Я переехала на дачу весной, когда муж опять отправился на Шпицберген, и планы на лето рухнули. Слово «вахта» стало для меня ругательным. Я загрузила себя работой, но к концу июня сделала почти все, что запланировала. И погода, словно почуяв, что теперь она должна компенсировать холодную и дождливую весну, подарила чудесный теплый солнечный июль. Наконец-то можно было достать из шкафа лёгкие платья и блузки.
Работать над учебником я не перестала, но теперь можно было не слишком спешить и нервничать. Я просыпалась сама, без будильника, часов в семь утра, даже начала добровольно делать зарядку. Почти каждый день отправлялась на залив. Купаться, правда, пока не собиралась, но было приятно пройтись по знакомой дороге. Сначала мимо таких же дач, как та, в которой я жила, потом, после поворота на шоссе, ведущее в сторону берега, мимо санатория и дома отдыха, мимо детского лагеря. Чем ближе к берегу, тем интереснее становились индивидуальные домики и дачи.
Дачники тоже, чем ближе к заливу, тем интереснее становились. Уже около самого залива я несколько раз встречала молодую светловолосую женщину с коляской. Я заметила, в каком доме она жила. От такого и я бы не отказалась! Ее всегда сопровождала большая собака. Лабрадор. Однажды я шла по дороге следом за ней. Из коляски высунулась пухлая ручка и, размахнувшись, выбросила на дорогу погремушку. Та покатилась как раз к моим ногам. Я наклонилась, чтобы поднять игрушку, а когда выпрямилась, передо мной стоял тот лабрадор. Он так выразительно потянулся мордой к моей руке с игрушкой, что сразу стало понятно, что он не укусить собирается, а просит отдать погремушку ему. Я посмотрела на хозяйку. Она, улыбаясь, сказала: «Не бойтесь! Он не укусит. Отдайте ему игрушку. Спасибо».
Смотря по настроению, я медленно ходила вдоль берега, снимала туфли, шлёпала по воде или заходила в кафе, устроенное прямо на пляже, на песке. Там можно было выпить кофе. Я часто там бывала, и мне, как постоянной посетительнице, варили «специальный» кофе, крепкий и вкусный. Порой я сидела за столиком с книгой, объединяя, таким образом, два удовольствия в одно. Проведя таким образом первую часть дня, я возвращалась на дачу.
О даче, как о будущем театре военных действий, нужно рассказать поподробнее.
Дачу я получила благодаря моей пожилой тётушке. Ей как ветерану всего, чего можно, полагалась дача. Сама она сюда, несмотря на уговоры, теперь уже не ездила, а я вот – с удовольствием. Домик от дачного треста на три семьи, молодая семья с ребенком, две пожилые женщины с внучкой, барышней лет двадцати и я. У каждой семьи была комната около двадцати квадратных метров, веранда чуть поменьше и отдельный вход. Кухня была общая, но я ею не пользовалась, готовила на своей веранде на плитке.
С той семьёй, что с ребенком, я практически не общалась. Так, поздоровались и разошлись. А моими непосредственными соседями через стенку были две бабушки с внучкой.
Одну из бабушек я очень скоро начала избегать. Разговоры о болезнях я не переношу, а для Аллы Ивановны эти разговоры составляли, как мне думается, смысл жизни. С этой темой соперничали только рассказы о Катеньке.
Девушке было лет двадцать. Окончила медицинское училище, медицинский работник среднего звена. Медсестра, проще говоря. Черненькая. Была в ней какая-то неуловимая восточная нотка. Пухленькая, хорошенькая. В общем-то. У нее блестящие кудрявые волосы, которые она то распускала по плечам, то закалывала на макушке в узелок. Но было в ней что-то такое… не моё… Какая-то «провинциальная» изысканность, хотя она, как и я жила в Петербурге.
