естественно запертые изнутри. Иногда имитировал условные сигналы, подслушанные втихаря. Обманувшись на пароль, капитан 2 ранга Цыбешко, уже принявший пару рюмок в компании минера Кулишина и доктора Ревеги, открыл дверь, но не растерявшись, уверенно выдавил зама со словами: - Товарищ капитан-лейтенант, там, где отдыхают старшие офицеры, младшим - делать нечего! - зам поскребся еще немного и затих, затаив лютую злобу. Военная биография его была проста, как команда “Смирно”. Закончив пехотное училище по малокалиберной артиллерии, год потрудился штатным комсомольцем в автобате, затем поступил в Военно-политическую академию им. Ленина, почему-то на военно морской факультет и по окончании осчастливил собой экипаж атомной подводной лодки командира Маркова. Самым выдающимся фактом его биографии была женитьба на дочери очень крупного чина из Министерства обороны или Политуправления, хотя корабельные гусары никак не могли взять в толк - кому такое вечно шморгающее сокровище могло составить счастье. Короче, он был стопроцентным „инвалидом”. Но если у невесты были хоть какие-то шансы избежать этой участи, то у экипажа они исключались приказом о назначении, а медовый корабельный месяц показал, что и притирка невозможна. Илин развил бурную деятельность по организации политучебы, кон-спектированию первоисточников и сочинению соцобязательств, упря-мо игнорировал познание устройства корабля и неписанных корабельных правил общения в офицерском корпусе такого специфического рода воинских коллективов, как экипаж подводной лодки. В его лексиконе постоянно проскальзывало таинственное, (но нетрудно угадываемое) междусловье - ”об-тыть”, вероятно приобретенное во время службы в автобате. В силу всех названных причин он неизбежно и очень скоро стал объектом травли всех матросских и офицерских острословов, получил прозвище “артиллерист” и периодически обнаруживал у себя в каюте то “Пособие для политработы в танковых войсках”, то в экипажной стенгазете статью под псевдонимом “О политработе в автобате”. Корабельный острослов в жанре черного юмора минер Кулишин, прознав по ОБС (одна баба сказала) о необычайной ревнивости зама, на командирских планерках в море стал почесывать лоб под пилоткой. На фальшиво участливый вопрос инженера человеческих душ печально признавался, что в море то мы уже месяц и пора бы им прорезаться… Илин мрачнел, впадал в меланхолию, надолго задумывался, терзаемый мрачными предчувствиями, и на два три дня выпадал из обращения. Он запирался в своей отдельной каюте, никому не досаждал, а еду вестовой носил ему “на дом.”
ГОН—главный осушительный насос ...
Минеры. Новицын
Если ты и туп и глуп, поступай в ВВМУПП*
Инженер-механики по злобе …)
А минер Новицын не прижился в экипаже. Не наш человек, и в экипаже это сразу передалось всем, как по волнам в эфире. На то и эки-паж… Здесь нельзя особняком, индивидуально и что-то держать за пазухой. Плохой тон выбалтывать мужские секреты. Нельзя быть высокомерным и выслуживаться за чей-то счет… Правда, Коля на мостик и не стремился. Очень берег себя для истории и через реакторный отсек ходить избегал. - Этот флот я видел через пенсне, - обычно выражался он, что вызывало естественное недоумение - чего же ты тогда засорял собой Военно-морское училище? Женился со смыслом, через тестя стал „инвалидом” и подал документы в академию. Поскольку поступление в нее было учтено при выборе невесты и дело, с помощью родст-венника, успешно продвигалось, время, положенное на подготовку с освобождением от службы, он проводил на казарменной койке, уютно устроив под голову две подушки. Капитан - лейтенант Лисицын подложил ему туда „Арифметику для 4 класса”, но и ее минер изучать нестал за ненадобностью и чтобы не напрягаться…
В академию поступил, а после ее окончания, доносил знания курсантам в каком-то училище, куда попал опять же с помощью тестя. Флот остался без флотоводца с академическим образованием. Да и Бог с ним. С флотом. После удачного выстраивания карьеры, Новицын бросил блатную жену и женился на официантке из училищной столовой
*ВВМУПП - Высшее военно- морское училище подводного плавания
.
Кулишин
В минном деле, как нигде, вся загвоздка в щеколде
(поговорка минеров)
После ″академика″ Новицына в экипаже появился капитан 3 ранга Кулишин. Этот был старым минером и служил на разных лодках столько, что уже и не помнил, когда и как эта служба началась и не знал, когда и где она закончится. Он выстрелил за свою службу такую уйму торпед, всяких – учебных, боевых, испытательных, что знал свое дело с закрытыми глазами и был вечным командиром первого отсека, куда назначают всех минеров – командиров боевой части три. За долгую службу ему так надоели всякие разговоры, что он стал патологическим молчуном и открывал рот только тогда, когда этого требовала служба. Невысокий, плотный, круглолицый и курносый, он напоминал персонаж Ярослава Гашека – бравого солдата Швейка. Его шутки из разряда черного юмора были на слуху среди офицеров дивизии, а из народного фольклора – редкие, краткие, сочные и в тему. После чего надолго замолкал. Перед ним за его длительную службу прошли десятки командиров, старпомов и прочих начальников. Он научился переносить самодурство и глупость некоторых из них с таким олим-пийским спокойствием, что иных это раздражало до икоты.
