Однако, появись я снова на родной земле, любой узнавший меня тут же может страже выдать, вознаграждением порочным за труды прельстившись.
Матео: Доменико, наставник мой, я с трепетом словам твоим внимаю и сердцем всем хочу помочь несчастным узникам Пьомбино, но есть одно сомнение, которое меня смущает: Иисуса завещание, что слышу с детства я от матери, отца, от всех священников - убийство тяжкий грех, который губит душу.
Доменико: О, непорочный, мой Матео, ведь, чистая твоя душа меня пленила раньше тела, и если бы ты только знал, как тяжело мне поручать тебе такое дело. Но я, напротив, без всякого сомнения, уверен, что избран ты богами прославиться на всю Италию деянием своим. К тому же твёрдо убеждён, что очень скоро Лоренцо сам пойдёт войной на родину твою, мою милый ученик, на Пизу.
Матео: Не может быть! Опять война, принесшая нам столько горя?
Доменико: Тираны все развязывают войны, чтобы от внутренней политики отвлечь народ и в тоже время зародить в согражданах своих нужду в военном предводителе. Вражда к соседям всегда народ и власть объединяет. И на войне от крови пьяная толпа того в три горла будет славить, чьё имя в злодеяниях былых осквернено.
Матео: Такого не должны мы допустить, магистр.
Доменико: Настал момент, когда судьба иного не предвидит. Восстановление справедливости всегда считалось долгом избранных людей. Нет большей почести тому, не вора кто убьёт, а всем известного жестокого тирана. Так Аристотель наставлял учеников своих. И Данте Алигьери, великий флорентинец, ему вторил, описывая ада круг седьмой:
Вдоль берега, над алым кипятком,
Вожатый нас повел без прекословии.
Был страшен крик варившихся живьем.
Я видел погрузившихся по брови.
Кентавр сказал: «Здесь не один тиран,
Который жаждал золота и крови».
Матео: А правду говорят, будто Лоренцо однажды приказал детей невинных живьём запечь в огне?
Доменико (в задумчивости хмурится): Я был свидетелем позорной той расправы. Она в отчаяние б любого привела.
Тем более, невинных убивать, - вот самый тяжкий грех, убить того, кто зверски убивает сам - достойно воспевания и похвалы. Ведь, каждый день, пока Лоренцо жив - это ещё очередная чья-то смерть.
Жестокость узурпатора сегодня такова, что он не пропускает казни ни единой. Когда я был ещё наставником Лоренцо, я упреждал подобных зрелищ избегать ему, ведь, разум государя должен быть спокойным, но он всегда строптив был и упрям. Похоже, что со временем его пристрастия стали изощренней, теперь он получает удовольствие от вида истязания своих врагов. Как видно, это будоражит его кровь и помутило окончательно рассудок. Платон сказал однажды так об этом: кто внутренностей человеческих отведал, тому не избежать и волком стать. А если он ещё умён, такой тиран, он много хуже зверя.
Мне совестно тебе признаться Матео, но должен знать ты правду до конца про дочь мою приёмную, Энею, её судьбу, в которую я до сих пор не верю: Лоренцо лишил её невинности, бедняжку, после чего, чтоб скрыть следы преступного деяния, постриг в монахини насильно. Какой же участи, скажи, достоин он?
Матео: Ты окончательно развеял все мои сомнения, достоин только смерти тот, кого зовут Лоренцо, рождённый по фамилии Орсини, и это будет честь, учитель, для меня направить руку правосудия в его жестокое и злое сердце.
Доменико: Как только нанесёшь Орсини смертельный свой удар, дни тирании будут сочтены. Рождается свободным человек, - так говорил Алкидамант, - природа никого не создала рабами. Увидишь в тот же миг, Матео, как на борьбу плечом к плечу с тобой поднимутся достойные мужи Пьомбино, недели не пройдёт, как восстановится законное правление. А через год, увидишь, город воссияет золотом добра и красоты. Завидовать повсюду станут тем, кто храбростью завоевал свободу: и во Флоренции, и в Падуе, и в Риме, богатые венецианцы будут мечтать вступить в союз торговый и военный с нами. Мы будем процветать и благоденствовать.
Поверь, Матео, грядёт в Италии эпоха Возрождения, когда у руководства городов все как один восстанут просвещенные монархи, и будут из достойных выбраны они. Тому, кто превосходит добродетелью других, повиноваться будет справедливо. Цель государя истинного есть всегда прекрасное приумножение чести, и разумом божественным ведомый он на великие дела направит подданных своих.