Моя дочь, мои студентки, все мои знакомые барышни, тем более такие молоденькие, выглядели иначе. Я своими глазами видела, как она, одетая в кружевное боди и черные ажурные колготки в сердечко, после дождя заносила в дом выставленные на полянку горшки с цветами. Конечно, полянка перед дачей место уединенное, но данный костюм своеобразен даже в качестве домашней одежды…
Другая бабушка, Кира Ивановна ее звали, частенько заходила ко мне поболтать, отвлекала от работы.
Тема разговоров была постоянная: Катенька. Катенька то, Катенька сё.
Сначала я думала, вот какая заботливая внучка, не оставляет пожилых родственниц без помощи. Потом обратила внимание на то, что скорее пожилые родственницы не оставляют внучку без присмотра. Бабушки ни на секунду не выпускали девушку из поля зрения и знали все-все о внучке. Мне было удивительно, что Катенька не пыталась протестовать. Однажды Кира Ивановна все же упросила меня прийти к ним на чай. Это был тот еще спектакль.
Обе бабушки не умолкали ни на секунду. Их команды-инструкции не уступали оперным речитативам:
- Положи на стол кремовую скатерть!
- А теперь возьми заварочный чайник и сполосни его кипятком!
- Заварки положи по ложке на каждого. Нас четверо, значит четыре ложки.
- Ну, можно и пятую!
- Сухарики переложи в сухарницу, а печенье в корзиночку.
- А теперь выложи варенье в вазочку!
Бабушки выдавали свои сораспоряжения так, словно актеры в театре заученные реплики.
За столом Катенька сидела прямо, не горбясь, гостеприимно предлагая попробовать то печенье, то варенье.
Кира Ивановна подробно рассказывала, какая Катенька мастерица и рукодельница. Эту вот вышивку Катенька лично сделала и в рамочку вставила. А какое она варит варенье, м-м! Особенно ей удается варенье из арбузных корочек. При моей смешливости мне сразу же вспомнилось «А как вымоет пол, да накроет на стол…» Разумеется, я ничего не сказала Кире Ивановне. Пусть живут своей жизнью.
В качестве темы для светской беседы бабушки выбрали опять же не что-нибудь, а увлечение Катеньки фотографией. Тут девушка несколько оживилась и стала показывать мне свои фотографии, находящиеся у нее в ноутбуке.
Там, конечно, были все члены семьи, родители, бабушки, тетушки. Хозяйки в подробностях втроем, чуть ли не хором, подробно рассказывали, кто есть кто на фотографиях и как Катенька старается, чтобы получилось хорошо. Почти на всех фотографиях члены семьи были запечатлены на фоне, как бы это выразиться, ценных материальных объектов, большого телевизора, музыкального центра, компьютера, горки с посудой, дорогого дивана… Одним словом, на фоне близких душе вещей.
Потом они все втроем пошли меня провожать, т.е. сопроводили меня на опасном пути длиною метров двадцать вокруг дачи.
Разумеется, я пригласила соседей на ответное чаепитие.
Кира Ивановна все время спрашивает у меня, что я вчера приготовила на обед, а что сегодня, а что было в магазине. В первый раз я, не подозревая о последствиях, ответила на вопрос об обеде.
Тут же прямо при мне это было пересказано Алле Ивановне и стало чуть ли не темой вечернего обсуждения.
Я очень странно начинаю себя чувствовать с этими дамами.
В конце июля мне позвонила сестра:
- Приюти у себя на даче Юрку дней на десять. Ему нужно какую-то работу закончить, а дома у нас, сама знаешь, сейчас слишком шумно.
Юрка - это мой племянник, я его очень люблю, он хороший мальчик. Мальчику 27 лет, он офицер МЧС. А шумно у них в доме потому, что старшая племянница, Юркина сестра, родила двойню, таким образом детей стало трое, потому что был ещё и старший малыш, и в доме действительно стало трудно работать.
Я по делам приезжала в город. Мы встретились с Юркой и на его машине поехали на дачу. Мы проехали по Приморскому шоссе и, когда свернули уже на «нашу» дорогу, я увидела, что впереди, метрах в пятидесяти, по дороге идут мои соседки, Катенька и бабушки. Бабушки даже здесь, на дороге в час дня «сопровождали» внучку, одна шла справа, другая слева.
