РУССКИЙ МИР
2. РОЖДЕНИЕ ДЕРЖАВЫ
I
Правители содержат профессиональных историков не из альтруизма, и не из-за любви к знаниям – невежественный народ и безопаснее, и легче управляем. Историки призваны правдоподобно доказывать правильность действий правительства и убедить народ, что он именно тот, кем его называет верховная власть. Если историк вздумает своевольничать, то выпадет из системы, которая его безжалостно раздавит. Потому историки в подавляющем большинстве бездумно повторяют, что велено, а за это получают должности, оклады, почёт и уважение. Когда большевики разделили страну на национальные квартиры, местные элиты тут же потребовали исторические обоснования для своей власти. Народы, объявленные титульными, получили статус коренных, кому не повезло, те стали нацменьшинствами, а русских повсюду заклеймили как мигрантов и оккупантов. Самый многочисленный народ нашей страны сейчас разделён и лишён своей национальной организации, так что его травить оказалось безопаснее всего. В качестве оснований для травли использованы бездоказательные обвинения, брали не фактами, а криком. Тем более, что фактов-то и нет. А о древнем расселении русских свидетельствуют исторические документы.
Народ, именуемый “русь”, обнаруживается в летописном сказании о расселении славян: “БЪ единъ языкъ СловЪнескъ: СловЪни, иже сЪдяху по Дунаеви, ихже прияша Угри, и Морава, и Чеси, и Ляхове и Поляне, яже нынЪ зовомая Русь” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 25). Летописец отождествил с Русью среднеднепровское объединение славян, называвшихся в древности – поляне. При этом, он изложил все доступные ему сведения о них: “По мнозЪхъ же времянЪхъ сЪли суть СловЪни по Дунаеви, гдЪ есть ныне Угорьска земля и Болгарьска. И от техъ СловЪнъ разидошася по землЪ и прозвашася имены своими, гдЪ сЪдше на которомъ мЪстЪ <…> Такоже и ти СловЪне пришедше и сЪдоша по ДнЪпру и нарекошася Поляне” (там же, с. 5). Эти поляне богатели за счёт торгового пути “изъ Варягъ въ Греки и изъ Грекъ по ДнЪпру”. Центром полян был город Киев, затем возвысившийся до столицы Древней Руси. Летописец пересказал легенду об основании Киева и это событие он воспринимал как отправную точку для русской государственности (там же, с. 8-9).
Вот эта фраза “Поляне, яже нынЪ зовомая Русь” очень не нравится норманистам, которые пытаются развести в стороны эти два термина. Но летописец ясно указал, что поляне никуда не исчезали: “Поляне в КиевЪ и до сего дне” (там же, с. 9). Он сказал то, что и хотел сказать: этническая группировка, принимаемая историками за полян, консолидировалась под именем Русь. В летописном рассказе поляне привязаны исключительно к Киеву и ничто не указывает на владение ими остальными землями будущего Киевского княжества. Территория полян послужила центром кристаллизации Русской земли, но при формировании государства их наименование оказалось поглощено более общим национальным именем. То есть, что бы там ни утверждали норманисты, для летописца Русь – это местное название, существовавшее ещё до прихода к Днепру полян.
Историки пришли к выводу, что в Среднем Поднепровье в IX веке, ещё до Рюрика сложилось государственное образование – “Русская земля”, ставшее ядром Древнерусского государства. Оно располагалось по обе стороны от Днепра и занимало территорию трёх княжеств – Киевского, Черниговского и Переяславского. Самих-то княжеств тогда ещё не было, и “Русская земля” сохраняла определённое единство вплоть до смерти Ярослава Мудрого, а Киев, Чернигов и Переяславль были некогда центрами этой “Русской земли”. В тексте договора князя Олега с Византией три указанных города представлены главенствующими на Руси, при этом князь из рода Рюриковичей оставался единственным для всех трёх и не сажал сыновей на княжение ни в Чернигове, ни в Переяславле. Причина этого состояла в стремлении сохранить целостность “Русской земли” как сердцевины большого государства. “Русская земля” включала в себя земли не только полян, но частично северян и радимичей, а значит являлась образованием не этническим, а политическим (А.Н. Насонов “Русская земля” и образование территории Древнерусского государства”, РБ, СПб, 2002, с. 27-44; Б.А. Рыбаков “Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв.”, М., 1982, с. 56-73).
