рта, пальцы путались между собой, потом узбек сжалился и достал ложки и вилки, которые он спрятал, но их уже никто не хотел брать, руки у всех были в плове и каждый брал его с горки, как мог – стояла шумная веселая атмосфера. Вообщем все в тот вечер остались довольны сюрпризом. Плов был очень вкусно приготовлен. Узбек щедро раздавал рецепты не только этого плова, но и других своих национальных блюд. Женщины, в свою очередь, расспрашивали его о семье и об их семейных обычаях. Он с удовольствием делился с нами об интересных моментах из своей жизни. Так прошел вечер. После ужина все, порядком уставшие женщины, пошли спать. А мужчины еще долго на дворе, у костра, где готовился плов, разговаривали с хозяином нашего постоялого двора. Я тоже уснула под отдаленный говор и смех собеседников. Впереди нас всех ждал очередной напряженный день, может, тоже не менее интересный, чем сегодняшний вечер…
Наступило утро следующего дня. Проснувшись и выйдя во двор, я увидела хозяйку дома, она прибиралась у огнища, где вчера горел костер и готовился плов. Я поздоровалась с ней, она приветливо улыбнулась в ответ и быстро поспешила уйти. Я не задерживала ее – значит такой у них порядок или, может, обычай. За мной проснулись и другие постояльцы нашего домика. Все готовились к чему-то важному и серьезному. И это понятно – понедельник – тяжелый день. Мы с мамой тоже готовы были принять «бой». Нам уже в третий раз отказывали в свидании с моим братом, который находился в это время в ленинском госпитале. Нам даже не говорили, что с ним и почему он там.
Но вчерашний вечер, видно, вдохновил всех, потому что и я почувствовала в себе прилив энергии и какую-то уверенность в том, что именно сегодня мы должны хоть что-нибудь узнать о судьбе брата. Когда мы были уже готовы выходить, одна из женщин предложила «присесть на дорожку» и все, как по команде уселись, кому, где было удобнее.
Я присела с мамой прямо на заправленную кровать. Когда вышли из дома, нас встретил хозяин и пожелал всем удачи. Мы разошлись все по своим делам.
А теперь, уважаемый читатель, хочу рассказать все по порядку.
Месяц – Сентябрь. Это был 1981 год. Моего брата призвали в армию. Уже в октябре он нам написал первое письмо из учебки, которая находилась в Николаевской области. Потом, в ноябре он написал, что его после учебки направляют по расформированию в Воронеж, а оттуда в Казахстан, куда именно, он еще не знал. Еще через две недели мы получили от него - не письмо, а весточку, с дороги – это была короткая записка, что все хорошо, жив, здоров, как приедет на место, сообщит. Это было последним сообщением, после которого мы чуть «с ума не посходили», потому что в течении последующих шести месяцев нам больше не пришло ни одного письма, ни одного сообщения о том, где он и что с ним. И что мы не делали, куда только не обращались – все было напрасным. Мы стали отчаиваться, когда из части нашего города пришло неофициальное сообщение, что он находится в Ленинске, в госпитале. Мы не знали, верить этому или нет, потому что это тоже была записка, которую принес молодой солдат и сразу ушел, ничего не объясняя. В нашем положении, конечно же, мы поверили и сразу стали собираться в дорогу. Вот так судьба забросила нас сюда. Теперь мы ходим каждый день в военную комендатуру, как на работу, выстаивая очередь, чтобы хоть что-то узнать и получить разрешение на посещение госпиталя. Надо сказать, что по приезду мы не сразу знали, куда надо обращаться в таком маленьком местечке, как это – в этом помог хозяин дома, где мы остановились, за что ему большая благодарность. Первые двое суток нам отказывали даже в поиске по фамилии, говорили, что его здесь нет, что произошла ошибка и нам лучше вернуться домой. Но наша настойчивость взяла свое. Так, наверное, поступали и другие, и мне теперь было понятно, почему все, с кем мы проживали на нашем постоялом дворе, не уезжали после отказа, а продолжали оббивать пороги комендатуры.
