ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ
- Не чавкай!
Мощный отцовский подзатыльник сотряс золотистые кудряшки, и, как в замедленной съемке, большая прозрачная слеза скатилась вниз по щеке и сорвалась с дрожащего подбородка в тарелку бульона, оставив на поверхности несколько расходящихся кругов. Мама и бабушка переглянулись, но промолчали. Светочка и хотела бы вскочить из-за стола и убежать в свою комнату, но по опыту знала, что родительский окрик вернет ее на место. На кухне воцарилось тяжелое молчание, нарушаемое лишь стуком ложек о тарелки. Отец закурил сигарету.
- Выпрямись и доедай.
Светочка выпрямилась, но продолжала молча смотреть в тарелку, застыв с ложкой в руке и стараясь быть как можно незаметней. С глубоким вздохом бабушка встала из-за стола и начала собирать грязную посуду.
- Пока не доест, из-за стола не встанет, - сказал отец и вышел из кухни. Мама пошла за ним.
- Бабуля, почему папа такой злой? – спросила Светочка, когда они остались с бабушкой вдвоем на кухне.
- Не знаю, моя хорошая, - стараясь не смотреть на нее, ответила бабушка. – Наверное, ему сейчас трудно.
- А почему ему трудно? – не унималась Светочка.
- Трудно принимать взрослые решения. – Бабушка забрала у Светочки тарелку с почти нетронутым супом и пошла выливать в унитаз.
- А ты пойдешь со мной завтра в школу? – спросила Светочка, когда бабушка вернулась.
- Конечно, моя хорошая. Как я могу пропустить такое событие? Единственная внучка первый раз в первый класс идет. Обязательно пойду!
- Вот здорово! А с Петькой только мама и брат. – Светочка выпорхнула из-за стола и побежала в свою комнату.
Бабушка тяжело опустилась на табуретку и через слезы, застилавшие ей глаза, стала смотреть в окно.
Войдя в свою комнату, Светочка подошла к проигрывателю, сняла крышку и потянулась за своей любимой пластинкой «Алиса в стране чудес». Не то, чтобы ей очень нравилась сказка Кэрролла… Скорее ее завораживали разные голоса, которые рассказывали ей эту странную историю.
Читать Светочка не любила, а вот слушать – с превеликим удовольствием. Звонкий голосок Алисы с пластинки напоминал ей свой собственный, а значит, Светочка – уже не просто Светочка, но и немножко Алиса. А значит, это уже не просто комната в квартире на десятом этаже, но и немного глубокая нора. А значит, в любую секунду из-за угла старого полированного шкафа могут выглянуть белые уши или кусочек шляпы (Светочка почему-то представляла ее с большим голубым бантом и красными маками, прям как в фильме «Соломенная шляпка»). А из пыльной темноты под кроватью на нее опасливо смотрел Бубновый Валет, с такой маленькой пикой в одной руке и маленьким ведром красной краски в другой. Зря родители удивлялись и то ли жаловались то ли хвастались друзьям, что им достался такой спокойный и необщительный ребенок: на улице не гуляет, с друзьями в казаки-разбойники не играет, дома сидит и пластинки слушает, одна. Не была Светочка одна. У нее были друзья, и враги тоже были – нет, не ее собственные, но враги ее друзей. Красная Королева, например.
Включив пластинку, Светочка не села за свой письменный стол, как обычно, а подошла к шкафу, на одной из железных ромбовидных ручек которого висела ее новенькая школьная форма. Красивее этой одежды, как ей казалось, не было ничего на свете! Коричневый отголосок Института благородных девиц радовал ее, как нас радует цвет летнего неба перед рассветом или зеленоватая дымка едва распустившихся деревьев в начале мая. Фартук был такого первозданного белого цвета, какого нет, наверно, даже в самом сердце Северного полюса. А еще мама приготовила две полупрозрачные белые ленты, чтобы смастерить из них завтра два больших праздничных банта на крошечных пшеничных хвостиках. Прямо под формой на полу стояли, тоже новенькие, – сказочно красивые (у Алисы точно такие были!), блестящие («потому что ла-ки-ро-ван-ные»), черные (ну не странно ли…) туфельки.
Вечером, когда Светочка уже лежала в постели, родители по одному приходили к ней в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи. Когда вошел папа, Светочка немного съежилась под одеялом - боялась, что он все еще на нее сердится. Нет, папа не сердился. Но и не поцеловал, как это сделали мама и бабушка, а просто провел холодной рукой по голове и пожелал хороших снов.
