номера, пока затащили в номер, пока раздели американца до трусов, пока придумали чем связать ему руки и ноги (остановились на ремнях от своих джинсов и от брюк самого Смита), Дэн совсем изнемог и в конце концов шлёпнулся на кровать с тяжёлой одышкой, а его лицо стало глянцевым от пота. Смита усадили в одних носках и трусах на стул, стянули ремнём локти за спиной, пристёгнули к ножке кровати ноги другим ремнём, а в рот засунули скомканную наволочку и ремень Смита затянули вокруг головы так, что ремень протиснулся между его зубов и рот не закроешь. Жека опёрся на подоконник с чувством удовлетворения от выполненной работы и, переводя дыхание, сказал Дэну:
– Не нравишься ты мне.
– Ты прав. Шо-то я …э-э-э… не в форме. – Ответил Дэн, отлёживаясь на кровати. – Сам не пойму, … э-э-э… шо не так. Наверное, всё-таки, тот …э-э-э… вирусолог заразил меня чем-то.
– Что? – Не понял Жека. – В каком смысле заразил? Ты о чём, друг?
– Ну, короче, я не собирался …э-э-э… говорить об этом, думал это не серьёзно. Но это …э-э-э… не проходит, а прогрессирует.
– Что это? Ты о чём?
Дэн от недовольства и неминуемости происходящего с ним коллапса нервно спрыгнул с кровати, поднял вверх кардиган с футболкой и оголил перед Жекой свой округлый волосатый торс с воспалёнными докрасна пятнами и небольшими вздутыми образованиями под мышками и в районе верхних рёбер.
– Вот об этом. У вирусолога …э-э-э… были такие же на теле, когда я …э-э-э… его прикончил, тока у него были такие гнойные, что страшно смотреть.
Жека передёрнул верхней губой, выкатил глаза от удивления, а его бегающие зрачки заскользили по туловищу Дэна сверху вниз и обратно вверх.
– Что это за говно? – Спросил он негромко. – Оно болит?
– Пока нет.
В это мгновение Смит тоже увидел проблему Дэна и с таким же шокированным взглядом как у Жеки что-то замычал, засуетился на стуле, словно рыба на раскаленной сковороде. Дэн закрыл тело, чуть оправился и они подошли к Смиту, который вжался в спинку стула от страха и глядел на Дэна как на прокажённого.
– Он явно что-то знает об этом. – Сказал Жека. – Смотри, как задёргался.
– Давай спросим. А то меня эта красная хрень …э-э-э… пугает до чёртиков. Я не знаю, …э-э-э… шо мне делать.
Тут Жеке показалось, что в одном глазу Дэна блеснула слеза. Ему стало так жалко друга, как никогда раньше. Жека вообще никогда раньше не думал, что Дэн нуждается в сочувствии и поддержке. Скорее думал, что другу нужна хорошая порка, чтобы тот стал немного мягче с окружающими и хотя бы наполовину сточил корону его величества. Видимо эта непонятная болячка здорово расшатала нервную систему Дэна, а зная вспыльчивый характер друга и пожизненное нежелание переоценивать, чёрт знает, что творится в его мыслях под давлением такого психогруза и что он может выкинуть. Жека расстегнул ремень на затылке Смита и вынул из его рта импровизированный кляп. Смит сразу начал неразборчиво сыпать фразами, судя по всему, он был в смятении, сильно напуган и к тому же пьян, поэтому язык у него заплетался, а слова тянулись, как жвачка во рту:
– Who are you, people? Don’t touch me more, men! I have two children. Your friend should be very careful with you. Don’t touch him. Fuck! Fuck!
– Чего он там расфакался? – Спросил Жека. – Понял, что спрашивает кто мы? Ну, и фак тоже понял.
– Говорит, шоб …э-э-э… его пожалели, шо у него двое детей, шо ты должен …э-э-э… быть осторожнее со мной и шоб я больше его не касался.
– What do you know about this shit? – Спросил Дэн, показывая на поражённые места на своём теле.
– Yersenia pestis. – Пробормотал Смит что-то невразумительное. – Yersenia pestis.
– Я не понимаю. – Развёл руками Дэн и посмотрел на недоумевающего Жеку.
