хорошо, дорогой мой бомжик с бывшей научной степенью. Своего ты добился. По крайней мере, со мной. Так что давай укладываться и бай-бай... Всё! Хватит! Я сказал - хватит! Утомил как никогда! Через край этого базара. Заговорил под самую завязку, умник ты наш. Верю, теперь верю, не покупал ты диплом, не покупал! Просто выменял на банку пива. Всем мозги обделал, всем извилины заплёл! Но и с младенчиком в одном полку не служу и не служил. Тем более не воровал его. Зачем он мне сдался?! У меня другие методы, если на то пошло!
- Ага-а! Проговорился!
- Ничего я не проговорился. Просто к слову пришлось! Ещё раз повторяю, мне он и даром не нужен. Его кто-то откуда-то своровал и к нам подкинул, а я теперь отдувайся?!
- Да ты что, дурила!.. Его никто не воровал! Как можно такого?! Ты же сам признавал, что он сам кого хочешь умыкнёт. Глянь быстрее!!! Заметил, как он обрадовался и твоим и моим словам?! Да стоит только свет выключить - тут такой чих-пых начнётся!.. Наша грызня его совсем возбудила. Дьяволёнок человеческий адреналин наверно пятой точкой чует! Словно акула кровь! Впрочем, какая у акулы задница?! А этот зверь прямо сейчас даст нам всем прокакаться, вот увидишь! Давай хоть попрощаемся напоследок, раз помыться не можем. Жорик, ты не спишь?! Эй!.. Э-эй! Товарищ козлёнок, очнись! Последний парад наступает!
- А в ответ тишина-а-а, Это он не вернулся из боя-а… - пропел сыщик, равнодушно отворачиваясь лицом к стенке.
- Скажешь, не так?! Всё песенки поёшь, а тут последний резерв отключается, Жорка засыпает, самый вкусный из нас и после тебя самый гавкучий. Ай-й! Караул! Мы теряем его! Так поодиночке людоедик нас выбивать и станет. Через такой «ап» всех и уделает. Имей в виду, не только меня. Завтра твоя очередь подойдёт. Учти, невкусный ты наш.
- Хочешь, чтоб и Жорик не спал?! – Повернул голову Осклизкин, - И с тобой, как я, твои козюли жевал?! Нет-нет, доцент, ты точно последнее время сильно не в себе. Понимаю, болен, голова и всё такое, в смысле творческое. Штука опасная во всех отношениях. Разве что покушать… иногда.
- Не затыкай мне рот. Хоть напоследок можно высказаться или нет?! Тебе не кажется, что нас сюда и впрямь неспроста заманили. Специально для начала лапшу повесили, всего наобещали. Знаешь, как фашисты загоняли в душегубки? Так же словно бы по-хорошему сначала, рай обещали, угощали. Конфетки давали, супом кормили, в точности как наши деграданты-благодетели. Почему бы не быть такому?! Назови хоть одну причину, по которой такого точно не может быть?! Называй! То-то же. Существует же служба по отлову бродячих кошек и собак, которых на хозяйственное мыло пускают. Сначала прикармливают, а потом и пускают. Вот нас и решили наконец пустить на пользу обществу. Хоть что-то взять. Да-да, ты прав - и из нас мыло делать начнут?! Знаешь, какое из тебя классное мыло получилось бы, сыщик, с антибактериальным этим… убойнее дуста получился бы ты в таком варианте. Я бы это мыло так и назвал - «Особое ментовское». Нет-нет, лучше поизящнее. Например: «По горячим следам», «Следствие показало». Можно сказать проще, скромно и со вкусом: «Полицай». Влёт бы пошло среди покупателей! Кто бы отказался намылить определённое место следователем, судьёй или полицаем, а потом спустить их в канализацию?! Я-то в качестве простого хозяйственного мыльца сошёл бы, того самого, которого и тараканы не боятся… Слушай, я не могу больше так бдеть, пойди, разбуди Жорика. Всё веселей в компании к чёрту проваливаться. Вдруг этот жук успел его сцапать?!? Теперь в виде стирального порошка где-нибудь на углу продаёт?!
