другими. Что он влаживал в слово « другими» мне на тот момент было не понятно, но ясно было одно, что этот человек поможет нам непременно. Что, вообще-то, уже и происходило.
Полковник, по приезду в Ленинск, оставил нам координаты гостиницы и телефон госпиталя. И заверил, что назвав его имя и фамилию, нас обязательно поселят на ночь в гостиницу, и что на утро уже нас уведомят, куда нужно будет подъехать. А. пока мы были свободны. Нас высадили в центре Ленинска, и мы пошли осматривать этот городок.
Городок сам по себе был не большой, забегая наперед, скажу, что обойти мы его успели весь еще до захода солнца. При этом мы успели посетить магазины и сделать кое- какие покупки – этот городок снабжался по тем временам «по первому поясу», как говаривали в народе. И на весь этот экскурс с шопингом у нас ушло около трех с половиной часов. Затем мы пошли устраиваться в гостиницу. Услышав фамилию и имя нашего спасителя, нас приняли очень гостеприимно и поселили в двухместном номере, на третьем этаже. Номер был с балконом. Когда я вышла на балкон и посмотрела на небо, я была поражена до глубины души той красотой, которая открывалась мне. Небосвод был настолько высок, что все звездочки на нем выглядели крохотными точечками, как будто кто-то рассыпал по небу светящиеся бисеринки. Это небо поразило меня своей бездонностью и безмерным пространством. Такого великолепия я не видела больше нигде, ни до, ни после. Там, на станции я не могла такое чудо видеть из-за деревьев и нагромождения построек, здесь же, небо предстало передо мной во всей своей красе. Это действительно было красиво. Я понимаю это и сейчас, намного позже, побывав уже в разных уголках нашей бывшей, необъятной родины, и сравнивая в воспоминаниях все, данные мне в живую картины небес – здесь оно было самое высокое. И, наверное, не случайно именно здесь было выбрано место для запуска ракет в космос.
Ночь прошла спокойно, мы выспались хорошо, потому и проснулись очень рано, солнышко еще спало. Мы с маман решили прогуляться по спящему Ленинску. Когда мы вышли из гостиницы, солнце только-только выпускало свои первые лучи из горизонта. А здесь горизонт просматривался очень хорошо с некоторых улиц, которые выходили на окружную дорогу с восточной стороны Ленинска. Сам он был расположен на равнине, как на плоском блюдце, и только вдалеке, в округе виднелись горы. Поэтому весь степной пейзаж просматривался, как на ладони. Удивительный все-таки этот Ленинск! Как мираж, зеленое пятнышко, оазис посреди пустынной степи. Я представила его с космоса –маленькая микроскопическая зеленая точка, а мы здесь ходим, не смотря на август месяц, любуемся еще зеленой листвой на деревьях. И хотя очень многие растения принимали уже осеннюю раскраску, цветущих клумб с разными растениями было настолько много, что просто не верилось в август и в то, что это все находится в огромной, раскаленной от солнца степи. Мы прошлись по главной улице, где находилась площадь и памятники, а посередине зеленая алея с лавочками. Город спал. Жизнь здесь зарождалась где то с восьми утра. Стали появляться поливочные машины, возле домов приступали к работе дворники. На автобусных остановках, которые мы проходили, я прочитала надписи. До сих пор то удивление, и впечатление, которые вошли в мое сознание, остались во мне какой-то, по детски приятной сказкой. И вы меня сейчас поймете, когда познакомитесь с названием этих остановок, а назывались они так – «Чебурашка», «Руслан и Людмила», « Репка», «Красная шапочка» и т. д. Тогда я не могла в это поверить. Это было и смешно, и по детски наивно, и интересно одновременно. Оказалось, что у них всего на городок четыре маршрута автобусов. Это местечко не переставало меня удивлять своими сюрпризами. На одном из таких маршрутов нам и предстояло ехать в госпиталь к моему брату. Но вернемся к нашему основному делу, которое и привело нас в столь удивительное место. Прогулка наша закончилась, и мы вошли в гостиницу. Было уже около девяти часов утра. В гостинице нас уже ждали, чтобы передать нам указания полковника о следующих наших действиях. Вещи нам разрешили пока оставить в гостинице. Мы так и сделали, хоть было и не так много, всего две сумки, но с ними нам было бы «не с руки». После всех указаний, взяв с собой фрукты, мы направились к автобусной остановке. Автобусы здесь ходили строго по расписанию, это я заметила еще вчера, поэтому мы уже через полчаса были у госпиталя. Госпиталь расположен недалеко от самого Ленинска, мы могли бы дойти до него и пешком, да только в степи, под палящим солнцем это не очень было бы приятно. Госпиталь включал в себя большие девятиэтажные новые на тот момент корпуса с застекленными переходами между ними. Он был, наверное, один из самых больших госпиталей на то время на пост советском пространстве. Поначалу я даже подумала, что это еще один городок или новый микрорайон, потому, что в самом Ленинске застройки, в основном, были либо двух этажные, либо четырехэтажные, времен «хрущевской» застройки. Настолько велика была территория госпиталя. Огорожена она была высоким забором по всему периметру. При въезде на территорию тоже находился КПП.