Для этого восстановить нам следует учение древних мудрецов о государстве и политики, чтобы вернуться к прежней славной жизни их. В период варварства мы много потеряли, иное же языческим с подачи папской курии и до сих пор клеймим. И тот монарх, кто первый достижения ума великих предков во благо возведёт и на вооружение во всём поставит, тот вскоре воссоздаст Великую империю добра.
Матео: Магистр, но разве не на небе нам уготована подобная судьба?
Доменико: Прошу, избранник мой, пусть этот миф о небесах останется для черни, он выгоден лишь тем, кто с помощью него с других сдирает десятину. Присуще им с рождения невежество и темнота. Не ведая и сотой доли правды о богах, они лишь словоблудием промышляют. Других во всём поститься заставляют, а сами с Папой во главе порокам предаются каждый день. Их ложь и мракобесие душат в человеке разум, который сам по себе является частичкой божества.
Матео: Учитель, но Иисус Христос?
Доменико (обнимает и целует Матео): Я верю, он тебе поможет одолеть коварного врага, и ангела из воинства пошлёт в защитники. Но помни, с его любовью и моя к тебе идёт бок о бок.
Матео: Ради такой любви готов на всё Матео Аппиани, одна лишь мысль о расставании с учителем мне сердце тяготит.
Доменико: Разлукой неминуемой печалюсь я не меньше.
Ты на звёзды глядишь, о, звезда моя! Быть бы мне небом
Чтоб мириадами глаз мог я глядеть на тебя.
И потому желания нет сильней, чем этой ночью страстной сполна мне насладиться в объятиях эфебы своего.
Обнявшись, уходят.
Конец первого действия.
Действие второе. Дружба.
Покои во дворце правителя Лоренцо Орсини в Пьомбино. Сам Лоренцо играет на лютне и исполняет песню «Город тирана»:
ПОД НЕБОМ ГОЛУБЫМ
ЕСТЬ ГОРОД ЗОЛОТОЙ
ЖИВЁТ ТИРАН ПРЕКРАСНЫЙ В НЁМ
ПОД ЯРКОЮ ЗВЕЗДОЙ
А В ГОРОДЕ ТЮРЬМА
РЕШЁТКИ, ПАЛАЧИ
ПЫТАЮТ ТАМ ЛЮДЕЙ ВСЕГДА
ЗДЕСЬ ПРАВДЫ НЕ ИЩИ
ОДНИХ ЗА ТО, ЧТО ПРЕДАЛИ СТРАНУ
ДРУГИХ ЗА ЛОЖЬ, НАВЕТ И КЛЕВЕТУ
БЫЛ МЕЖДУ УЗНИКОВ ПРОРОК НЕБЕСНЫЙ
ЧЕЙ ТАК СВЕТЕЛ ВЗОР НЕЗАБЫВАЕМЫЙ
А В НЕБЕ ГОЛУБОМ
ГОРИТ ОДНА ЗВЕЗДА
ДАВНО ПУСТА ДУША ТВОЯ
ДАВНО КАЗНА ПУСТА
КТО ЛЮБИТ, ТОТ ЛЮБИМ
КТО СВЕТЕЛ, ТОТ И СВЯТ
И АНГЕЛЫ ВЕДУТ ТЕБЯ
ДОРОГОЙ В РАЙСКИЙ САД.
ОДНИХ ЗА ТО, ЧТО ВЕРУ СБЕРЕГЛИ
ДРУГИЕ ЖИЗНЬ БЛАЖЕННУЮ ВЕЛИ
И ВМЕСТЕ С НИМИ БЫЛ ПРОРОК НЕБЕСНЫЙ
ЧЕЙ ТАК СВЕТЕЛ ВЗОР НЕЗАБЫВАЕМЫЙ
Входит Железный Курт. Лоренцо Орсини с неудовольствием откладывает лютню в сторону.
Лоренцо: Приветствуя тебя, Железный Курт, мой верный проводник в глухое подземелье, где царство истины хранит свои умершие секреты. Ведь, ты же, как никто, мой милый варвар, прекрасно знаешь, что меньше остальных хочу я лицезреть твоей железной маски отражение.
Курт (склоняет голову): Да, государь мой.
Лоренцо: Так что же вдруг случилось в этом проклятом Пьомбино, что без меня тебе никак не обойтись?
Курт: Мой государь, пожаловал к Вам гость.
Лоренцо: Его святейшество, сам папа Борджиа, надеюсь, ради других гостей я пальцем не пошевелю.
