венедов или к германцам, но при этом он учитывал не родство (о котором и сам не знал), а внешние признаки. По традиции альтернатива перешла и к автору Певтингеровой карты. Но венеды были ни теми, ни другими, они были сами по себе. Второй раз венеды (venedi) упоминаются юго-восточнее Карпат в междуречье Днестра и Дуная (А.В. Подосинов “Восточная Европа в римской картографической традиции. Тексты, перевод, комментарий”, М., 2002, с. 321-330).
По мнению Е.Ч. Скржинской, это говорит о большой протяжённости сплошь заселённой венетами территории, которую в двух местах пересекали дороги (Иордан “О происхождении и деяниях гетов”, ВБ, СПб, 1997, прим. 107, с. 204). В.В. Седов считал, что это “говорит о перемещении к III в. части венедов-славян на юг от более раннего региона” (В.В. Седов “Славяне. Историко-археологическое исследование”, М., 2002, с. 13). В любом случае, венеты оказались достаточно многочисленны и активны, чтобы расселиться от Адриатики до Балтики. И ещё, не указывают ли две группы венедов на начавшееся в III веке их разделение на словен и антов? С новой стороны взглянул на венетов древнегреческий историк Геродот. Сами-то они его мало интересовали, но внимание Геродота привлёк их брачный обычай:
“Самый благоразумный обычай, который, как я знаю, бытует также и у иллирийских энетов, по моему мнению, у них вот какой. Раз в году в каждом селении обычно делали так: созывали всех девушек, достигших брачного возраста, и собирали в одном месте. Их обступали толпы юношей, а глашатай заставлял каждую девушку поодиночке вставать и начиналась продажа невест. Сначала выставляли на продажу самую красивую девушку из всех, затем, когда ее продавали за большие деньги, глашатай вызывал другую, следующую после нее по красоте (девушки же продавались в замужество). Очень богатые вавилонские женихи наперебой старались набавлять цену и покупали наиболее красивых девушек. Женихи же из простонародья, которые вовсе не ценили красоту, брали и некрасивых девиц и в придачу деньги”
(Геродот “История”, М., 2006, кн. I.196, с. 97)
У славян женитьба происходила совсем иначе: “…брака у нихъ не бываше, но умыкиваху у воды дЪвица <…> схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бЪсовьская игрища, и ту умыкаху жены собЪ, с неюже кто съвЪщашеся; имаху же по двЪ и по три жены” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 12-13). Тут летописец не прав. Брачный обычай у славян всё-таки имелся, но только свой. Парни с девушками заранее договаривались о встрече, а затем имитировали умыкание. Похищение невесты превращалось в весёлую игру. Другой обряд не лучше и не хуже, он просто другой.
Но для полян, “живущимь особЪ”, подобное действо было не приемлемо: “… брачный обычай имяху: не хожаше зять по невЪсту, но привожаху вечеръ, а заутра приношаху по ней что вдадуче” (там же, с. 12). Обычай покупки невесты отдаляет полян от соседних славян, но сближает с венетами. А если ещё вспомнить, что в полях они никогда не жили, зато страна венетов называлась Пала, то венетские исторические корни полян тут вполне можно усмотреть. А теперь свидетельство о венетах другого древнегреческого историка Полибия (II в. до н. э.):
“Странами, прилегающими к Адриатике, завладело другое очень древнее племя, называющееся венетами. В смысле нравов и одежды они мало отличаются от кельтов, но языком говорят особым. Писатели трагедий упоминают часто об этом народе и рассказывают о нем много чудес <…>
Первоначально кельты не только утвердили за собою эту область, но подчинили себе и многие соседние народы, наводя на них ужас своей отвагой. Некоторое время спустя кельты разбили римлян и союзников их в сражении, преследовали бегущих и через три дня после битвы овладели самим Римом, за исключением Капитолия. Однако, будучи вызваны домой вторжением венетов в их землю, кельты заключили мир с римлянами, возвратили города и вернулись на родину”
(Полибий “Всеобщая история” // “Хрестоматия по истории древнего Рима”, М., 1962, с. 34, 89-90)
Венеты для Полибия “очень древнее племя”, а соседних с ними кельтов он так не называл. То есть, по сравнению с античными государствами, венеты выглядели наследниками седой старины. Видимо, тогда они ещё помнили своё родословие. О венетах рассказывали “много чудес” – это невольное признание их высокой культуры, достижения которой казались удивительными окрестным народам.