Жорик отозвался свистящим шёпотом:
- Здесь я. Не сплю-ю. Так пропадаю. Без мыла. Увы.
- Чего молчал?! Я подумал, что тобой уже штаны стирают. Слышал?! Мыло из тебя и вправду убойное бы получилось. Кожу на пса смывало.
- Тс-с!.. Он теперь и за мной следит. Зря я с вами заговорил. - Испугался Жорик. - Догавкался. Поглядите, да поглядите же! - Вновь запричитал. - Что такое?! Он опять за своё!!! Правду вы сказали - не наш он! Не с Земли!
Немая сцена лишний раз, с почтением, засвидетельствовала исключительную правду сказанного.
Поначалу, откушавши бомжомамкиной жавки, он взял да и притих - пришелец, ордынец несусветный, бывший человеческий младенец. Ныне конкретный инопланетянин, трансформер, похожий одновременно на Ленина и на Гитлера в детстве. Не просто притих, даже почти перестал брезгливо принюхиваться к людишкам, теперь отключенным и замершим в разнообразных позах. Лишь по-девичьи загадочно улыбался - непонятно кому и неизвестно зачем, но недовольный всем.
Потом некоторое время будущий командир летающей тарелки попеременно открывал и закрывал свои уникальные глазики, забавлялся, наверное. Закроет – а за стенкой вроде никого. Никто не палит со всех стволов. Полная немота, сползает со стенок, словно выпущенные кишки привидений.
«Так всё-таки потеряем мы его на этот раз или нет?!» - напряжённейший вопрос, который всё это время так и не снимался с повестки размышлений отчаянно бодрствующей части тараканьей шкатулки, бомжиковой экспериментальной шарашки. Доцент с Жориком, а там, кажется, кто-то новенький проснулся, бдительно посматривали на сыщика, вдруг подаст сигнал – кто же уворует заиньку на этот раз. Всё же интересно.
Перепалка бомжиков, похоже, окончательно вернула пришельца к своей миссии. Глаза его вновь сверкали, словно бы непрерывно меняли координаты прицелов и наводок.
Чем ближе к самому глухому часу ночи становилось, тем ближе к уголку широкого жабье-дельфиньего ротика сдвигалась и билась в конвульсиях инфернальная сосулька. Совсем как папироса у совсем сбрендившего революционного матроса. Тем всё большим хорошистом, а потом даже и отличником, парадоксально начинал выглядеть лучший двоечник подвала и всей остальной вселенной. Вдруг он снова посмотрел на Фредди, потом на Жорика (сыщика почему-то избегал глазами) и улыбнулся, странно, медленно и тянко.
Вот возьмёт и нажмёт себе на курок!.. «Она! Кульминация!» - ахнуло пространство и тут же барышней свалилось в обморок. Как бы даже и зажурчало под себя. Народ сходу очнулся, подскочил, восстал из полумёртвых и придвинул к себе горячо возлюбленные пруты из стальной арматуры. Эх-х, раззудись плечо! Пропадать, так с музыкой!
Но тут опять и опять грянула обезоруживающая тишина-а-а-а… И всякий раз будто понос там какой у неё образовался. Или пацан так над всеми издевался. То натянет вожжи, то отпустит. То к сердцу прижмёт, то к чёрту пошлёт. Народ то сожмёт арматуру в деревенеющих руках, то, успокоившись, засунет под подушку. И так до бесконечности. С ума сойти, да и только! Гестаповцы и китайцы отдыхают ввиду настолько изощрённой пытки.
А тем временем, исподволь происходило кое-что действительно неприятненькое. Однако не все из полуобморочного личного состава полуподвала услышали, как за стенкой вновь отвязался Вий с своей подружкой панночкой. Вполне ещё мёртвою, но уже с надменною, словно у лётчицы люфтваффе, и перекошенной улыбочкой. Как, мгновенно прогнув, напарники зла быстро порвали межмировую - между мёртвыми и живыми - прокладочку в клочья. Как опять вплотную подобрались к последнему кругу живых. Прямо тут, за стенкой. Да так мерзко зашебуршали, что оставшимся внутри него стало ясно – на этот раз точно несдобровать.
