да только куда ей теперь? За тебя пойдет.
- Ладно, мам, время еще есть, приглядимся.
На следующий день он отправился к Людмиле на работу. И улучив минуту, выпалил
- А я к тебе, Милка, свататься. Выходи за меня, пока свободная.
Она этого никак не ожидала, закрыла лицо на секунду руками, а потом, как - то строго, посмотрела на него и сказала
- Если предложение серьезное - я согласна.
Свадьбу сыграли тихо. Собрались только свои. Поселились молодые у матери - новый дом для жизни был пока не приспособлен. После отпуска уехали в Мурманск. С Милой было легко и комфортно. Она и готовила, и по магазинам бегала. Это была совсем не та жизнь, что когда-то с Ольгой. Та была большой мастерицей по части развлечений, домашнюю работу терпеть не могла. С ней и минуты не было, чтобы почитать газету. А тут, на предложение Николая помочь, Людмила всегда отвечала
- Не нужно ничего, не лезь в мои бабские дела, иди вон телевизор посмотри.
Так и пошла их жизнь без потрясений, лишних слов. Одна беда - детишек Бог не дал. Оба сходили к врачам, но те, после обследования, заверили, что все в порядке. Когда пришли домой, Людмила, настроение которой резко упало, обняла Николая и сказала
- Давай возьмем отказника.
- Какого отказника? - удивился Николай.
- Ребеночка, от которого отказалась мамаша, какая нибудь вертихвостка.
- А сами - то что? - А у самих у нас детей быть не может? -Как так? Врачиха же сказала, что все у нас в порядке.
- Эх, Коля, они так иногда говорят. А на самом деле у тебя детей быть не может. Ты ведь в армии на подводной лодке служил, вот поэтому.
- Так почему она от меня скрыла?
- А ты не понимаешь? Они там прямо нам, женщинам, говорят - сходи налево, зачни ребеночка на стороне. Да только я на такое не способна.
- Ни хрена себе - поразился Николай - а какое они на это имеют право?
- Да нет у них такого права, они же о нас с тобой думают.
Но Николай долго еще не мог прийти в себя.
- Да это же борзота - идите налево. Ну кто так поступает?
Разрешения взять ребенка он Миле тогда так и не дал. Но через год она связалась с ним по радиосвязи, когда он был в море, и спросила
-Коля, ну что берем мальчика? Хорошенький, здоровенький и на тебя похож.
Она не застала его врасплох. Он уже давно думал об этом, только спросил
- А мать кто? - и вдруг, не дожидаясь ответа, решительно крикнул в трубку
- Ладно, все. Берем.
Мальчугана назвали Гена. Это был прекрасный ребенок. Пеленая его, Людмила, бывало, приговаривала
- Это какая дуреха такого красавчика бросила? И хорошо, что бросила, нам все без остаточка досталось. Ух, ты, мое сокровище сладенькое - и прижимала мальчугана к груди.
Николай называл сына Офигенычем за удивительное спокойствие.
- Его хоть вниз головой держи - он своим занимается - поражался он.
Собственно мальчишка рос без отца. Николай все время находился в море.
Он привозил теперь из рейсов множество разных игрушек, одежду. Этим, по существу, все его участие в воспитании сына ограничивалось. Зато Милка была на седьмом небе. Глаза ее так и лучились счастьем, когда она смотрела на сына. Время мчалось стремительно. Вот Генка пошел в садик, потом окончил школу. Оглянуться не успели надо поступать в ВУЗ.
- Пусть в мореходку идет - сказал Николай.
- Нет, Коль, не надо ему в мореходку - может быть впервые в жизни, возразила мужу Милка - он хочет в Москву, во ВГИК.
Николай в это время сидел за столом на кухне и ел суп. Он поперхнулся
- Вы что с ума тут сошли совсем? Это что, на артиста учиться?
- Да, на артиста.
- Чего ради - то?
- Ты, Коля, не знаешь, а он уже три года в драмкружок ходит при клубе моряков, его там хвалят.
- Не знаю, по - моему, блажь это. Не получится ничего путного из этой затеи.
- А в море ходить всю жизнь, как ты, это хорошо? Вон я передачу смотрела, в Англии, говорят, если моряк проходит в море больше года, лишается права голосовать.