– Я тем более. Не надо было его так спаивать. – Отчитал Жека друга. – Несёт теперь чушь какую-то.
– What you said, dude? – Переспросил Дэн, прихватив Смита за горло. – Say it again, rat.
– Эй, эй! – Окликнул его Жека и положил руку на плечо Дэну. – Успокойся. Отпусти его. Ты чего завёлся-то?
– It’s a fucking plague! Plague! – Завизжал Смит с красным лицом от напряга, чуть ли не плюнув Дэну в лицо.
Дэн отпустил его, изменился в лице, попятился назад и беспомощно сел на кровать.
– Что случилось, Дэн? Что он сказал? – Встревожился Жека.
– Он говорит, шо это чума, твою мать. – Процедил Дэн сквозь зубы.
– Чего? – Не поверил Жека и даже усмехнулся, подумав, что Смит издевается над ними в отместку за то, что они его напоили, раздели и так скрутили. – Не может быть. Он язвит, наверное, сволочь американская. Как это может быть?
– Я тебе уже говорил, как. – Ответил Дэн. – Вирусолог был …э-э-э… чем-то заражён.
Жека стоял между Дэном и Смитом, смотря то на одного, то на другого и пытался всё переварить, раскручивая у себя в голове карусель фактов, событий, обрывочных картинок, предшествующих его пребыванию в этой сраной стране, в которой он, как ни странно, но всегда мечтал побывать. Он вспомнил телефонные звонки с угрозами, лицо Вики, спасение Костика, погоню и познавательную беседу с Марией о чуме незадолго до его отъезда в Америку. Почему Дэн заражён? Из разговора с Марией понятно, что это не должен быть он. Что вообще происходит? И Жека опять вернулся к тому же, с чего начинал, к раскрутке этого бесовского клубка, сплетённого таинственной организацией вокруг него и близких ему людей. Смит напуган, поэтому вряд ли он станет дерзить и шутить, а тем более не зная намерений похитителей. И Жека решил не испытывать судьбу и для начала отнестись к его словам серьёзно, так сказать, допустил, что всё правда.
– Спроси его, что он знает про Абакумова Николая Викторовича и об этом твоём вирусологе?
– Зачем это? – Переспросил Дэн, всё ещё не взяв себя в руки и не придя в себя после такого неожиданного диагноза от мистера Смита. Рыжий клоун сразу же вошёл в роль умирающего больного и представил Дэну трагическую картину его безвременной кончины в безвестности, беспамятстве и обсыпанного гнойными язвами.
– Спроси. – Настойчиво повторил Жека.
Дэн, было, собрался, сосредоточился и морально приготовился поговорить со Смитом с пристрастием, но неожиданно не столь отдалённое громыхание где-то на улице заставило наших недотеррористов встрепенуться и быстро припасть к окну. После очередного, самого громкого бабаха с сочным раскатом где-то поблизости такого, что в отеле стёкла задребезжали, из номера напротив, где всё это время резвились влюблённый старый ковбой и цыпочка с леопардовым макияжем, донёсся возмущённый голос старикана и верещание красотки. А затем вдогонку ещё и писк малышек Бетти и Келли с ресепшна. В коридорах отеля захлопали двери, затопали и забегали постояльцы, в спешке покидающие номера. Вдалеке, то там, то сям, то где-то с другой стороны отеля, которую не видно из окна номера загремели взрывы, а потом послышались автоматные трели, одиночные выстрелы, полицейские сирены. Трели и выстрелы звучали достаточно отчётливо, чтобы их услышать, значит, всё происходило не так уж далеко от отеля. Жека с Дэном переглянулись в недоумении, глянули на Смита, лицо которого перекосила паническая гримаса с пьяной ухмылкой вперемешку, то ещё зрелище. Он что-то шептал и, по всей видимости, что-то похожее на обвинения или проклятья в сторону Жеки и Дэна или кого-то другого. А может быть, так звучит молитва в его сатанинской церкви с просьбой князя тьмы помочь и поразить этих русских ублюдков молниями из жопы дьявола.
– Что это? – Наконец спросил Жека, попятившись от окна.
