Парижа. Я была на вокзале, чтобы проверить, получен ли наш оставшийся багаж, и сама видела.
Паншин. Вы опоздали, это уже не новость.
Провоторов. Нет, каков молодец! Да и ваша подруга хороша: стоило ему поманить пальцем, и она бросилась за этим франтом сломя голову.
Паншин (строго). Не говорите так о ней, – кто дал вам право? Она не была связана никакими обязательствами, поэтому ничем не заслужила осуждение.
Провоторов. Чудной вы человек, – я всегда подозревал, что вы толстовец… Ну-с, нам здесь делать больше нечего: навигация открылась, и мы отправляемся на первом же пароходе. С трудом билеты достали, столько желающих уехать. (Кире). Что с багажом?
Кира. Уже погружен.
Провоторов (Вере). Вы подумайте над тем, о чём я вам говорил, хорошенько подумайте! Если надумаете, найти меня везде возможно: я человек заметный. (Всем). Засим, прощайте.
Кира. Прощайте, господа. (Паншину) Может быть, ещё свидимся.
Паншин. Кто знает…
(Провоторов и Кира уходят).
Вера. Я к себе в номер пойду, голова разболелась.
Извицкий. Позже я к вам зайду, решим все вопросы.
Вера. Спасибо. (Уходит, сдерживая слёзы).
(Пауза).
Извицкий (Паншину). Ну, ещё по рюмочке? (Официанту) Garson, apporte-nous de la vodka!
Паншин. Что нам остаётся… Старая жизнь кончилась, будет ли новая?..
(Занавес)