-Ну, это в Англии, не у нас. Что самой - то охота сына в кино увидеть?
- А что? - расхохоталась Милка - представь - в Елец переедем, сядем у телевизора, а там наш Генка идет по красной дорожке, где - нибудь на фестивале.
-Э-эх, нашла о чем мечтать. Парню, чтобы жить, профессию надо настоящую. Я, когда смотрю на этих артистов, жалко их ей Богу, кривляются всю жизнь.
- Так что Генке - то сказать, ты разрешаешь ему поступать?
- Пусть едет, он же у нас Офигеныч все равно по - своему сделает.
До Москвы ехали всей семьей на машине. Там Людмила с сыном остались, а Николай поехал дальше до Ельца один. Без жены в большом доме было пусто и одиноко. Мать превратилась в совсем глубокую старушку, но управлялась со всеми делами самостоятельно
-Печка у меня чтой-то дымит - пожаловалась она - ты бы, Коля, трубу залез почистил.
-Ой, мать, давай я тебе завтра пришлю человека, я в этих дымоходах не понимаю ни черта.
Старушка осмотрела равнодушно подарки, привезенные сыном, потом достала какие-то слипшиеся дешевые конфетки.
- Садись, чайку попей с конфеткой - вкусно. Николай нежно обнял ее за плечи
- Старенькая ты совсем стала у меня.
-Ой, Коленька. Где ж мне молодой - то быть, коль ты у меня уже старенький. Вон весь как лунь.
- И то верно - невесело подумал Николай - нашел о чем говорить, идиот. Пойду я, мам.
- И чай не попьешь?
- Жарко чаи гонять.
- А меня все морозит, я на ночь подтапливаю. Ты про печника не заспишь?
- Хорошо, мам, завтра приведу.
На следующий день мать умерла. Николай нашел ее в постели. Тело было уже холодным. Знакомый врач, с которым он связался, сказал, что старушка могла и угореть
- Много ли ей, божьему одуванчику, надо было. Если печь дымила, могла угара хапнуть. Ну да чего уж теперь, не вскрывать же ее?
Николай не стал сообщать своим о смерти матери. Пускай Генка спокойно сдает экзамены. Хоронил один. Пришли какие - то старушки, обмыли покойницу. Потом отпевали в одной, из недавно отреставрированных церквей. Похоронили на новом кладбище. Николаю там показалось неуютно.
- Ни одного деревца, вокруг только нарытые трактором уродливые ямы.
Когда он выходил, у входа его дернула за руку неприятного вида женщина - бродяжка. Она улыбнулась беззубым ртом и спросила
- Ты что, Николаша, не узнаешь меня?
Седые, грязные пряди волос выбились из - под платка, голые худые ноги были загорелыми, но загар был с каким-то грязно-синюшным оттенком и не скрывал ссадин и кровоподтеков.
- Что не узнаешь все еще? Это же я, Ольга.
Николая словно током ударило. Точно это была женщина, которую он любил так сильно, что с величайшим трудом заставил себя не думать о ней, но забыть так и не смог. Они отошли в сторонку.
- А ты, Коленька, не изменился, поседел только.
К кому приходил - то?
- Матушку хоронил - сказал Николай.
Ольга покачала головой
- Значит умерла? Сколько же ей было? Лет девяносто?
- Только восемьдесят исполнилось.
- Так помянуть надо старушку.
И в мутных глазах женщины появился блеск.
Николай не мог дальше находиться с ней рядом. Он вытащил бумажник, достал из него все деньги и протянул их
- Помяни, если хочешь.
Та торопливо сгребла купюры
- Спаси тебя Христос, Коленька. Я помню, ты жадным никогда не был.
Николай резко развернулся и пошел прочь. Через секунду услышал.
- Коля, Коленька - Ольга торопливо прятала деньги в карман и смотрела ему вслед - ну скажи, простил ты меня?
Он только махнул в ответ рукой и пошел дальше. Последнее, что услышал
- Спасибо, Коленька, спасибо.
