одногодки?.. Какая, к лешему, здесь любовь может быть?! Баловство одно!- хмуро выговаривала ей мать. –Подумай, дурочка! Всю жизнь горе мыкать будешь! Тем более, кандидатскую, говоришь, защищает… У мужика в штанах напряженка должна быть, а не в голове! Ты с ним что, теоремы решать будешь или удовлетворение получать? Да и о детях подумать надо…Теоремы-то тебе через год надоедят, а вот оргазма до смерти хочется…
(Вставить в «Любовь Челябинскую»? Или прибавить …(зачеркнуто))
. . .
-Что ж ты мне от спички прикуривать даешь? Так только проституткам предлагают.
Он опешил, смутился. Достал зажигалку.
-Так это что получается?..- спросил, глядя, как она прикуривает. –До восьмидесятого года почти все курящие женщины проститутками были?!
Она поперхнулась дымом, закашлялась натужно.
-Зажигалки-то, в основном, в перестройку появились,- не обращая на нее внимания задумчиво продолжал он. –Да-а… О, веселуха была! Дела-а… Всем рассказывать буду! Можно, на тебя сошлюсь?
Но она уже бежала к умывальнику: хлебнуть водицы да смыть выступившие от кашля слезы…
. . .
Он попытался разрубить все узлы. Врал, конечно, себе… Подергался, как марионетка, и затих…
. . .
«А, казалось бы, проще простого…»
(повесть , продолжение)
Глава 10
-Ну в кого ж ты такой сучонкой уродилась?- с тоской и отчаяньем думал Александр, слушая раздраженный и высокий голос дочери. –В кого ж ты такая?!
Они в упор смотрели друг на друга. Две копии кого-то из предков. Два родных, плоть от плоти человечка. Только Сашка молчал. И слушал.
-Сколько же ты пить будешь?! Ты посмотри, какая мать стала!.. Ее когда-нибудь удар хватит! Она пашет с утра до ночи, а ты!.. Копейки зарабатываешь своей писаниной- и пьешь каждый день!.. Да еще долгов тьма- тьмущая! Наделал со своей пьянкой!.. Ты же мужчина! Иди, работай куда-нибудь!.. А если я пить начну?! Или колоться?! Я и так никого к себе не зову, отца стесняюсь: пьяный- не пьяный… Позорище!
Голос ее сорвался на крик.
-Пей,- спокойно ответил он ей. –Ты взрослый человек. Ты же не спрашивала у нас с мамкой, когда начала жить со своим любимым… Пей… Ты взрослая…- А в голове продолжало крутиться: -В кого ж ты такая?!
Дарья пришла минут десять назад
Он сидел у себя в комнате и печатал на компьютере. Рядом, на столике стояла бутылка с закуской на тарелке. Из динамиков звучали Гейц и Данилов. Из-за них-то он и не услышал ее прихода.
Она быстро подошла к столику, схватила бутылку и ушла на кухню. Он слышал- выливает в раковину. Но сидел, потухший и усталый, и ждал ее.
Она вернулась. Встала напротив и начала говорить.
-За что ж ты так?..- думал он, почти не? слыша ее. –Ты, самый любимый мой человечек… Ты, для которой я живу на этом свете… - И сам же себя прервал: -Да хватит тебе врать! Хватит! Что ты плетешь?! Ни хрена тебя не интересует ее жизнь! И что думает она- тоже не интересует!.. Тебе только «правильная реакция» ее нужна… на твои «телодвижения»… Улыбнется на шутку- и слава Богу! Поддакнула вовремя, промолчала вовремя- и ладненько…
Жизнь ее… Что ты о ней знаешь? Ты знаешь, как она живет и чем?
Но зачем так-то делать? Не по-людски… В кого ж ты такая уродилась?..
Он поднял голову.
А дочь уже захлебывалась слезами и кричала ему в лицо:
-Я не могу так больше с тобой жить! Я в петлю залезу! Или из окна выброшусь!..
Он криво усмехнулся.
-Ты думаешь: смертью все проблемы решаться? Просто как было бы…
Он, пошатываясь, подошел к окну, дернул раму. Горшок с цветком рухнул вниз, усыпал пол землей и осколками.
В комнату ворвался уличный шум. громкий и в то же время невнятный.
