Володя, похвалит и накормит теплой похлёбкой с косточкой.
В этот день инструктор, как всегда, вывел его из клетки. Пёс сразу почувствовал, что настроение у хозяина не такое, как обычно. Инструктор подвёл к машине, затем, обнял и поцеловал в нос:
- Прощай, Пятый! Прости, если сможешь!
«Что Володя так расчувствовался? Наверно боится, что я его подведу».
***
Их долго везли в машине, затем разместили в каком-то блиндаже. Там всем надели сумки и стали выводить по одному. Его поводок отдали пожилому военному. Сопровождающий их офицер проворчал:
- Звать его Пятый и бирка на ошейнике с тем же номером. Не кормить! Впрочем, вас инструктировали. Вам понятно, товарищ старшина?
- Так точно, товарищ лейтенант!
Новый наставник взял его за поводок и повёл. Шли долго, пока не пришли на обычный, как показалось псу, полигон. Солдаты торопливо рыли окоп.
- Зачем вызывали? – раздался рядом громкий командирский голос.
- Вот собаку дали, товарищ старший лейтенант, - доложил старшина. – Сказали, что поможет против танка.
- Ерунду говоришь, Москалёв. Лучше бы противотанковую пушку прислали.
- Товарищ старший лейтенант, танки! – раздался чей-то взволнованный голос.
- Вот так, Виктор, - обратился командир к старшине, разглядывая в бинокль наступающих фашистов. - Мы с тобой и три десятка молодых ребятишек, которые даже окоп не успели вырыть, а против нас два взвода, танковый и пехотный. Уверен, там не зелёные новобранцы.
Офицер бросился расставлять своих подчиненных. Старшина привязал Пятого к деревцу, одиноко растущему на опушке, и побежал помогать командиру взвода.
- Сытин, Кравченко и Степанов, взяли противотанковые гранаты и ползком вон к тому бугру! - командовал лейтенант. - Пулемёт за тот пригорок! Москалёв, находись рядом с ними. В крайнем случае, сам будешь стрелять. Остальные окопались на расстоянии десяти шагов друг от друга. Кто побежит назад, пристрелю как собаку.
Сделав короткую остановку в полукилометре от нашей цепи, танки произвели по выстрелы. Три солдата выползли из-за бугра навстречу танкам, но тут же раздались автоматные очереди и те распластались неподвижно на земле. Танки сделали ещё по выстрелу. Раздались крики раненых и умирающих.
Лейтенант оглядел своих перепуганных молодых солдат, плюнул с досады и, взяв две противотанковые гранаты, крикнул:
- Москалёв, за старшего остаешься. Прикрой меня! Остальные по пехоте противника, огонь!
Винтовки были далеко не у всех, и стрелять приходилось по врагам, идущим за своими бронированными машинами. Но «заговорил» наш пулемёт, несколько немцев упало, остальные стали теснее жаться к танкам. Очередные выстрелы танковых пушек буквально стерли с лица земли советских воинов.
Тут случилось неожиданное. Один из солдат с противотанковыми гранатами оказался жив. Он приподнялся и бросил их под передний вражеский танк. Раздался взрыв, и тот окутался дымом и пламенем. Прикрываясь этим дымом, лейтенант быстро подобрался ко второму танку и подорвал его, но тут же упал, сраженный автоматной очередью.
Вновь застрочил советский пулемет, раздались одиночные винтовочные выстрелы. Цель была близка, и гитлеровские солдаты падали почти после каждого выстрела. Очередной снаряд, выпущенный из последнего танка, разорвал наш пулемёт вместе с расчётом.
Старшина, стряхнув с головы землю, попытался подняться, но упал, схватившись за раненую ногу. Огляделся, казалось, никого не осталось в живых, кроме него и немецкого танка, приближающегося с каждой секундой. Противотанковые гранаты кончились. Да и было их всего восемь штук. Москалёв стал отползать. До танка оставалось метров триста, но тот не стрелял, а просто ехал на человека. И тут раздался душераздирающий крик чудом оставшегося в живых молодого солдата:
- Спаси меня, господи! Я не хочу умирать!
Увидев приближающийся танк, парень пополз назад, затем закрыв голову руками, стал вновь молиться богу.
- Замолчи! – крикнул старшина. – Никто нас теперь не спасёт. Хотя…
Подполз к дереву, отцепил ошейник, скулившего от нетерпения пса, посмотрел на бирку.
- Пятый, родной, выручай! Вперед!
«Наконец-то, - пёс радостно бросился навстречу танку. – Так сильно есть хочется».
Старшина, подполз к ревущему солдату и, толкнув его в ямку, крикнул:
- Голову руками закрой!
- Спаси меня, господи! Я не хочу умирать, - повторял парень, закрыв голову руками.
И тут раздалась автоматная очередь. Стрелял оставшийся в живых фашист, возможно, последний, стрелял по собаке. Одна из пуль достигла цели, пёс дёрнулся и затих. Старшина бросился к одному из убитых красноармейцев, схватил его винтовку и несколько раз выстрелил в стрелявшего.
Пожилой воин обессилено лежал на желтой траве и обреченно смотрел на умирающего пса и танк. Который через минуту раздавит его и юного солдата, переставшего плакать и также обречённо смотревшего на неминуемо приближающуюся смерть.
Боль пронзила всё тело, нога онемела, а ноша на спине стала невыносима тяжела.
«Что же я разлёгся? – мелькнуло в голове раненого пса. – Ведь там Володя ждёт. Подведу его. Надо вставать».
Пятый попробовал подняться, но весь зад словно онемел, и он рухнул на землю.
«Грохочущая машина пройдёт рядом. Этого нельзя допустить».
Перебирая передними лапами, пополз наперерез танку. Пёс уже не чувствовал боли. В его собачьей голове оставалось одно чувство – чувство долга перед хозяином. Боль была невыносима, но четвероногий воин, из последних сил перебирая передними лапами, полз наперерез танку. Он успел, огромная гусеница нависла над ним.
«Сейчас выйдет Володя, потреплет по спине и даст вкусной похлёбки с косточкой…», - мелькнула в его голове последняя мысль.
Воины даже не осознали, что произошло, просто вжались в землю. Раздался грохот, и наступила тишина, пахнущая гарью.
Прошло несколько минут этой оглушающей тишины. Виктор встал на четвереньки и, покрутив головой, пополз к солдату.
- Жив? – спросил он, отгребая землю с его головы.
- Что это, товарищ старшина? – спросил тот.
Парень провел рукой по грязной голове, и в его ладони остался маленький железный кружок с цифрой пять.
- Вдень, парень, сюда крепкий шнур и носи как самый дорогой медальон! - задумчиво произнёс старшина. – И всю жизнь помни, кто тебя спас от смерти!
