–Да пока ты по выставкам шляешься я пашу как лошадь, а потом до ночи по уколам бегаю. Когда мне готовить?
– Мы с дочкой тоже не кролики на развод, чтобы одну капусту жрать, – смело огрызался папа и получал в ответ ехидное:
– Та ты шо! А по ночам так самый типичный. Всунул - подергался, пискнул и сдох. А мне лев нужен с дрыном, понял? Короче, не нравится - ищи хозяйку получше.
И тут папа еле слышно пискнул:
– Нашел уже...
Услышав от Зефирки пересказ диалога родителей, Лиза недоуменно спросила у него:
– Ты что-нибудь понимаешь?
– Ну, папа не хочет быть кроликом, – стал медленно рассуждать медведь. – А маме дрын нужен. Что значит - дрын?
– Бестолочь! – рявкнула Лиза и топнула ножкой.
– Плюшевый я, – обиженно заявил друг, но девочке было не до медвежьих обид. Она сложила ладошки вместе и умоляюще прошептала в проем двери:
– Папочка, ты же пошутил? Мамуль, не слушай его. Ты самая лучшая, а супчики варить я и сама могу.
Но папа ее не слышал, а испугавшийся своего признания, сбивчиво лепетал:
– Сама говорила: у меня своя жизнь, у тебя - своя.
– Своя? Своя! – наступала мама. – Да у ребенка вчера температура была, я в ночную не вышла, а ты? Ты где лазил, козлина?
Папа молчал, понимая, что словесная баталия может оказаться смертельной для него. Все в доме вдруг умолкло, лишь Лиза нервно покусывала ухо Зефирки.
– Он что, придумать ничего не может? – удивился плюшевый.
– Мой папа не ты, он врать не умеет. А жаль, – с досадой сказала девочка и дала другу подзатыльник.
– Я бы дал ему парочку уроков первоклассного вранья, – хвастаясь, усмехнулся Зефирка, но Лиза приложила палец к губам медведя, так как мама уже сделала новый громогласный бросок:
– Снова шлендру завел, хламидиозник?
– Не смей про Иру, гуашь ты мутная, – отчаянно отбил удар папа. – Она одноклассница моя и встретились мы случайно. А потом... словно пелена с глаз: Как я жил до сих пор и с кем! Я даже помолодел с Ирой.
– Заткнись, урод, – заскрежетала зубами мама, применяя тактику «Загрызу на месте».
Папа поставил блок и удар рикошетом отразился обратно в маму:
– «Заткнись, урод», – передразнил супругу муж и тут же сплюнул себе под ноги. – Быдло ты! А Ирочка - тонкая чувственная душа, как увидела мою акварель...
– В смысле? – опешила мама. – Как увидела? Она что, здесь была?
Понимая, что ляпнул лишнее, папа прикусил язык и взмолился:
– Господи! Ну почему у Дали жена была - муза как муза, а мне чудовище досталось.
– Тампон ты жеваный, а не Дали, – гаркнула в ответ мама, делая выпады половником.
– Да и ты не Гала, коза фригидная, – лихо отбивался папа.
Утомленный стрессом Зефирка сидел на кровати и увлеченно смотрел в экран ноутбука, пока Лиза глотала слезы у двери. Не отрывая глаз от монитора, медведь спросил:
– Так это и есть ррразззвод?
– Молчи, капитан Очевидность, молчи, – прошептала Лиза. – От нас папа уходит.
– На работу?
– Навсегда.
– И что, вечером не придет?
– Ни вечером, ни через год.
– И даже через сто миллионов лет?
– Даже, – всхлипнула девочка.
Зефирка оторвал взгляд от экрана и уверенно заметил:
– Зато лаяться больше не будут.
Лиза подбежала к медведю, шлепнула его по голове и схватила ноутбук. На экране красовалась репродукция картины «Утро в сосновом бору». Насупленная девочка сердито сказала:
– Опять гадости разглядываешь. В лес смотришь. Не пущу!
– Я только тишину послушать, – жалобно произнес Зефирка. – Разве я в клетке живу? Почему не пустишь?
– Потому что…. – задыхаясь от волнения, воскликнула Лиза, – потому что и ты уйдешь. Навсегда!
Она швырнула ноутбук на кровать и направилась к окну. Усевшись на подоконник, Лиза уставилась в окно. Зефирка отвернулся, незаметно открыл крышку ноутбука и щелкнул клавишей. На экране вновь появилось «Утро в сосновом бору». Еще щелчок и картинка сменилась на «Медведь в клетке». Беспрестанно клацая, Зефирка был так взволнован, что никак не мог остановиться и решить, пока не выбрал вторую картинку и вздохнул. Заметив ее в отражении стекла, Лиза покачала головой.
– Неблагодарный... Друг, называется.
А мама с папой, уставшие от первого раунда, сидели на стульях в разных углах кухни, и не глядя друг на друга, говорили в пустое пространство.
– Благодарить тебя? – удивлялся папа. – За что? Что сдуру влюбился, из села тебя вывез и в квартире прописал? Как богиней тобой восхищался, а кем ты стала в итоге?
