обещали хренком угостить. Мобильников в то время не было. Да что там, не в каждом бараке телефоны проводные с трёхзначными номерами... В порядке вещей было зайти к соседям в соседний барак : «Дайте позвонить». -  «Погодь, видишь, очередь». Или же так: «Мне сваха в семь вечера должна позвонить. Я подожду у вас». А тут: «Нина, Нина! К телефону!» И топот по коридору... А по межгороду надо заказывать телеграммой, в назначенное время ехать на центральный телеграф: может быть соединят с Большой Землёй...

Раз мама посылает, надо идти. Натянул поверх шароваров ещё две пары штанов, три свитера, валенки, пальто, завязался шарфом в три оборота, лишь глаза и одна ноздря наружу. Двинулся.

У нас в этот год зимние каникулы на полторы недели раньше начались, оценки за вторую четверть лишь после каникул выставить смогли наши учителя. А что они могли сделать? Мороз установился и прёт и прёт под пятьдесят, а то и далеко за пятьдесят. Актированные дни... В радость, однако, для учеников.

Бреду я по центру улицы 40 лет Октября, через сугробы переваливаюсь, недолго за дорогу под напором пурги вылететь, унесёт в тундру, хрен сыщут. Гля, как универсально слово «хрен» в русском языке. Бывало, что канаты, тросы натягивали вдоль дороги, что бы было за что уцепится, не сбиться с дороги. Но в этот раз потерять дорогу было сложно. Поперёк улицы развесили гирлянды с цветными лампочками. Новый год же вот-вот! А те светили так ярко, отражаясь от белоснежных заносов, что Северного сияния видно не было.

А можно, я чуток отступлю от хрена, потом я его до дома донесу всё же, обещаю. А пока не забыл, чуток про разноцветные лампочки. Ладно?

Колбы лампочек для иллюминации покрывали цветным лаком: синим, жёлты, синим, зелёным. А были они почему-то на 127 вольт. Лапочки паяли последовательно парами, потом соединяли параллельно в гирлянды. Припоем служило оловом. А этот металл на большом морозе становился хрупким. Лампочки под напором ветра отрывались, падали в сугробы.

Кстати, из-за этого хрупкого металла терпели неудачу первые полярные экспедиции: лопались швы ёмкостей с керосином, спиртом... Лишь позже придумали оловянно-свинцовый припой, который не так подвержен разрушению при низких температурах. Но оставим эту тему для историков, географов, химиков и криотехников. А мы про цветные лампочки!  Ну да, мы, мальчишки, бороздили сугробы в поисках цветных элементов праздничных гирлянд. Особенно ценились колбы, окрашенные красным лаком. Потом паяли-мастерили... Однако, вскоре нас ждало разочарование: лак облазил, и лампочки становились обычными белыми...

Наконец-то я добрался до барака тёти Веры, которая вручила мне пол-литровую банку с готовым хреном. Я не стал долго задерживаться с двоюродными братьями-сёстрами. Каникулы длинные, ещё увидимся на ледяных горках, катке, в кино не раз вместе сходим. Телевидения в ту пору на Севере вообще не было. Ретрансляционную вышку построили позже, первые пробные передачи начались лишь с олимпиады Мюнхена-72. Зато ни телик, ни комп не отвлекали от общения и множества детских дел. То-то весёлые были времена! Опять меня в сторону от темы рассказа заносит...

Бегу, как могу, через вновь нанесённые сугробы домой с хреном за пазухой. Прячу банку, чтоб на морозе не лопнула, в тепле стараюсь держать. А по дороге лампочки ищу: вдруг не только красную, а малиновую найду? Во класс! А тут, глядь, по обочине, где летом канава течёт, Лёха через заносы переползает. Тоже лампочки заветные цветные подобрать хочет. Лёха — друг моего старшего брата, который уже на первом курсе техникума учится, на шахтёра! Во как!

-  Чё несёшь!

-  Хрен, - не моргнув и не соврав, отвечаю.

-  Чё? - Лёха удивился, что младший брат его друга вдруг так ругается.

-  Хрен в банке, - я отвернул борт пальто.

-  Дай попробовать.

Эх, Лёша, а тебе это надо было? Да, а мне не жалко.

-  На, понюхай...

Лёха на пятидесятиградусном морозе, основательно прошмыгав замерзающие сопли, резко вдохнул из приоткрытой банки.

Друзья мои, я спустя десятилетия до сих пор чувствую свой грех. Не отмолить мне его никогда, чем более, что я атеист...

Лёха задыхался, валялся по сугробам, пытался прокашляться, из его глаз текли и тут же замерзали ручьи слёз. Из обеих ноздрей вырывалось несметное количество жидкости, которая по насыщенности цветов могла вполне соперничать не только с новогодними гирляндами, но и с самим Северным сиянием.

Первая моя мысль была: бежать. Ведь мог и по башке