Курт: Прошу простить, мой государь, Родриго Барбариго ждёт за дверью. Клянётся, что за визит его, Вы дорого готовы заплатить.
Лоренцо: Купец Родриго, хитрый плут, с его талантами сравнится разве что Гермес лукавый, и прибыль чует он не хуже божества. Знать новости его действительно важны, коль так самоуверен был с тобой. Давно он ждёт?
Курт: При звуках лютни, государь, войти я не решался.
Лоренцо: Я запретил тебе, но почему сейчас застыл? Зови его скорей, а сам исчезни с глаз, пока не позову.
Железный Курт кланяется и удаляется. Входит Родриго Барбариго.
Лоренцо (несёт в руках богатую шкатулку, которую ставит на стол): Родриго храбрый Барбариго, один из славных сыновей Венеции прекрасной.
Родриго (кланяется): О, государь, пред Вами лишь простой купец, торговец скромный и Ваш покорнейший слуга.
Лоренцо: Простых купцов Венеция не знает и скромностью излишней тебе меня не обмануть, особенно в коммерческих делах, я знаю очень хорошо, как дорог сей товар, что ты привозишь из-за моря, и потому готов платить любую названную цену. (Орсини достаёт из богатой шкатулки мешочки с монетами). Что ты предпочитаешь, друг Родриго, золотые дженовины иль дукаты? А может быть, флорины, чей отблеск серебра в ходу сейчас не меньше золотого?
Родриго: Я истиной торгую, повелитель, а за неё всегда готовы заплатить те государи, чей ум хитёр и дальновиден. Поверьте, монеты лишь предлог, чтобы монархам подобным Вам мне оказать услугу.
Лоренцо: Так забирай их все (швыряет на стол) и говори.
Барбариго забирает мешочки с монетами и рассовывает по карманам.
Родриго: Мой государь, боюсь, что вскоре смертельная опасность ожидает Вас в Пьомбино, где много недовольных и врагов на деньги Пизы готовят заговор.
Лоренцо: О, нет, Родриго, но за такую истину, я платить не стану, она известна всем, пизанцы до сих пор простить не могут предательства отца, который переметнулся к герцогу Висконти и выгодный союз с Миланом заключил. Я ж нелюбовь всей Пизы по наследству получил.
Родриго: Однако, мне стал известен тот, кто Вам привет смертельный обещался передать. (Пауза).
Лоренцо: Чего же ты молчишь?
Родриго: Пытаюсь чувства Ваши пощадить, ведь Цезарь благородный когда-то другом был убит.
Лоренцо: Но у меня друзей в Пьомбино не осталось.
Родриго: Однако, тени прошлых не менее опасны могут быть.
Лоренцо (достаёт ещё один мешочек из шкатулки и бросает в руки Родриго Барбариго): Итак, о ком ты говоришь?
Родриго (ловит мешочек): По просьбе сеньории Пизы убийцу подготовил магистр Проксимо – учитель бывший Ваш.
Лоренцо: Не может быть, святые небеса! Так неужели молитвы вы услышали мои?
Родриго (в смятении): Мой государь, просили небо Вы убийцу Вам послать?
Лоренцо (в лихорадочном возбуждении): Вот это новость, вот за неё плачу вдвойне, тебе Родриго, (достаёт ещё пару мешочков с монетами из шкатулки и предаёт купцу). И дай тебя обнять. (Обнимает ничего непонимающего Родриго). Я ждал, молился, и вот, наконец, вознаграждён. На всю Италию тираном он меня поносит, но чтоб возглавить заговор! Не ожидал подобного подарка от него. Как скоро мне убийцу ждать?
Родриго: В том-то и дело, государь, в Пьомбино он почти ж то месяц.
Лоренцо: Месяц! (смеётся) Родриго, неторопливый мой гонец, товар твой мог давно протухнуть, а сам ты сильно рисковал уж не застать в живых того, кто щедро за него заплатит.
Родриго: Прошу простить, но Барбариго – не Бог, всёвидящий вокруг, всего лишь несколько ночей назад мне пташки над Тосканой нашептали и всё лишь только потому, что сеньория в Пизе, не доверяя больше обещаниям Проксимо, берберскому пирату Аруджу Барбароссе пообещала щедрый гонорар за нападение на Пьомбино. Мгновенно снарядив корабль, я прибыл к Вам, мой государь, и знаю, что пиратский флот язычников задержан встречным ветром, иначе бы они меня опередили.
Лоренцо: Когда нам
