я с ними буду драться? Да и вообще, Владыке нечем заняться, как усмирением?
— Соник, — засмеялась Анжелика, — вы тогда такого шороху навели среди Энергиков, что Владыка лишал памяти «бунтаря» лично. А подселить снова в духа заставил своего зама, вероятно посчитал недостойным внимания. Поэтому вы и попали к светлым духам.
— Лиса, какие наши действия?
— Сейчас организуем два парных боя. Точнее Хруст с отцом, а я против вас двоих. Мы с отцом оставляем свои белковые тела на Одиссее, а вы в облике духов, но без физических тел. Хотя крёстный при желании может даже своего духа оставить на Одиссее. Бой приближённый к реальному. Не жалеть!
— Ну да, не впервые мне из спарринга с тобой выходить полуживым, — буркнул кум.
— Я чего-то не знаю? — удивлённо поинтересовался Соник.
— Соник, узнаете по ходу дела. Проведём хотя бы два спарринга. Во втором отец с Соником против нас троих.
— Дочка, ты считаешь, что мне будет мало спарринга с кремником?
— Боишься? Забыл Антарктиду? Забыл, как я там мёрзла? Вот и отольются кошке мышкины слёзы. А вообще-то эти спарринги для того, чтобы ты остался жив. Учти, Хруст до вселения в кремника был командиром легиона по уничтожению бойцов Владыки (хотя на самом деле официально она называлась по-иному), несмотря на то, что нам воевать между собой «категорически запрещалось».
У них тоже были неофициальные группы. Мы их называли командами смертников. Не потому, что они помирали, а потому, что после них не оставалось ни одного живого Энергика. Во время одного такого боя, хотя и неравного, Хруст потерял всю свою команду. Лишь он чудом выжил. И то мог погибнуть, если бы не подоспел замвладыки со своими личными бойцами. Хотя было поздно, в живых остался лишь умирающий Хруст.
Он после этого боя, оклимавшись, вселился в кремника. Можно сказать, сам себя добровольно заточил. После этого ему много раз предлагали вернуться и возглавить бойцов. Но он категорически отказывался, мотивируя тем, что не может больше видеть, как погибают его подчинённые. И до сих пор считает себя виновным в смерти своих бойцов. Он чувствовал смерть, но не настоял на изменении операции.
— Мда, крутой чувак.
— Одиссей, снимай защиты. Отец, телепортируйся с наместниками за мной, но только без физического тела.
— Приветствую, Землянин, — услышал приветствие кремника. Вот только чем услышал — непонятно. Передо мной в безбрежном космосе находился сгусток энергии, поля. Да и сам был не лучше.
— Хруст, вы проводите спарринг с Шаманом. Вероятнее всего, ему предстоит бой с бойцами Владыки. Значит он должен увидеть основные приёмы и уловки команды смерти. А я поиздеваюсь над этими духами.
— Понял, — услышал голос кремника с характерным потрескиванием. Сразу же этот сгусток энергии шустро изменил свою форму, стал в форме медузы, которая со скоростью света рванула в мою сторону так, что я и среагировать не успел. Кажется, ничего особенного, столкновение двух энергетических полей. Но как же это больно. Будто ко мне приложились огромной кувалдой.
Почему же мне больно? Ведь моё тело находится на борту Одиссея. Здесь даже не моя душа, а лишь сознание. Боль адская. Моментально часть этой «медузы» была «перехвачена», передавлена мной (моим полем, энергией). И не просто передавлена часть энергетического поля, а отделена от основного. Как могло одно поле передавить другое? И как я это сделал? Размышлять было некогда.
Эта «отдавленная» часть поля попыталась самостоятельно «обогнуть» меня, чтобы соединиться с остальным сгустком энергии. Хотя эта попытка оказалась неосуществимой. Я (точнее энергетическое поле, которым я данный момент был) захватил эту часть, и она присоединилась ко мне, добавляя мне сил и энергии. Пока я был занят пленением, уничтожением этого «куска» энергии, от меня самого «отщипнули» приличную часть.
Боль такая, будто мне отрезали ногу или руку. Отрезали «по живому», без всякого наркоза. Больше я на такие уловки не попадался, а довольствовался тем, что удавалось «отщипнуть» от сгустка энергии кремника. На все его попытки «слямзить» часть моей энергии, я выставлял такой плотности энергетическое поле, что энергетический удар противника не «пробивал» меня (моего поля). Хотя ощущения были, как от настоящего физического удара, с той разницей, что кости не трещали.
Постепенно я приноравливался к атакам кремника, при этом не пытаясь так агрессивно «отщипывать» от него энергию. Если вначале мне показалось, что я на порядок слабее противника, то через пару минут я с ним играл, как кошка с мышкой. И ни единого удара из тех, что он раньше применил — не пропускал. Лишь новые «финты» иногда почти достигали цели. Почти, потому что кремнику уже не удавалось «поживиться» хотя бы малюсенькой долей моей энергии.
— Стоп! – прозвучал во мне голос Анжелики. Лишь теперь я обратил внимание на обоих духов. И чуть было не засмеялся. Они были основательно «потрёпаны». Я не мог объяснить, как дух (без физического тела) может быть уставшим, замученным или раненным. В данном случае это всё присутствовало. Духи были истерзаны и еле живые. Хруст полыхал каким-то адским огнём.