Встреча с бывшей женой так потрясла его, что, придя домой, он основательно выпил. Припомнилась их совместная жизнь. Да, Ольга уже тогда любила принять, но в одиночку не пила. А может пила? Много ли я знал, чем она занималась, когда был в море. Он вспомнил ее налитое жизнью, великолепное, молодое тело с гладкой приятно пахнущей кожей. Господи! Что делает водка с людьми?
Через неделю приехали Людмила и Генка. По их лицам невозможно было что - нибудь понять. Пока шли до машины с вещами - молчали. Потом, когда уселись, на лице жены появилась ликующая улыбка.
- Поступили! Поступили!- яростно тряся кулаками, закричала она - в два театральных поступили. Николай протянул Генке руку
- Ну, держи краба. Тяжело пришлось?
Генка был невозмутим.
- Легко. Я бы мог еще в парочку поступить, да мама поехали, говорит, домой - отец там один.
Николай снял золотые часы.
- Держи, сынок, с победой тебя.
- Вообще - то за такое дело машины дарят, но все равно спасибо.
- Ах, ты, Офигеныч! Ладно, будет тебе машина.
По дороге домой Николай будничным тоном сообщил
- Мать я похоронил.
Милка, не поняв, переспросила
- Какую мать?
- У нас вроде она одна была на двоих.
- Умерла? - всплеснула она руками - а что телеграмму не дал?
- От того и не дал, чтобы вы там не психовали. Завтра на могилку сходим.
Ночью решили, что Николаю пора уходить на пенсию. Квартиру в Мурманске надо продать. Да и вообще все дела на Севере пора заканчивать. Генка будет в Москве, и мы тут рядом, машиной пол дня езды.
- Может и мне с тобой в Мурманск? - спросила нерешительно Милка.
- Сам управлюсь, а если что друзья помогут.
Друзья, конечно, помогли, но провозиться пришлось почти месяц. Когда все было закончено, Николай забежал в медсанчасть забрать амбулаторные карты. В регистратуре его послали к заместителю начальника, оттуда - к гинекологу. Он хотел уже плюнуть на все это - не хватало только по бабьим докторам ходить, как встретил свою приятельницу, судовую врачиху.
Та моментально все организовала, но гинеколога ему миновать было не суждено.
- Зайди, Коля, на секунду, у них есть к тебе дело - сказала бывшая любовница.
Пожилая, неприветливая врачиха, испытующе посмотрела на него, потом сняла очки и начала их протирать. Только после этого заговорила
- Жены сейчас в Мурманске нет? Это плохо. Ну почему женщины так наплевательски к себе относятся? Я ведь ее русским языком просила зайти ко мне после маммографии.
Она опять принялась за свои очки.
-А что случилось?- спросил Николай.
- Что случилось, что случилось. Оперироваться ей надо, вернее сказать надо было. Возможно уже и поздно. Вы что переехали, я слышала.
- Да, в Елец.
- Елец это где - то в средней полосе? Впрочем, неважно теперь. Вам в Москву надо, в институт онкологии. Вот я здесь все запечатала в пакете и снимки и анализы. Будьте готовы к самому худшему.
Николай вышел из поликлиники совершенно ошарашенный. Как сказать Милке про такое, он не знал. Она последнее время счастливая, окрыленная успехами сына, названивает каждый день, советуется, где что посадить. А я явлюсь, и что скажу - поехали в онкологию. Вечером Николай вылетел в Москву и потом поездом добрался до Ельца. Милка встретила его на вокзале. И выглядела совершенно здоровой. Чувствовалось, что она много времени проводит на свежем воздухе. Ее загорелое лицо было безмятежно. Дома был идеальный порядок и покой. Она сразу потащила его на огород. --Вот смотри - сказала с гордостью - тут будут помидоры, в основном Брикадель - новый сорт, говорят шикарный. Тут огурцы, дальше редиска, салат, синенькие, тут зелень всякая, лук. Тут все пространство под клубнику - Генка любит. А вот тут, смотри, смородина черная, белая, красная и малина, сколько лет я такую хотела завести - сибирку.
Всю зиму будем с витаминами. Теперь иди сюда. Тут есть и для тебя работа. Надо будет вот на этом месте, сделать мангал, а над ним, прямо от дома легкий навес. Можно будет даже в дождь твои любимые шашлыки