Сашка встал на стул.
-Это, доча, просто все!- с веселой пьяной придурью пытался перекричать он улицу. –Бах!- и нет проблем! На других легли!..
-Папка!!!- ужасно вскрикнула Дашка, рванулась к нему и дернула за руку.
Он упал со стула и даже прокатился по полу- до того сильным был рывок дочери. С трудом развернулся. Уселся на задницу, облизал порезанную горшочными осколками ладонь.
-Ну, ты даешь… Такая худышка, а дернула как!.. Чего ты?.. Испугалась?.. Не надо пугаться… Это я пошутил… Ты скажи лучше: в кого ты, доча, такая все-таки сучка уродилась?..
Дашка огромными безумными глазами смотрела на отца. И из горла все никак не мог вырваться крик.
Она вскочила на стул, а с него на подоконник.
Он вообще ничего не успел. Он даже не успел подняться.
Г Л А В А 9
«А, казалось бы, проще простого…»
(повесть, окончание)
Глава 11
Она не успела спрыгнуть.
Кто-то бережно, но сильно обхватил ее руками за талию.
Она несколько раз рванулась туда, в бездну., но чужие руки не разжались, а наоборот- сомкнулись еще крепче, а потом и вовсе сняли ее с подоконника, посадили на диван.
-Кто вы?- то ли сказал, то ли просто подумал Александр. –Кто вы?..
-Саша, какая разница?.. Тебя, вон, дочка ждет…
Он повернулся к дочке. Та всхлипывала, поджав колени к лицу. Плачущий комочек вселенского горя…
А мужчина уже закрывал за собою двери. И Сашка его не окликнул.
В голове не было абсолютно никакого хмеля! Абсолютно!!!
Он погладил Дашутку, затем прижал к себе. Глаза его были сухими, хотя все внутри его плакало и тряслось.
-Пап,- дочка продолжала всхлипывать. –Кто … это?.. Он … на тебя… похож …
Сашка окаменел. И молчал, не в силах вытолкнуть из горла комок.
-Валерий это… Его зовут Валера…
Дочка недоверчиво посмотрела на него заплаканными глазами сквозь густую русую челку.
И он поцеловал ее в эти родные глаза.
А про себя подумал:
-Животное…
А Гейц с Даниловым продолжали рвать на части душу:
«Все еще сбудется, каждый пустяк…
Хмурится бровь, удивительный факт…»
К О Н Е Ц
. . .
У Бога не может быть черного цвета!
У Бога нет черных цветов!!!
Г Л А В А 10
-Хрен с вами,- спокойно уже рассуждал Владимир. –Ничего больше менять не буду! И консультироваться не буду! Хрен с вами!.
Те листы, где почерк был неразборчив или было написано всего одно- два слова, он аккуратно складировал в так и не прочитанный дневник.
Остальное же все- отпечатанное и отксеренное им в пяти экземплярах- скрепил столярным степлером и положил сначала в пакет, а затем в чехол гитары- не так помнется.
Собаки вертелись рядом, лезли мордами в рюкзак и принюхивались. Им- и Рике, и Плюму- было наплевать на предстоящую вылазку. Их интересовало количество сосисок для жарки и вес сухого корма со вкусом говядины.
-Брысь!- скомандовал Володька –Жратву помнете!
Собаки на время успокоились, уселись, облизываясь, рядом.
Плюм уже почти на голову возвышался над мамашей. Пытался временами безуспешно качать права. Но в сложных ситуациях всецело слушался Ульрику.
Вот и сейчас: в принципе, пока Владимир засиделся в туалете, можно было снова залезть мордой в рюкзак и понюхать вкуснятину. А, может, и мешочек прокусить и слямзить немного корма. Он покосился на мать. Нет, не стоит. И опять убедился, что старшие пока умней: появился Владимир и дал им по горсточке! Да еще, дурачишка, и оправдывался, что мало дал, что, дескать, дорога дальняя, а воды с собой берут в обрез!
-От жажды загнетесь,- резюмировал он. –Так… Это взял… Это- тоже…- вычеркивал Владимир пункты из списка. –Сигареты… Гитара… О, «Барс»!..- Достал из ящика средство от клещей для хвостатых. –Деньги… ключи…
Все было собрано. Оставалось снести все вниз, в машину и трогаться. Никого не надо было дожидаться. Каждый, кто собирался на озеро, катил на своей машине.