Но сегодня все были по-особенному настроены на удачу, и мы в том числе. Я предложила маме ехать прямо на КПП, которое, как я уже говорила ранее, находилось посреди степи, в нескольких десятках километров меж Тюратамом и Ленинском – городом – призраком, где находился госпиталь. Маман согласилась на мое предложение, и мы стали искать попутку. Оказалось, что сделать это было не так-то просто. Потому, наверное, что в Ленинск просто так никто не ездил, кроме, как служебный транспорт, доставляющий военных и поставляющий продукты, технику и другие необходимые для жизненного обихода вещи. Такси в этом поселке, естественно не было, а частники отказывались даже говорить на эту тему. Пришлось ждать почти четыре часа на выезде из поселка какую-нибудь служебную машину. Причем, уверенности, что нас возьмут, не было никакой. В нашу сторону двигался молоковоз. Откуда он здесь взялся, я понятия не имела, у меня была цель, и все остальное для меня в этот момент было не важно.
- Вот это то, что нам надо,- не узнавая в себе неуправляемую решительность, я подняла руку. Машина остановилась. Дальше я перестала узнавать себя вовсе, но уважение к себе у меня взлетело до небес! Я стала плести шоферу такое, что у моей маман глаза расширились, как пять копеек, а волосы заиграли военный марш. Помню, сказала, что я с Ленинска и приехала встретить маму, которая приехала ко мне в гости. А так, как мой муж, полковник ВВС, не может из-за работы помочь встретить мою маму, мне приходится это делать самой. И вот мы здесь, потому, что служебка, на которой я приехала по какой-то причине сломалась, как это всегда бывает, в самый не подходящий момент, что-то с двигателем. А нам, хотя бы к вечеру надо добраться домой.
- Но не на вокзале, же ночевать,- добавила я напоследок.
Удивительно, но шофер сразу поверил всему этому бреду и взялся нас довезти до КПП. Но только туда, потому, как пропуск у него только на одного человека. Мы с маман бегом сели в кабину и через минут двадцать пять были уже у КПП. Когда же он нас выгрузил, у меня на ходу созрела новая идея – я попросила маму, пока шофер не уедет, не заходить в КПП. Так мы и сделали. Дальше произошла следующая импровизация с моей инициативы. В этот день все, что происходило вокруг нас, удивительным образом шло в нашу пользу. Когда путь был свободен и молоковоз отъехал от КПП, мы зашли к погранцам. Представьте мое негодование, когда я увидела то, что предстало моим глазам. Но все по порядку. Цель, которая была поставлена мной для достижения желаемого, провоцировала меня все сильнее и сильнее. Не ожидая от себя следующей наглости, я повела себя уже, как дочь генерала. Я не орала, и не просила – я тихим шипящим тоном приказала вызвать любую свободную служебку и доставить нас в Ленинск. Почему я себя так повела, вы сейчас поймете. Представьте себе такую картинку.
Три новобранца и один, как говорят «старичок», сидят на креслах и диване, в форме расцветки «хаки», с засученными по локоть рукавами, воротнички расстегнуты чуть ли не до пуза, бляхи на ремнях опущены до «не хочу», как, извините, у проституток. А в свободном углу, у самого выхода, или входа, куча подгнивающих шкурок от дынь. Я конечно понимала, что жара неимоверная, что нет начальства, да и посторонние здесь большая редкость, но то, что у них даже автоматы стояли в сторонке у стены, а руки были грязные от дынь, так, что белые нашитые манжеты на рукавах уже были не белые, а черные, меня это поразило больше всего. Первые несколько минут они даже повелись на мой тон о том, чтобы вызвать служебку. Но потом последовал отказ от «деда». Естественно, он был там самым старшим, а значит и самым умным или опытным. Называйте это как хотите. Он наглым тоном потребовал от мамы паспорта, даже не глядя в мою сторону. Ну, все, подумала я, мама сломается, ведь мы не оговаривали ничего заранее и она не знает, как себя вести. Но она, на мое удивление, тоже стала атаковать солдата, да с таким напором, что он, было, отступил на два шага назад.