- Меньше группы не дадут, дальше лодки не пошлют, - сделал резон-ный вывод Кулишин, поскольку в его оружейной специальности долж-ности меньше, чем командир БЧ-3 на лодках вообще не существовало. Его никуда не продвигали, потому что как-то не замечали, а сам он не выпячивался, да и к росту не стремился. Его вполне устраивали четыре торпедных аппарата калибра 533 мм в носу лодки и два 400 мм. в корме, которые его матросы надраивали до боли в глазах. Торпедные стрельбы ведь не каждый день. В компании с выпивкой был всегда молчалив, больше слушал цветистую травлю товарищей, но до определенной дозы. Когда среди общего разговора он, с тоской завывая, вдруг заводил: -“… в понедельник проснешься, то ли день, то ли вечер, на подлодке слилось все в понедельник сплошной....”, или - “…а еще вечерами не пускали нас в город, и учили науки, как людей убивать...” Все - В репертуаре – курсантские песни… Диме наливать больше нельзя и вообще пора укладывать…А он и не сопротивлялся.
. Механики. КГДУ -командир группы дистанционного управления )
Смотри в табло... . (Правило управленцев) .
Лисицын и другиеУ управляли энергетической установкой подводной лодки. Вся автоматика и дистанционные приводы заведены на пульт управления ГЭУ – главной энергетической установки. Основная задача Лисицына - управлять ядерным реактором с автоматикой. Вычислить пусковое положение компенсирующей решетки, осторожн поднять ее ″шагами″,* пока не дрогнет стрелка прибора, когда реактор „пошел”, полетели нейтроны расщеплять атомы и началась управляемая цепная реакция. Развели пары, дали на турбину и… поехали. Сложнее Лисицыну, когда задают ход с “малого” на “полный” - ядерный реактор начинает ”разгоняться” от температурного эффекта в активной зоне и аварийные стержни могут его заглушить по сигналу „превышение мощности на 20%”. Держи ухо востро - или не выполнишь заданный ход или спалишь реактор. Когда на табло выпадает сигнал “превышение на „20%”, все стержни и компенсирующая решетка реактора летят вниз, Тимофей в экстазе бросается на ключи и кнопки лавиной и приводит автоматику в полный беспорядок, если вовремя ее не восстановит до нормального состояния оператор Донцов Он бьет Лисицына по рукам, подхватывает управление и нормализует ситуацию. А эти… стратеги, в центральном посту, до сих пор не поймут – ну нельзя с „малого” сразу на „полный” и требовать, чтобы корабль рванул. Впрочем, кто их знает, может обстановка такая, что нужно быстро бежать... Они же не объясняют...Тимофей написал в своих соцобязательствах замечательные пункты: - “11. Мурло – в табло!” и–“12. Каждый нейтрон в ядро!” “Мурло” заместитель командира по политической части В.И. Илин вычеркнул, как не очень печатное, а „каждый нейтрон” оставил, надеясь, что у Лисицына это получится. С физикой у зама было слабовато... Лисицын пришел в училище с торпедных катеров, на которых честно отслужил положенных тогда четыре года. На подводной лодке после училища он уже шесть, в начальники не хочет, списаться не может. Нет такого закона, чтобы Тимошу под белы рученьки да в родной Псков на должность… Если только по здоровью, но псковитянин Тимофей генетически здоров. Что же делать? Может, временно злоупотребить алкоголем и пожаловаться на сердце. Такую тактику и избрал капитан – лейтенант. В кардиологии нужно побывать не менее трех раз, чтобы выявить хворь и оформить списание с корабля официально…Вскоре постоянного пациента Лисицына в госпитале знали уже, как родного, но третий раз все же не приняли, ввиду явки на обследование под изрядной “мухой”... На обратном из госпиталя пути Лисицын поймал доверчивую кошечку флагманского механика флотилии Завадовского, и, на изумленных глазах хозяйки растянув роскошную пушистую шкурку, вычистил ботинки. Лисицын неумеренно увлекся этим способом списания с флота и, будучи по путевке на черноморском военном курорте, по причине непросыхающего пьянства, три дня не мог выговорить свою собственную фамилию, которой заинтереовался главный врач, за что и был отчислен из санатория с “телегой” на Северный флот. .
Позже, когда у Тимофея обратного хода от бутылки уже не было, комиссия отдела кадров ВМФ списала его за алкоголизм и „дискредитацию звания советского офицера”. На комиссию Лисицын явился пьяным, бил себя кулаком в грудь и убеждал, что еще очень хочет служить. И правильно сделал, иначе