Но снов в эту ночь Светочка видеть и не хотела. Все ее существо находилось уже там, на квадратном школьном дворе с потрескавшимся асфальтом, из которого кое-где пробивались крошечные ромашки, полустертым пешеходным переходом, нарисованным когда-то белой краской, но затоптанным тысячами маленьких и не очень ног, ржавыми футбольными воротами с сеткой, напоминающей колыхающиеся водоросли на дне прозрачной реки. Ложные колонны и белые барельефы каких-то неизвестных Светочке людей с бородами и без на грязно-желтом фасаде старой школы она уже видела, когда мама водила ее туда «записываться в школу». И учительница Светочке тоже понравилась. Правда, у нее были грустные глаза и усталая улыбка. Но других учителей Светочка в своей жизни еще не видела, поэтому подумала… Да ничего она не подумала. Просто хорошая учительница. Пытаясь представить своих будущих одноклассников, Светочка, наконец, заснула.
Утро было солнечным, как и подобает быть утру торжественного дня. Бабушке не пришлось дважды будить Светочку. После первого же «Светочка вставай», она соскользнула с кровати прямой наводкой в тапочки и помчалась в ванную. На столе на кухне Светочку уже ждали свежеподжаренные творожники (только так бабушка называла свой кулинарный шедевр, никаких «сырников» в доме никогда не подавали) и ее чудесная чашечка с Микки-Маусом, которая повидала в себе кисели-морсы-квасы-компоты-какао, а сейчас чай. В своем приподнято-радостном настроении Светочка и не заметила, что мама чуть-чуть расстроена, папа немного раздражен, а бабушка капельку напряжена. А может настроение тут ни при чем? Может, Светочка просто не умела пока распознавать такие оттенки настроений у взрослых..? Одним словом, этим утром это был самый счастливый человечек в отдельно взятой квартире.
И вот, наконец, банты завязаны, туфельки застегнуты, портфель уютно устроился на лопатках, и семейство в полном составе стоит в ожидании лифта. Как ни хотелось Светочке помчаться на первый этаж по лестнице, но, простите, ноблес оближ (положение обязывает, фр.) – будь любезна, стой, как благовоспитанная леди или курсистка института Благородных Девиц и жди карету, ой, то есть лифт. Первым не выдержал папа - «Я по лестнице» - и скрылся за пролетом девятого этажа. На первый приехали без приключений. Приключения начались чуть позже.
Папа стоял возле подъезда и курил. Светочка не придала значения тому, что папа отвернулся, как только увидел три поколения женщин, выходящих из подъезда. Казалось, ничто не может испортить настроение новоявленной первоклашки. Но, как выяснилось, может… Дом был длиннющий. Сейчас такие называют «лежачий небоскреб». Из десяти подъездов этого творения советской типовой застройки им достался шестой, возле арки, которая немного напоминала тоннель или кроличью нору все из той же «Алисы в стране чудес», ведущую на чудесные одуванчиковые поля под линией высоковольтной электропередачи. Так вот, дойдя до первого подъезда этого чудища, мама вдруг остановилась. По ее расстроенному лицу Светочка догадалась, что что-то вдруг пошло не так. Все остановились и выжидательно посмотрели на маму.
- Цветы забыли, - прошептала мама и с мольбою в глазах посмотрела на папу.
У Светочки немедленно защипало в носу, папа тихо чертыхнулся, и только бабушка осталась стоять с непроницаемым лицом.
- Мы опоздаем? – готовая немедленно расплакаться, спросила Светочка.
- Идите, я вас на остановке догоню, - сказал папа и рванул в обратном направлении, проклиная… История умалчивает, что именно в тот момент проклинал папа.
К счастью, это было единственное происшествие в то утро, которое могло испортить торжественную важность «такого» дня. Да и оно прошло более или менее незаметно. По крайней мере для Светочки.
Счастливая и немного уставшая от большого количества в основном положительных эмоций, Светочка уже лежала в своей кровати в комнате с выключенным светом, готовая незамедлительно заснуть, как это умеют делать только дети. Вдруг дверь открылась, и в желтом прямоугольнике дверного проема Светочка увидела маму, которая минут десять назад уже приходила пожелать ей сладких снов. Маминых глаз Светочка рассмотреть не могла, но что-то тревожно-пугающим было в ее облике, и чутье маленького человеческого зверька это немедленно распознало.
- Светочка…. – мама не знала, как начать говорить то, что она должна была сейчас сказать.
- Светочка… папа… уехал в командировку. Надолго. Но просил сказать, что он очень тебя любит.
Чутьем маленького зверька, который скорее понимает не то, ЧТО ей говорят, а КАК говорят, Светочка осознала мамины слова и с совершенно недетской силой зарыдала.
Встав на колени около кровати, мама положила голову Светочке на грудь, но так, чтобы не было видно ее глаз, продела руку под теплой вздрагивающей спинкой, а второй обвила острые плечики. В такой позе и увидела их бабушка, проходившая по коридору.
- Все будет хорошо… - прошептала мама.
