у двери. Михаил присаживается за стол, достает рукопись, что-то в ней правит. К нему подкрадывается Люба, обнимает его за плечи.
Михаил (шепотом, испуганно). Что ты?
Люба (небрежно). Не спится? Что ты пишешь?
Михаил. Правлю... Роман… Кое что нужно изменить...
Люба. А про что?
Михаил. Про жизнь одной семьи, до и после переворота...
Люба. Нашего переворота?
Люба пристает к Михаилу.
Михаил. Перестань, ложись спать...
Люба. А я?
Михаил. Что ты?
Люба. Микка, не будьте букой… Идите ко мне…
Михаил. Перестань… Таська проснется…
Люба. Ну и пусть. Ты ведь ей все равно все скажешь про нас. Ведь так?
Михаил. Скажу, скажу, только не шуми...
Люба. А роман свой кому посвятите? Мне?
Михаил…
Люба (капризно и более громко). Нет, нет милый Микки, скажите кому посвятите свой роман!
Михаил. Я еще не решил... Еще и названия-то толком не придуимал, так что…
Люба. Как?! У меня есть соперница?
Люба целует Михаила в губы.
Люба. А теперь?
Михаил. Тебе, тебе… Только не шуми… Не хорошо это. Ложись спасть, мне нужно работать.
Люба стягивает Михаила на пол, целует его крепко. Михаил отрывается от нее гасит керосиновую лампу на столе и ложится с Любой.
КАБИНЕТ СТАЛИНА.
Сталин давно следил за телодвижениями в комнате Михаила, он снова углубляется в чтение книги.
Сталин. Шалашовка…
Тени снова шныряют по комнате Михаила, высвечивая то, чем занимается он там с Любой.
Наступает утро. Михаил встает, быстро одевается и молча уходит из квартиры. Как только за ним закрывается дверь, встает Тася. Ставит чайник, готовит бутерброды. Просыпается Люба. За окном солнце.
Люба. Что вы, Тасенька, такая хмурая? День-то какой...
Люба встает с постели, включает радиоточку, звучит фокстрот.
Люба. А вы танцуете фокстрот?
Тася. Нет...
Люба. Как же так? Микки так хорошо танцует... Вам непременно нужно научиться... Хотите, я буду вас учить?
Люба начинает танцевать, подпевая себе и пытаясь поднять Тасю.
Тася (с отчаяньем). Зачем вы так!?
Люба. Право слово, какая-то вы...
Тася (с вызовом). Какая?
Люба. Старомодная… дикая... Я ведь вас только фокстроту хотела научить...
Тася (горько). А что взамен? Мужа себе заберете?
Люба (с иронией). О чем это вы, милочка? Какой муж?
Тася. Не лицемерьте! Я все знаю! Я все видела, чем вы занимались!
Люба (на ходу, с иронией). А подсматривать нехорошо... Или вас не учили этому?
Тася. А спать с чужими мужьями, по-вашему, хорошо? Вы свою жизнь устраиваете, а я его люблю...
Люба. А он вас?
Тася. Что?
Люба. Он вас любит?
Тася. Конечно! Мы же венчанные, мы столько вместе пережили, вам в ваших заграницах и не снилось... Мы голодали, Миша даже чуть не умер...
Люба одевается.
Люба. Чуть? Чуть – не считается. Это, милочка, ровным счетом ничего не значит - вы просто ревнуете его... Вот и вся ваша любовь...
Люба берет со стола бутерброд.
Люба. И еще, милочка… Смею заверить вас: если бы он вас любил, то не таскался бы по вечеринкам один и не знакомился бы там с приличными женщинами...
Тася встает, угрожающе идет на Любу.
Тася. У-хо-ди-те! Я не хочу ничего слушать!
Люба. Я и не собиралась вам все это рассказывать… Он сам вам все скажет. По крайней мере, я на это искренне надеюсь… что хотя бы это он сможет сделать сам? Я так устала от безвольных мужчин… Просто жуть!
Люба, одеваясь на ходу и дожевывая бутерброд, уходит, в общем коридоре сталкивается с Завдомкомом, о чем-то с ним любезничает. Тася плачет. После ухода Любы в квартиру вбегает Михаил, вламывается в комнату, мечется, что-то ищет.
Михаил. Ты не видела бумажную папку?... Извините меня, ради Бога, Любовь Евгеньевна, что невольно бужу вас своим внезапным возвращением...