-Ну, что, ребята, посидим на дорожку?
Притулился прямо на пол рядом с собаками. Помолчали ни о чем. Повспоминали- и ничего не вспомнили.
-Все! По коням!
. . .
Не все собрались на озеро.
Женщины поминали Степаныча в годовщину смерти дома.
Лешка Мамлин с Сергеем уговорили Женьку еще раз проплыть по Юрюзани усеченным маршрутом до последней стоянки: надо было установить маленький памятный обелиск. Можно было, конечно, и просто доехать на машине, не заморачиваясь со стройматериалами и самим обелиском, но решили проплыть. Хотя бы дня два. По тем же местам.
Саша Малышенков вообще поменял квартиру и город и жил сейчас в Подмосковье.
Вот так и получилось, что на Улагаче собрались маленькой компанией: Толя, Сашка Жедяев, Володька с собаками, Аркадий да Николай с Сашкой- младшим, внуком Степаныча. И съезжались к озеру до трех часов дня, будто нехотя, будто резину тянули, будто что- то тягостное откладывали на потом…
Когда Володька подкатил к озерной стоянке, там уже хозяйничал Николай. Щурился у костра против солнца, пытаясь разглядеть, кто едет. Поварешка в одной руке, сигарета- в другой. И уже стояла четырехместная палатка.
Володька вышел, выпустил собак. Поздоровались сдержанно за руку. Они не виделись ровно полгода. Не изменились. Седины только у обоих прибавилось на головах.
-Я тебя раньше ждал…
-К 12-ти же договаривались!..
-Правда? Забыл, наверное…- Николай помешал в котле. –Макароны варганю. А вечером, даст Бог, ушицы похлебаем… Ребята бы в лесу не застряли… Видел, что творится? А они на этих шушлайках…
-Видел…
За три дня до этого лило целые сутки. В полях, на солнышке да на ветерке все просохло. А вот в лесу, через который им приходилось добираться до «своего» места, в колеях стояло месиво.
-Не боись. Сотовые есть, позвонят, если что… Выдернем. Подожди, я дрова разгружу…
-Я сам разгружу. Потом. Ты лучше сетушку брось, пока ветерок к берегу и ребят нет… Сашку, вон, возьми с собой…
-А где он?
-С удочкой, на берегу…
Володька глянул с обрывчика.
Сашка сидел на маленьком складном стульчике с удочкой в руках. По бокам сфинксами сидели собаки. Сашка восторженно
и без пауз им что-то объяснял, показывая на поплавок. Собаки внимательно ему внимали.
Вовка мельком стрельнул глазами на Николая.
-Что?.. Может, пока не подъехали…
-Давай. Я тоже хотел, пока ребят нет…
Плеснули водки в три стакана. Один накрыли хлебом.
-Давай… За память о нем.
Выпили и сразу закурили.
-Пойду я, сеть поставлю, пока не захмелел…
-Давай, Вов… Я ее там, на берегу положил, в мешке… КоротЕнькая, метров двадцать… Пара щук зайдет- и то ладно. Вообще брать не хотел, но как без ухи?! Ни ребята, ни Степаныч не поймут…
-Да ребята-то перебились бы…
-Иди, не отсвечивай здесь… Сашка, вон, ни разу с нами не был… Удочку впервые держит… Пусть ушицы поест…
-Это конечно...
Вовка положил в карманы курево, ножик.
-А ты, Никола, совсем белый стал,- сказал он.
-Иди, иди, говорю… Ты, можно подумать, чернеешь! И за Санькой присматривай!
-Ничего, мы быстро…
Володька исчез внизу. Зато к костру приплелись собаки. Обнюхали Николая, лизнули в ладошки.
-Сейчас, ребятушки, сварим мужикам- потом вас накормлю. Ох, и чаек поставить надо!..
…Когда рыбаки вернулись на стоянку, не было ни Николая, ни собак, ни Володькиной «нивы».
-Застряли все-таки!- почему-то с удовольствием подумал Вовка. –А «нива»- это потому, что на УАЗике в чащобе не развернуться… Токо вперед… к