- Юра, это мои соседки. Их надо подвезти.
- Нет проблем, - ответил он.
Когда мы поравнялись с соседками, Юрка остановил машину, мы вышли. Я предложила им доехать до дачи вместе с нами и представила им Юрку.
Племянник мой всегда производил на дам хорошее впечатление. Во-первых, он хорошо воспитан и умеет «шаркнуть ножкой» в нужный момент, а во-вторых, он высокий, симпатичный, спортивный, шатен, с синими глазами. Я заметила, что Кира Ивановна оценивающе посмотрела на Юрку. Знала бы я, какое продолжение будет иметь эта история!
На другой день Кира Ивановна ненавязчиво, как она полагала, прошлась под моими окнами. А я как раз вышла к умывальнику с посудой после завтрака. Мы поздоровались.
- Посуду моете? Позавтракали? Юрий тоже поднялся? Юлия Сергеевна, я попросить хотела, пусть ваш Юрий сходит с Катенькой на пляж.
Я не знала, какие у племянника были планы на этот день, поэтому несколько растерялась, но в этот момент Юрка сам вышел на крыльцо. Кира Ивановна повторила свою просьбу. Мальчик он вежливый, отказываться не стал, пробормотал что-то насчет удовольствия, которое ему доставит эта прогулка и пошел собираться. Поднимаясь на крыльцо, он повернулся спиной к Кире Ивановне и скорчил мне такую гримасу, какую в его исполнении я видела последний раз лет двадцать назад.
Через пару минут он вышел обратно с полотенцем на шее и выражением готовности к подвигам на лице. Кира Ивановна тут же поднялась со скамеечки, на которой сидела рядом со мной, и я поняла, что она контролировала Юркин выход. Быстро осмотрев Юрку, соседка спросила его, что же он так и пойдет без сумочки. Какой сумочки, удивился он. А полотенчико положить, а водички взять с собой. Купаться сегодня он, конечно, не будет, а то и трусики, чтобы переодеться.
- Ничего, можно и без водички, - ответил Юрка.
- Но вы же не один идете, а с девушкой. Вдруг она пить захочет?
- На месте сориентируемся.
- Молодые, - улыбнулась, обратившись ко мне, Кира Ивановна, - все-то у них по-своему.
- Ну, хорошо себя веди! – сказал мне Юрка, и в сопровождении Киры Ивановны пошел по тропинке, ведущей вокруг дачи, в сторону соседской территории.
Что-то меня подтолкнуло, и я прошла вместе с ними по тропинке. Когда я следом за ними свернула за угол, моим глазам предстало интересное зрелище: на скамеечке перед входом в «резиденцию» Киры Ивановны сидела, сложив ручки, Катенька. На ней была ярко-зеленая футболочка, а по плечам рассыпаны ее пышные кудри. То есть, пока бабушка ходила добывать ей кавалера для похода на пляж, она тихо сидела на лавочке.
Молодые люди поздоровались, и я увидела, что Катенька тоже посмотрела, проверила, есть ли у Юрки в руках «сумочка».
Я еще раз пожелала им удачной прогулки и почти повернулась, чтобы уйти, но в этот момент поняла, что на пляж пойдут не двое, а трое. Как же Кира Ивановна отпустит свою двадцатилетнюю внучку одну с молодым человеком!
- Стойте! Стойте! – почти прокричала я. – Если вы пойдете втроем, то и я с вами.
Таким образом, на пляж пошли две пары, двое молодых людей и две старшие дамы.
Сначала я попыталась вдвоем с Кирой Ивановной уйти вперед, чтобы молодые люди свободнее себя чувствовали, но оказалось, что этот вариант не устраивает недремлющую бабушку. И все-таки впереди шли Катенька с Юркой, а мы, как конвоиры, сзади.
По мере нашего приближения к заливу Кира Ивановна несколько раз окликала идущих впереди молодых людей и рекомендовала перейти на другую сторону дороги, там, где в данный момент была тень. Я попыталась её остановить, мол, они сами разберутся, но бдительная бабушка