Тася. Можешь не извиняться, я здесь одна.
Михаил. Одна? А где Люба?
Тася. Она ушла... И сказал, что больше не вернется.
Михаил (растеряно). Что ты говоришь? Она должна была дождаться меня... Я хотел сегодня же снять для нее комнату... Это невозможно... (Неожиданно кричит). Что ты ей наговорила?! Куда она ушла?!
Тася. Она мне об этом не доложила. Мне безразлично куда она пойдет и ты вместе с нею! Я все видела! И все знаю про вас!..
Михаил (отпивая чай). Вот и прекрасно... Я просто не знал, как сообщить тебе об этом... Ну уж если все таким чудесным способом разъяснилось, изволь!
Михаил встает, несколько раз проходит по комнате со стаканом чая в руке.
Михаил. Да… Я люблю Любовь Евгеньевну! И мы даже собираемся оформить наши отношения!
Тася. Мы ведь перед Богом муж и жена!
Михаил. Неубедительный аргумент... Ты пойми, у нее сейчас такое положение... Муж бросил, с работой никак... Хоть травись! Да еще ты со своей средневековой ревностью... Нужно расставаться легко, а скандалы оставь обывателям и будь выше этого…
Тася. Да! Мне тоже прикажешь травиться? Или пойти к знакомым, оттяпать себе мужа? У меня даже профсоюзного билета нет! Я всю жизнь работала на тебя!
Михаил. Я буду тебе помогать… Первое время… Пока не устроишься…
Михаил достает из кармана деньги, делит их.
Михаил. Вот, на первое время тебе хватит, а потом посмотрим… У меня только одна просьба… Оставь мне браслетку… На счастье…
Тася (холодно, игнорируя вопрос). Когда съезжаешь?
Михаил. Вечером… Я уже и с агентом договорился… В чистом комнату смотреть... Если не трудно, уложи мои вещи... Книги там… По мелочам...
Тася (истерично). Это все?
Михаил. Ты не ответила насчет браслетки...
Тася (холодно) Нет... (Через паузу.) Прощай…
Михаил. Ты только глупостями никакими не занимайся… Я ведь переживаю за тебя… К вечеру буду… С подводой...
Тася (с усмешкой). Прощай…-те… Господин писатель, не обожгитесь только, Михаил Афанасьевич…
ЗАНАВЕС.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Действие происходит на бульваре у Патриарших прудов. Во всю сцену бульвар с низким чугунным заборчиком, угадывается водная поверхность пруда. С правой стороны сцены стоят несколько рядов лавок, в уличных сценах там сидят перед лектором слушатели или мамаши с колясками. На заднем плане все вместе: и Большой театр, и здание МХАТа и даже фасад дома на котором аляповато торчит реклама господина Рвацкого "Фото принадлежности". Издалека фоном звучит гомон большой улицы, слышно как ходят трамваи, перезваниваясь своими звонками, гудят клаксоны авто. Есть и будка таксофона.
Михаил и Люба кружатся в танце вдоль пруда. На улице апрель, на голове Любы белая газовая косынка (фата) в руке маленький букетик.
Люба (игриво). Микки я требую торжества! Где ваш аэроплан, Микки? Вы обещали мне свадебное путешествие в Париж! В Париж, в Париж, в Париж…
Михаил. С Парижем пока придется подождать, а вот в Малаховку хоть сейчас!
Люба (капризно). Мы так с вами не договаривались, Макка… Какой вы, право, бука.
Михаил (шепотом). О драгоценная принцесса Лю! Хочу сказать вам по секрету, у меня есть знакомый барон…
Люба (удивленно, громко). Барон!? Фи как это не романтично! Я думала как минимум граф!
Михаил. Т-с-с. Прошу тебя не говори так громко, этот барон очень влиятельное лицо и он обещал мне… нам достать заграничные паспорта…
Люба (восторженно). Фальшивые!?
Михаил (разочаровано). Да нет же! Настоящие! Он работает в органах…
Люба. Пищеварения?!
Михаил (уже запальчиво, раздраженно). Да! Да, что-то в этом роде… Если бы ты знала, какой он влиятельный человек, то оставила бы свою иронию…
Люба. Микки, вы обещали мне праздник!
Михаил обращается к толпе, сопровождающей их.