Взмыли в воздух юркие гробики непосредственной поддержки вурдалачьей пехоты. Стратегические дельтапланы небытия, великой страны вечной охоты пошли в наступление волнами. Грозовые сполохи, перейдя звуковой барьер, молотили сверху и с боков наотмашь и совсем беззвучно. Как сквозь подушку стреляли. Или сворованную кукурузу на свалке молотили. Канонада, поначалу всё-таки походившая на короедское урчание в животе после каши манной с огурцом, постепенно усиливалась, делая безнадёжными любые попытки вновь выдать её за галлюцинацию. Несусветная пальба почти реально казалась грозна и слишком недвусмысленна в своей очевидности. Поэтому никому не хотелось ни теряться, ни пропадать. Даже на минутку, тем более для интереса. Наоборот, теперь своего заиньку всё общество просто жаждало заново потерять, желательно насовсем.
Пока черти рыли воздух вокруг, над и под, отчётливая артподготовка достигла самого полного регистра и самых нехилых мощей. Казалось, враг вновь заловил житуху, словно дуру в подворотне. Зафиксировал и теперь щекотал небрежно, но настойчиво. Отчего и без того полоумная она ещё более казалась сама не своя. От страха даже не кудахтала, примерев в ожидании.
Свет никто не выключал, дураков нет. Первого раза оказалось ого-го как достаточно. Именно свет, а не жалкие арматуринки под подушками, как-то но останавливал карлу лютую от последнего кульминативного броска. Сонливость у бомжиков словно ветром сдуло, пропала, как и не бывало её. Будто дустом посыпали. Кульминация так закульминировалась, до того вокруг запахло, что, казалось, зажги спичку и весь полуподвал тут же разорвёт, будто был доверху начинён на редкость гремучей смесью. Или словно бы неведомый гигантский птеродактиль по имени Тузик наконец задолбал свою любимую грелку и поимел с того свой наивысший кайф.
Тут вдруг папа-бомж страшно обезскунсился и принялся во сне чересчур крутые отходняки ловить. Заорал на редкость благим матом смертника, пошедшего в последнюю лобовую: «Я - командир-р эскадрильи! Как поняли?! Приём!.. Вперёд! Заходи сбоку. Эрэсами по-олный ковёр… ого-о-онь!». Леди Кры вздрогнула и немедленно посинела от напоследок приснившегося счастья. Хотя на самом деле оно никогда и нигде даже не гавкало. Зато её неподъёмный хомут, якобы дитятко её, словно бы сынок, а на самом деле дико злобная карла с того света, - никакого «ура» не кричал, не сюрчал, никакого огня не открывал. Ни навесного, ни настильного, ни даже прямой наводкой. Даже не двигался с места, людей перестал воровать и почти не изменялся в лице. На этот раз взломать последнюю черту ему оказалось гораздо труднее. Бомжики, хотя и в малом числе, но держали круговую оборону чётко. «Врёшь, не возьмёшь!» - под одеялами молча крутил супостату фиги стойко трепыхающийся батальон четверых.
Великовозрастный спиногрыз, он же лютый межпланетный короед, и бровью не повёл в сторону бомжопапикового совета заходить сбоку. Несподручно это показалось, да и неоткуда так изловчаться. Любой маневр явно ограничивался дурацкой деревяшкой, в которой сидел, да и откровенной теснотой боевого оперативного пространства. Поэтому ограничился орудийным гипнозом в упор, для прямой наводки даже привстав на своём качающемся артиллерийском лептонном агрегате… Какая там внутренняя противоречивость, какая там хотя бы тень хоть каких-то сомнений, участливости к людям, пусть даже насмешливого но сочувствия, которые всё-таки бывали у него ещё совсем недавно?! Стальной шарикоподшипниковый взгляд да волевой президентский оскал. Ничего более. Он побеждал по-настоящему, без всяких поправок в конституцию. Причём, последовательно, по очкам. Чудилось, что совсем чуть-чуть - и вернувшийся по людскую душу надменный ордынец вскинет выпрямленную правую переднюю лапу в римском приветствии и рявкнет «Хайль!». Тогда-то такое повалит отовсюду, такое-е суверенное, что… шут его знает, чем всё закончится.