— Землянин, — послышался во мне его радостный голос, хотя будто после марафонского бега, — благодарю за великолепный бой. Впервые, после вселения в кремника, меня избивали, как младенца. Шаман, твоя сила растёт не по дням, а по часам. С момента нашей первой встречи она возросла многократно. Я был бы очень признателен, если бы хотя бы изредка мы проводили такие спарринги. Как вы белковые говорите: КРУТО! Извини, я пойду зализывать раны. Ещё раз огромное спасибо!
Хруст исчез, а мы вернулись на борт Одиссея.
— Командор, — поинтересовался Одиссей, после того, как моё тело начало движение, — объясните мне, почему я вас не мог видеть? Ваше тело находилось у меня на борту, но в космосе на расстоянии чувствительности моих датчиков, я не мог обнаружить вашу душу. Точнее она вроде бы оставалась в вашем теле, — мы все зашлись в неудержимом смехе. Даже духи, не смотря на боль, которая их пронизывала, тоже смеялись.
— Одиссей, а что твои датчики говорили об изменении и флуктуации энергетических полей вокруг тебя?
— На расстоянии десяти-двенадцати моих корпусов находились оба наместника (без физических тел, которые оставались у меня на борту). Вокруг них бушевали электромагнитные и гравитационные поля. Но это сбита настройка моих датчиков. Их необходимо срочно проверить и отъюстировать. Ведь такого не может быть, чтобы в каком-то месте были такие мощные локальные флуктуации.
— Одиссей, с твоими датчиками полный порядок. Ты видишь, насколько измучены оба наместника?
— Конечно. Вероятно, они проводили спарринг друг с другом.
— Покажи нам, что ты видел, — возникла голограмма, на которой оба наместника (естественно без физических тел) вертелись похлеще белки в колесе. Но от кого они отбивались — непонятно. Датчики Одиссея не фиксировали ни меня с Хрустом, ни Анжелики.
— Командор, вокруг этого места были огромные скачки напряжённости различных полей, но вывести на голограмму не могу. Нет у меня такой программы.
— С тобой всё понятно. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.
— Кому я ничего не скажу?
— Да, ладно, Одиссеюшка, не серчай. Я шучу, — к этому моменту Анжелика успела духов полечить, и они уже были свеженькие, как огурчики.
— Крёстный, садись, отдохни, — Анжелика указала на кресло рядом с Лией, — отец, но ты с Хрустом дрался вне тела и в космосе. А у Валикирок тебе придётся драться с Энергиками, не покидая своего тела.
— Хоть один плюс, — буркнул я недовольно.
— Возможно плюс, а возможно и минус. Защищайтесь, — в тот же момент тело Анжелики сделалось неподвижным и безжизненным, как восковая фигура, а мы с Соником получили по такому удару, что ещё с полгода назад, это был бы последний удар в моей жизни, похлеще знаменитого удара Драго. Но самое обидное, что я не видел удара. Не видел, кто или что меня так ударило.
Хотя я и отлетел от него чуть ли не до бронированной стенки Одиссея, но второй удар я заблокировал. Как? Какое шестое или седьмое чувство заставило меня применить защиту? Кроме того, что это за защита, если я абсолютно не вижу и даже не чувствую противника и не знаю, как против него обороняться.
То, что это была Анжелика, точнее Энергик Анж, было понятно. Стало также понятно, что ей удалось нанести лишь первый удар, а от второго ей «поплохело». Хотя била она, но больно было лишь ей. Эта защита чем-то напоминала защиту Турга, нейтрализующую силу удара противника. Но там противник бил, как в подушку, а здесь вероятно, оказался прав Ньютон: сила действия, равна силе противодействия.
И удар Лисы (по её ощущениям) был как в бронированную стену. Да ещё и Соник, очухавшись от первого удара, смог нанести ответный удар. Если я не видел противника, то дух прекрасно видел. Так на два фронта Анжелика драться не могла. Она решила сначала нейтрализовать Соника, так как он её видел. Но подловить шустрого духа было не просто. Я в данном случае был, как Одиссей, наблюдавший за спаррингом в космосе. Я видел духа, но не видел от кого он спасается.
— Спааать, — послышался в голове голос Соника и вскоре он с трудом «вошёл» в своё физическое тело. С минуту приходил в себя. А в командной рубке Одиссея властвовал Морфей. Все, кроме меня, спали глубоким гипнотическим сном. Наконец дух отдышался.
— Подъём! Хватит дрыхнуть. Так всю жизнь можно проспать. Адмирал Анж, возвращайтесь в тело Лисы.
Кум вскоре уже с удивлением посматривал по сторонам, а остальные лишь через некоторое время смогли отойти от действия сна.
— Соник, так нечестно. Вы применили своё основное оружие.
— Лиса, разве бойцы Владыки будут соблюдать условности? Что можно, а что нельзя. Есть мудрая пословица: на войне все средства хороши, кроме предательства. А если там будут бойцы команды смерти, то либо они тебя уничтожат, либо ты их. Третьего не дано.
— Соник, а ты видел Лису (Энергика)?
— Конечно. Хотя, если бы я находился в физическом теле, то не видел бы.
— Спасибо. Я понял, почему я ничего не видел.
— Ну да. Не видел он. А защиту, кто выставил такую, что я чуть не убилась?
— Лиса, честное слово не знаю. Я не только не видел, но даже и не чувствовал. А защита вероятно получилась на уровне подсознания.
— Думаю напарники из вас будут отличные. Надо лишь передать Сонику все способы маскировки. Чтобы его даже королева душ не видела. А вам и видеть друг друга не обязательно. Вы за сто с лишним лет научились ощущать друг друга.