– А может - с кем? – с холодной иронией спросила мама. – Да если б ты мужиком был, а не маминой писей. Недотепа! Кредитов понабрал, пришлось дом в селе продавать, чтоб расплатиться. И одни музы на уме!
Уставившись в окно, папа грустно сказал:
– Эх, все равно не поймешь. Ладно, давай разбегаться.
– Ага! – воскликнула мама, начиная заводиться. – Значит я сутками на работе, мамаша твоя скорее удавится, чем с внучкой посидит. И как? Ребенка в детдом сдадим или с собой заберешь?
– С собой? – испуганно возразил папа и вскочил со стула. – Мы не можем. У Иры коммуналка, там даже ванной нет. И потом мне покой нужен и аура. Боже, почему я такой несчастный...
На что мама прищурилась и процедила сквозь зубы:
– Господи, от какого ж подонка я родила! Лучше б аборт сделала, как мама-покойница советовала.
В то же мгновение не сдержавшийся папа пошел на запрещенный прием и дал маме пощечину, от чего та немедленно шлепнулась на пол.
До детской вновь донеслась новая порция криков, сопровождаемых битьем посуды и плачем мамы.
– Ой, не разведутся они, – качая головой, застонал Зефирка, глядя на посаженного в клетку медведя, – и эти крики никогда не кончатся. Несчастный я.
Лиза же некоторое время сидела недвижима и напряженно всматривалась в пространство, пока, наконец, не прошептала сдавленным голосом:
– Кончатся. Скоро все закончится.
– Правда? – радостно спросил медведь.
– Да.
Она молча надела на себя куртку и повязала шарф Зефирке.
– Ой! – икнул он. – Ой-ей-ей-ей! Куда мы?
Не говоря ни слова, Лиза подошла к кровати и переключила экран на «Утро в сосновом бору». После этого она взяла в охапку друга и вышла с ним из комнаты. Стараясь не слушать доносившихся из кухни криков, стуков кулаков по столу и звона разлетавшейся в разные стороны тарелок, беглецы незаметно улизнули из квартиры.
Жизнь улицы сразу же дохнула на путешественников реальной угрозой. Спасаясь от своры злых собак, Лиза с Зефиркой еле успели добежать до проезжей части широкой дороги и обессиленные остановились посредине на крохотном островке безопасности. Из-за бешеного потока машин, они не могли двинуться ни в какую сторону – грузовики и мотоциклы то и дело норовили задеть их.
– Стрррашно тут, – захныкал медвежонок. – Когда мы домой уже?
– Никогда! – возбужденным голосом заявила Лиза. – Ты же сам хотел в лес.
– Нууу, он далеко. Пошли домой, а?
Лиза удивленно посмотрела на друга, окинула его стыдящим взглядом и отвернувшись от Зефирки, обиженно буркнула:
– Иди! Машины проедут и возвращайся.
– А ты? – со страхом в голосе спросил медведь. – Одна ведь пропадешь.
– Пусть, – глухо ответила девочка и повышая тон воскликнула с опасно фальшивой радостью в голосе: – Бездетные родители быстрее разойдутся и перестанут кричать. Ты будешь счастлив, Зеф. Ступай!
В ответ медвежонок возразил:
– Они станут кричать еще громче.
– Чушь, – храбрясь, но с глубокой горечью отвечала Лиза. – Даже не заметят. Я всегда мешала им жить. Теперь мешаю развестись. И угораздило так некстати родиться. Уходи же!
– Неправда! – неожиданно громко заревел медведь, лапой отбивая вылетевший из промчавшейся мимо машины окурок.
– Правда! – спорила Лиза, судорожно улыбаясь и смахивая слезы с глаз. – Правда! Они кричат - им больно. Они, видите ли, несчастны. А я? Со мной кто-то поговорил? Спросил: доченька, а ты счастлива? Они не слышат меня. Никто не слышит!
– Так скажи им погромче! – сквозь грохот пронесшихся грузовиков проорал Зефирка.
– Чушь! – Они не слышат не потому что не могут. А потому что не хотят.
– Значит, надо, чтоб захотели.
– Как это?
Лиза внимательно посмотрела на медведя и с удивлением заметила, что он… он тоже смахивает с плюшевых щек самые настоящие плюшевые слезы боли за свою подругу.
– Поговори с ними по-взрослому, – вымолвил он.
– Смеешься? Я маленькая. Только в школу пошла, – упертым тоном заявила девочка и топнула ножкой.
– А я вообще не хожу, – не сдавался друг. – Не дорос еще.
– И слабенькая, – брякнула вялый аргумент Лиза.
– Взрослые иногда бывают слабыми, – задумчиво произнес Зефирка, – но я слабее тебя.
[justify]– Ты не понимаешь, –
Очень жалко девочку, с которой, кроме плюшевого мишки, некому поговорить! А Лиза из разговора родителей уже поняла, что невовремя родилась! Очень больно слышать такое ребёнку, что она всем мешает! Эти слова у девочки останутся на всю жизнь! И никакой психолог не сможет помочь ей избавиться от обиды! Травма застрянет в душе навсегда! Её можно будет скрывать от посторонних, но эта травма обязательно скажется на характере девочки!))
Родителей тоже жалко обоих! Были бы деньги...и всё можно было бы уладить!))
С теплом...Эмми!))