Когда Ярослав в 1015 году собирал войска против Святополка, то выступил в поход с варягами и новгородцами: “И собра вои 4000: варягъ бяшеть тысяща, а новгородцовъ 3000” (Новгородская I летопись старшего и младшего изводов, ПСРЛ, т. III, М., 2000, с. 175). Тогда как Святополк в Киеве “… пристрои бес числа вой, Руси и ПеченЪгъ, и изыде противу ему к Любичу” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 138). Здесь новгородцы противопоставлены руси. Они, конечно, тоже русичи, но в широком смысле, а вот Русь в узком смысле располагалась на Днепре, о чём открыто сообщает Новгородская летопись, вот примеры этого: “В лЪто 6643 (1135). <…> възмутилася земля Руская” – с. 208, имеется в виду распря между киевлянами и черниговцами; “В лЪто 6650 (1142). А епископа и купцЪ новгородъскыя не пущают из Руси…” – с. 212; “В лЪто 6654 (1146). Преставися в Руси Всеволод…” – с. 213; “В лЪто 6657 (1149). Иде архиепископъ новгородчкыи Нифонтъ в Русь, позвань есть Изяславомъ и Климомъ митрополитомъ” – с. 214; “В лЪто 6688 (1180). <…> И послашася новгородци к Святославу въ Русь по сынъ…” – с. 226 (Новгородская I летопись старшего и младшего изводов, ПСРЛ, т. III, М., 2000). Подобных свидетельств можно найти немало, но и так ясно, что новгородцы внутри Великой Руси знали ещё и Малую Русь, от которой отделяли себя.
Под 1152 годом в летописи сообщается о походе Юрия Долгорукова на Киев: “В то же лЪто поиде Гюрги с сынми своими, и с Ростовци, и с Суждалци, и с Рязанци и со князи Рязаньскыми в Русь; тоды же слышавъ Володимирко идуча в Русь, поиде к Кыеву…” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 320). Ещё один такой поход упомянут под 1154 годом (там же, с. 324). Тут и Ростов, и Суздаль, и Рязань, да ещё Галич-на-Днестре противопоставлены Приднепровской Руси, зато Киев включён в её состав.
В состав этой Руси летописцами включался Чернигов. После убийства Андрея Боголюбского его дружинники рассуждали так: “… князь наш убьенъ, а дЪтей у нЪго нЪту, сынокъ его в НовЪгородЪ, а братья его в Руси” (там же, с. 352). Братья Андрея (Михалко и Всеволод) пребывали той порой как раз в Чернигове. Стало быть, имелась в виду та Русь, к которой принадлежал Чернигов, но не принадлежал Новгород. В 1180 году “… иде князь Святославъ Всеволодиць, Олговъ внукъ, изь Руси на Суздаль” (Новгородская I летопись старшего и младшего изводов, ПСРЛ, т. III, М., 2000, с. 226). Двигался князь из Чернигова и опять-таки упомянута Русь, которой противопоставлен Суздаль – тоже русский город, но не входящий в приднепровскую группировку руси. “В лЪто 6703 (1195). Посла благовЪрный и христолюбивый князь Всеволодъ Гюргевичь тивуна своего Гюгю с людми в Русь, и созда градъ на Городци на Въстри, обнови свою отчину” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 391). Имелся в виду Городец Остерский, расположенный между Черниговом и Киевом. И снова суздальская земля оказались вне Руси в узком смысле.