Михаил. Дамы и господа! Товарищи! Прошу вас всех проследовать в Метрополь для проведения дружеского обеда в честь нашего бракосочетания!
Свадебная церемония удаляется.
КАБИНЕТ СТАЛИНА
Сталин. Ягода, что ты можешь нам сказать по поводу писателя Михаила Булгакова? Закардон?… Хм… Хорошо живет господин писатель… Знаешь, какой он взял эпиграф к своему «Бегу»? Нет? Ягода, ты чем там занимаешься на работе? С мальчиками спишь? Э-э-э… я все знаю, это шутка такая. Так вот, он взял эпиграфом слова одного очень умного человека: «Страшно жить, когда падают царства»… Слышал такое? Нет, Генрих, это не Энгельс, это Жуковский… (Пауза. Сталин слушает Ягоду.) А вот это мы одобряем, арестуй его, а заодно и Сашу Пушкина… Ха-ха-ха (Сталин смеется вытирает слезы рукой). Ладно, ладно этих персонажей можешь оставить в покое, что ты думаешь насчет нашего писателя? (Сталин слушает). Вот! Вот, это мы одобряем, молодец… Это ты весело с паспортом придумал, пусть подождет, попереживает, а то наш господинчик совсем разболтался… Еще возомнит, надумает о себе невесть чего… Не скучно тебе на Лубянке? Нет… Ну все равно расскажу тебе анекдот. Если к «Рыковке» добавить «Семашковки», то получиться «Совнаркомовка»… (Сталин гогочет, в следующую минут, зло.) Не слышал такой? Что ты там тогда вообще делаешь? Нужно кончать и с анекдотами и с этими пьянчужками из ЦК… (Пауза.) Думайте, товарищ Ягода, хорошо думайте… (Разговор Сталина закончен.)
На сцене появляются распространители билетов. Все галдят. Из-за летней эстрады появляется Варенуха и Римский, останавливаются у только что расклеенных афиш мага.
Распространители билетов (в разнобой). Сегодня и ежедневно в театре «Варьете» сверх программы всемирно известный профессор Воланд с сеансами черной магии и с ее полным разоблачением. Фокусы, загадочные явления, иллюзия и чтение мыслей на расстояние. Проездом из Шанхая в Лондон! Спешите приобретать билеты!
Варенуха. Хорошо! Броско!
Римский (недобро). А мне до крайности не нравиться эта затея, и вообще я удивляюсь, как ему разрешили это ставить?
Варенуха (умиротворенно). Нет, Григорий Данилович, не скажите, это очень тонкий ход. Тут вся соль в разоблачении!
Римский (ворчит). Ну не знаю, не знаю… Мне кажеться нет тут ни какой соли! Вечно Степан со своими сумасшедшими идеями… Придумает что-нибудь этакое! Хотя бы показал этого… мага. И откуда он только его выкопал? Ты то хоть видел его?
Варенуха рассматривает только что принесенный ему вариант афиши.
Варенуха. Конечно, конечно… (цокает от удовольствия языком, глядя на афишу) Какой класс! Нужно распорядиться, чтобы сегодня же весь тираж расклеили по всему городу!
Римский рассматривает афишу, качает головой.
Римский. М-да…
Варенуха. Да вы что, Григорий Данилович, очень даже иностранный иностранец, на вас просто лица нет! Хотите я прямо при вас протелефонирую ему? У меня и номерок его имеется.
Римский. Да уж, Иван Савельевич, будьте так любезны, успокойте мое сердце, ведь задаток-то за выступление еще вчера ему выдали. Чертовщина какая-то…
Варенуха подводит Римского к таксофону, бросает монету, набирает номер.
Варенуха. Артиста Волонда можно просить? (Пауза.) Пардон имею конечно же, вы не расслышали, я так и сказал МА-ГИС-ТРА…
На сцене появляется Коровьев с оторванной трубкой от телефонного аппарата.
Коровьев (дребезжащим голосом). Они заняты! А кто спрашивает?
Варенуха. Администратор театра «Варьете» Варенуха!
Коровьев (радостно, всплескивая руками). Иван Савельевич!? Страшно рад вас видеть и слышать, в полном так сказать, здравии! И вас, и Григория Даниловича! (Снова поворачивается к Варенухе.) Страшно рад видеть вас! Как дети, как семья?
Варенуха (растеряно). М-м-мерси… А с кем имею