Языком венеты говорили “особым” от кельтов и это понятно – венеты были древнее их. Против попыток связать венетов с иллирийцами выступил В.И. Модестов. Он справедливо отметил нежелание населения долины Изонцо и населения Истрии усвоить венетское письмо. “Письмо, это – такая драгоценность, за которую народы цепляются при первой возможности <…> Народы иллирийского племени <…> имели полную возможность… усвоить себе и письмо, если оно выражало звуки им не чуждые”. Этого не произошло, язык венетов стал им непонятен (В.И. Модестов “Венеты” // ЖМНП, Новая серия, ч. II, СПб, 1906, март, с. 22-25). Венеты не были кельтами и не были иллирийцами – они были самими собой. Славянами они тоже не были, потому что в античные времена жили не славяне, а праславяне, то есть этнические компоненты, которым ещё только предстояло осознать своё единство. Из этих компонентов венеты оказались самыми влиятельными и уважаемыми. А ещё венеты прославились воинскими подвигами. По рассказу Полибия, именно они, атаковав кельтов, спасли Рим от нашествия. О доблести венетов поведал и Тит Ливий:
“В том же году [302] греческие корабли под началом Клеонима Лакедемонского высадились на италийском побережье <…> он плыл все дальше, до самых венетийских берегов. <…> Тогда Клеоним отдал приказ ввести корабли в устье и подниматься вверх по реке. Но для самых крупных судов русло оказалось мелким, и тогда толпа его воинов, перебравшись на суда полегче, достигла густо населенных мест, где по берегу стояли три рыбацкие села патавийцев. Высадясь здесь и оставив при судах малочисленную охрану, они стали нападать на селения, жечь дома, угонять людей и скот и, увлекшись грабежами, уходить все дальше от кораблей. Когда весть об этом достигла Патавия, его жители — а соседство галлов приучило их всегда быть начеку — разделили свою молодежь на два отряда. Один двинулся туда, где, по слухам, рыскали поврозь грабители, а другой, чтобы с ними не столкнуться, кружным путем отправился к корабельной стоянке — а была она в четырнадцати милях от города. Перебивши часовых, патавийцы бросились к малым кораблям, и напуганным корабельщикам пришлось отвести суда к другому берегу. Столь же успешна была битва и на суше с разбредшимися по округе грабителями, а когда греки бросились назад к кораблям, на их пути уже стояли венеты. Так враги были окружены и перебиты; а захваченные в плен сообщили, что за три мили от них стоят большие суда и сам царь Клеоним. Тогда пленных отдали под стражу в соседнее селение, а вооруженные патавийы погрузились на речные плоскодонные суда, приспособленные для мелководья, и на те, что отняли у неприятеля, подошли поближе и со всех сторон напали на неповоротливые корабли греков, для которых неведомые воды были страшней противника, а бегство в открытое море желанней отпора. Их они преследовали до устья реки, там сожгли несколько вражеских судов, посаженных со страху на мель и так захваченных, и возвратились домой с победою. Клеоним, у которого осталась едва пятая часть кораблей, ушел, нигде не добившись на Адриатике никакого успеха. Живы еще многие патавийцы, видевшие своими глазами лаконские ростры и доспехи, выставленные в древнем храме Юноны”
(Тит Ливий “История Рима от основания Города”, т. I, кн. X.2(1-14), М., 1989, с. 457-458)
На войне охотник всегда может стать дичью. Но местный храм в Патавии (сейчас Падуя) был посвящён, конечно же, не Юноне, как уверял Тит Ливий, скорее всего тут почиталась венетская богиня Ректия, известная с IV века до н. э. (Б.А. Рыбаков “Язычество древних славян”, М., 1994, с. 349) либо Рейтия (Матей Бор “Венетский язык и венетские надписи” // “Венеты и этруски. У истоков европейской цивилизации”, СПб, 2008, с. 141). Впрочем, это всё беллетристика, важнее для нас серьёзные известия. Довольно подробно рассказывал о венетах Страбон:
“Теперь я попытаюсь, начав сначала, рассказать подробно об отдельных частях, прежде всего о Приальпийской области.
Эта область представляет благодатную равнину, испещренную плодородными холмами. Почти в самом центре равнину разрезает река Пад. Части этой равнины называются: одна страной по эту сторону Пада, другая — страной по ту сторону. По эту сторону — все, что лежит у Апеннинских гор и Лигурии, по ту сторону — все остальные земли. В последней обитают лигурийские и кельтские народности: одни — в горах, другие — на равнинах; в первой же живут кельты и генеты. Кельты родственны заальпийским народностям; что же касается генетов, то о них существует два различных мнения. Так, одни утверждают, что генеты — также колонисты одноименных кельтов, живущих на океанском побережье; по словам других, часть генетов спаслась сюда от Троянской войны из Пафлагонии вместе с Антенором. В доказательство этого приводят их пристрастие к разведению лошадей, которое теперь совершенно исчезло, хотя прежде было у них в большом почете из-за старинного соревнования по выращиванию кобылиц для разведения мулов. Об этом упоминает и Гомер:
Выведший их из генет, где стадятся дикие мулы
(Ил. II, 852)
Также и Дионисий, тиран Сицилии, устроил из собранных оттуда лошадей конский завод для своих беговых лошадей, так что генетский способ разведения и дрессировки жеребят прославился у греков, и порода эта долгое время весьма высоко ценилась <…>.
Однако история сообщает, что генеты воздавали некоторые почести Диомеду. Действительно, ему приносят еще теперь в жертву белого коня и показывают 2 священных участка: один — Геры Аргивской, другой — Артемиды Этолийской. К этим фактам, как это и естественно, добавляют чудесные рассказы, а именно: в этих священных рощах дикие звери становятся ручными, а олени пасутся в одном стаде с волками <…>
Далее идут Пафлагония и энеты. Спорно, каких энетов Гомер имел в виду, говоря:
Вождь Пилемен пафлагонам предшествовал, храброе сердце,
Выведший их из генет, где стадятся дикие мулы
(Ил. II, 851)
Ведь теперь, как говорят, в Пафлагонии нет энетов, хотя другие утверждают, что существует селение с таким названием на Эгиале, в 10 схенах от Амастрии. Зенодот же пишет “из Энеты” и утверждает, что Гомер определенно указывает на современную Амису. Третьи говорят, что какое-то племя с таким именем, жившее по соседству с каппадокийцами, сражалось вместе с киммерийцами и затем было оттеснено к Адриатическому морю. Наиболее общепризнанным является мнение, что эти энеты были самым значительным пафлагонским племенем, из которого происходил Пилемен. Кроме того, большинство энетов сражалось на его стороне; лишившись своего вождя, они после взятия Трои
С постоянной сменой формации русский народ бежит на запад , и пополняет там народы.
Да уже там вновь говорят на русском...Недаром ВВП так и сказал, что Россия не имеет границ)
И не уберешь русский язык никак, не русофобией , не отменой культуры. Международный таки язык и
дети его знают... перебежчиков...
Стараются нелюди, но как то криво все у них получается)))