- Какой тебе паспорт, ты на себя посмотри и руки, хотя бы сначала вымой.
И тут нам вновь подфартило. Возле КПП остановилась служебная волга. И хоть я в званиях тогда совсем еще не разбиралась, все же поняла - раз черная волга, значит высокое звание. А так, как цель мою никто кроме меня не мог отменить – я шла к ней, не взирая ни на чины, ни на звания, ни на что другое. Я приготовилась еще к одной, молниеносно созревшей у меня идее. Только военный чин переступил порог КПП, я стала громко возмущаться, перечисляя все увиденные мной недочеты служащих в этом помещении. При этом вид у меня был, как у уполномоченной для проверок черт знает чего. Об этом уже в машине, по дороге в Ленинск мне с улыбкой признается полковник ВВС. А тогда я начала свое возмущение с фразы:
- Черт знает, что творится на этом КПП. У вас хоть кто-нибудь, вообще, отдает себе отчет о происходящем здесь безобразии. Не уставная форма, везде грязь, духота, вонь - вы хоть двери бы открывали. А оружие? – заходи, бери, пожалуйста, любой, кому пострелять хочется. Солдаты стояли в шоке, по стойке «смирно». А я продолжила, поворачиваясь к полковнику:
- Куда смотрит ваше вышестоящее руководство, или вы думаете, что об этом никто не узнает. Я бы продолжила еще, но полковник меня приостановил жестом и внимательно глянул на все, что я описала.
- Действительно, что здесь происходит? – уже задал вопрос он. Быстро мне рапорт на стол, жду три минуты, при этих словах он повернулся ко мне. Мама стояла рядом, за моей спиной. Если бы он в ту минуту увидел ее взгляд, он бы все понял. Понял, что это розыгрыш, игра на публику, и тогда нас бы мигом выдворили назад, на станцию, но этого, к счастью, не произошло. Все шло своим чередом, и игра продолжалась. Он окликнул солдата и спросил, почему тот в свое время не предложил пожилой женщине присесть. Потом подошел и мой черед:
- С кем имею честь, кто вы, представьтесь.
Я решительно двигалась к намеченной цели. Подойдя к нему почти вплотную и взяв нежно за локоть, спокойно и тихонечко, со всем своим обаянием, попросила выйти со мной из помещения.
- Здесь так душно и вонь, вот от этого, я кивком головы указала на кучу объедков, давайте выйдем на свежий воздух.
- Секундочку! – сказал полковник и отдал приказ быстро убрать мусор из угла, так называемого контрольного пункта.
Когда он вышел вслед за мной, я, посмотрела прямо и откровенно ему в глаза, потом спокойно призналась во всем.
- Ну, вот - либо пан, либо пропал! – добавила я напоследок, - все в ваших руках. Либо вы нам поможете, а надеяться нам больше не на кого – вы наш счастливый случай, удача, либо нам придется ночью возвращаться обратно на станцию, где нас могут съесть бешеные шакалы. А на утро наши обглоданные кости на дороге найдет какая-нибудь очередная служебка, как тут говорят. Полковник с минуту стоял молча, затем, улыбнувшись, заверил, что это нам не грозит. Подарив в мой адрес еще пару комплиментов по поводу юмора и сообразительности, пригласил нас в свою машину. Уже в машине, по дороге в Ленинск, он откровенно признался, что ему нравятся такие решительные и смелые женщины. Вот если бы и парни, которые приходят служить в армию, были наделены такими качествами, то армия и страна в целом были бы