– Шо не видишь, … э-э-э… война началась. – Отозвался Дэн, хватая свои вещи, сумку и калаш. – Сваливать надо. – Кричал он. – Этого нам ещё …э-э-э… не хватало! То болячка какая-то, то это. – Он ткнул пальцем в окно. – Что за чёрная полоса в жизни, мать вашу? – Надрывисто выругался Дэн, даже слюной брызнул.
– Куда сваливать?
– Подальше от этого города.
– Совсем крыша поехала? Не дёргайся. Нам надо сидеть тут. Или тебе жить надоело? – Спросил Жека, проверяя состояние своего калаша и поглядывая на Смита. – Ладно, мне терять уже нечего, кроме собственной жизни и то я передумал помирать, потому что есть Костя, Вика, ты. А ты-то чего? Твоя семья, считай, у них в заложниках. Ты вообще должен быть ниже травы.
– Посмотри, шо за окном творится, друг. – Закричал Дэн с выпученными глазами. – Война явно …э-э-э… не входила в их план. Может теперь …э-э-э… всё изменится и этим сатанистам будет не до нас, …э-э-э… может, всё отменится. Война всё-таки.
– С чего ты взял? – Спросил Жека, осторожно выглянув в окно, – что это не по их плану.
Дэн перестал собираться, остановился, с подозрительным прищуром посмотрел на Жеку и спросил:
– Ты шо-то …э-э-э… знаешь, шо не знаю я?
– Нет, конечно. – Ответил категорично Жека, встав сбоку от окна. – Я в таком же неведении. И харэ уже щуриться в мою сторону. И вообще, – психанул Жека, – раз на то пошло, не всё ли тебе равно, как умереть, если исход один и тот же, что от пули, что от чумы?
– Совсем охренел, говорить такое? – Разозлился Дэн.
– Та ладно, не кипятись. Это факт.
Дэн собрался, сделал вдох и уже готов обрушить на Жекину совесть весь свой словарный запас колких словечек, чтобы Жеке стало стыдно за то, что он уже смирился и почти готов хоронить друга. Но где-то совсем близко к отелю на улице прозвучало несколько выстрелов и двое мужчин в номере вздрогнули, выглянули в окно, не считая третьего в трусах, привязанного к стулу, который истерически засмеялся. Разговор по душам отложился в долгий ящик.
– Да и куда тут пойдёшь? Под пули? – Спросил Жека. – Мне думается, что он точно что-то знает об этом. – Догадался Жека, кивнув в сторону смеющегося Смита.
– Да он просто бухой. – Констатировал Дэн.
Они оба остановили взгляд на Смите. Его зрачки забегали, а глаза то встретятся с вопрошающими и полными злости глазами Дэна, то с глазами Жеки, выражающими не меньшее любопытство и какое-то, как показалось Смиту, презрение к самой его личности и к тому, кем он является и чем занимается по жизни. Смит хоть и куражился под действием алкоголя, но понимал, что за окном твориться нечто страшное – начались беспорядки и неразбериха, что в такой катастрофической ситуации этим двоим русским ничего не будет стоить прикончить его и безнаказанно уйти, если они заподозрят его в лукавстве. Поэтому он промямлил:
– Turn on TV.
Дэн взял пульт, включил телевизор, и они замерли в волнительном ожидании, уставившись в быстро меняющуюся картинку на экране. Первый же попавшийся канал, устами какой-то смазливой американской журналистки в белом пиджачке, с микрофоном, жаждущей славы и Пулитцеровской премии любой ценой, вещал новости в прямом эфире и новости были тревожные с паникой и беготнёй напуганных американцев на пылающих улицах нижнего Манхэттена. Параллельно с этим передавали новости о бушующей стихии, что срывала крыши с домов и вырывала деревья с корнями. Жека плохо знал английский язык, но глядя на экран ему не нужен был даже переводчик или сухие комментарии Дэна, чтобы понять, что дело дрянь, и что они встряли посреди этой дряни в очень глубокую и вонючую яму с дерьмом. Он смог перевести достаточно слов, чтобы в общих чертах быть в курсе событий, но чаще всего у журналистки проскакивало самое популярное слово, которое сотни раз слышал любой человек, смотревший когда-либо новостные блоки – террористы.
– Полная хрень! – Выругался Дэн, наморщив лоб.