И Переяславль летописцы тоже включали в состав Приднепровской Руси: “В лЪто 6640 (1132). <…> ходи Всеволодъ в Русь Переяславлю” (Новгородская I летопись старшего и младшего изводов”, ПСРЛ, т. III, М., 2000, с. 207). В 1178 году новгородцы звали к себе на княжение Мстислава Ростиславича, но тот “… не хотяше ити из Руской земли, река имъ: “яко не могу ити изъ отчины своеЪ и со братьею своею розойтися” (Ипатьевская летопись, РЛ, т. XI, Рязань, 2001, с. 411). Мстислав был сыном Ростислава Юрьевича, Переяславского князя, так что своей отчиной он, скорее всего, считал Переяславль-Русский.
Князь Рюрик Ростиславич в 1190 году отправился в древлянский Овруч, оставив Русскую землю (там же, с. 450). То есть, древлянская земля не входила с состав “Русской земли”. Не входила в неё и земля радимичей: “Быша же Радимичи отъ рода Ляховъ; пришедъше ту ся вселиша, и платять дань Руси, повозъ везуть и до сего дне” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 82). Исключалась из состава Руси и земля вятичей. Когда Святослав Ольгович в 1147 году “приде къ ДЪдославлю” – городу вятичей, то к нему “прибЪгоша изъ Руси дЪцкы, и поведаша ему…” (Ипатьевская летопись, РЛ, т. XI, Рязань, 2001, с. 242). “Поиде Гюрги с Ростовци, и с Суждалци, и со всЪми дЪтми в Русь, и бысть моръ в конихъ во всЪхъ воихъ его, акъже не был николиже; пришедшю же ему в ВятичЪ…” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 324).
Отделялся от Приднепровской Руси в узком смысле и Смоленск: “Изяславъ да дары Ростиславу что от Рускыи землЪ и от всихъ царьскихъ земль, а Ростислав да дары Изяславу что отъ Верхнихъ земль и от Варягъ <…> и приде ему Ростиславъи съ всими Рускыми силами, полкы и съ Смоленьскыми…” (Ипатьевская летопись, РЛ, т. XI, Рязань, 2001, с. 259-260).
Отделён от Руси и Полоцк: “… княжича два исъ Царягорода, заточени были Мьстиславомъ, великымъ княземъ Киевскымъ: зане не бяхуть его воли и не слушахуть его, коли е зовяшеть въ Рускую землю в помощь...” (там же, с 217).
Противопоставлены Руси волыняне в описании похода Ольговичей на Владимир-Волынский в 1144 году: “… взидоша Рустии полци на горы, и заидоша отъ Перемышля и отъ Галича” (там же, с. 225).
Про две Руси слышал византийский император Константин Багрянородный. В своём сочинении он упомянул о существовании “внешней Росии”, а это подразумевало существование и внутренней, той самой “Русской земли”: “[Да будет известно], что приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас” (Константин Багрянородный “Об управлении империей”, М., 1991, с. 45). Даже после исчезновения внутренней Руси ещё несколько столетий сохранялась народная традиция помещать её в очерченных границах в качестве исторического центра. Отсюда следует вывод, что она некогда была реальным политическим образованием, сложившимся на местной основе и сыгравшим существенную роль в формировании Древнерусского государства. Сила и авторитет Приднепровской Руси нашли отклик в народной памяти.
Признание реальности внутренней “Русской земли” позволяет иначе взглянуть на проблему трёх центров Руси, известных по сочинениям мусульманских авторов:
“I. Текст из сочинения ал-Истахри “Китаб ал-масалик ва-л-мамалик”
“Русы. Их три группы (джинс). Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он (город) больше Булгара. И самая отдаленная из них группа, называемая ас-Славийя, и (третья) группа их, называемая ал-Арсанийа, и царь их сидит в Арсе. И люди для торговли прибывают в Куйабу. Что же касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал ее, так как там они (жители) убивают