Когда мы подошли к КПП, к нам на встречу вышел наш спаситель. Он вежливо поздоровался снами и попросил проследовать за ним. Мы прошли прямо через ворота со шлагбаумом на территорию госпиталя.
-Это со мной,- говорил он всякий раз при встрече с «патрульными»
- Чтобы мы без вас делали, сделала я ему комплимент, вы наш покровитель. Без вас мы бы до сих пор ходили отмечаться в комендатуру.
И хоть лицо его было серьезным, я чувствовала, что мои слова были ему приятны. Мы зашли с ним в вестибюль одного из корпусов. Он попросил нас подождать, а сам пошел по длинному коридору, проходя множество дверей. Затем вошел в одну из них. Мы прождали минут десять. Подошел к нам обратно уже с врачом, также вежливо и сдержано попрощался с нами и удалился. Дальше мы уже проследовали за врачом. Мы вышли из корпуса, в котором находились, прошли во дворе еще два здания, зашли в третье по счету, потом прошли еще двумя длинными коридорами, потом по переходу в другой корпус и лифтом поднялись на шестой этаж. Потом врач попросил нас еще подождать и скрылся за дверью. Ждали мы еще где-то с час. Терпение наше начинало напрягаться, но я была уверена, что мы обязательно увидим моего брата. Так и произошло в следующие мгновения, дверь открылась, и к нам вышел брат. Увидев его, мама заплакала. Не буду описывать, как он выглядел и о чем нам рассказывал, скажу лишь, что ни смотря, ни на что, мы обрадовались, что он все-таки жив, но это уже другая история. А пока нам дали пообщаться с ним всего пол часа. И после столь короткого свидания нам предстояла длинная дорога обратно домой. Только немного облегчения, но много новых переживаний, зарождавшихся у нас в душе, не давали нам уверенности в благополучном исходе увиденного, и услышанного. Назад мы возвращались молча. С Ленинска до Тюратама сразу нашлась служебка со свободными местами, как будто кто-то невидимый продолжал помогать нам, сочувствуя нашему горю.
Вернувшись к вечеру на постоялый двор в Тюратаме, мы поняли, что в этот день повезло только нам. Женщины еще не спали и о чем-то тихонько разговаривали меж собой. Олег сидел во дворе с хозяином и узбеком на ковре за низким столиком и что-то пили. А на столике стояла еще одна налитая рюмка, прикрытая краюхой хлеба. Мама подошла к женщинам, о чем-то с ними поговорила и потом, не раздеваясь, прилегла на кровать. Я тоже подошла и спросила, что случилось.
- Олегу сообщили, что его брат умер! – услышала я в ответ.
- Как умер? Только вчера он еще говорил, что его будут оперировать, что все будет в порядке.
- Он умер сегодня, прямо на операционном столе – сердце не выдержало!
Я не знала, что нужно и можно говорить в таких случаях, только ком подкатил к горлу и застрял там, не давая даже вдохнуть воздух. Я вышла из комнаты. Во дворе мужчины сидели молча. На их лицах была скорбь. Олег наливал рюмку за рюмкой и выпивал, ничем не закусывая. Он смотрел в одну только точку. Я не заметила, как ко мне подошла хозяйка дома, впервые за все пребывания нас здесь.
- Как много горя на земле, как много горя! – сказала она, затем еще что-то добавила на своем родном языке и удалилась. Я осталась стоять на месте. Я видела, как Олег вдруг резко поднялся с места, с неимоверным напряжением стиснул рюмку в кулаке и затем резко броском швырнул ее куда-то во тьму. Хозяин молчал, опустив голову. Олег вышел со двора. Больше я его ни вечером, ни утром уже не видела. После того, как Олег ушел, хозяин и узбек долго еще о чем-то говорили, но заметив меня у входа в домик, почти в один голос негромко сказали:
- Иди отдыхать, дочка!
Я повиновалась. Вернувшись в уже темную комнату и не включая света, легла спать. Утром, когда все проснулись, мы рассказали женщинам свою историю вчерашнего дня. Потом , пожелав всем удачи и попрощавшись с хозяевами и оставшимися постояльцами нашего дворика, собравшись, пошли на вокзал.
Пока мама покупала билеты на поезд, я прошлась по перрону. Возле киоска, на бордюрчике клумбы с астрами, пристроились молодые ребята. Один из них был без ноги. Рядом лежали костыли. Все они были в военной форме при орденах и медалях. Было ясно, что ребята выписались из госпиталя и теперь возвращались, кто домой, кто обратно в часть. Парнишка без ноги держал в руках гитару и тихонько перебирал струны. Все они о чем-то разговаривали, время от времени громко споря. Потом все утихли и я услышала в первый раз песню, которая живет во мне до сих пор. Тогда мне очень хотелось подойти и спросить, кто написал эти строки, но я постеснялась это сделать. Намного позже я узнаю, кто автор этих строк, а тогда, с первых и до последних слов они запали мне в душу. Я помню тот миг, когда зазвучали струны, а затем голос. На всем вокзале воцарилась полная тишина и только звуки и слова шли , казалось, из самого сердца исполнявшего. Я помню каждое слово этой песни, с первого и до последнего момента ее звучания. Это было со мной один единственный раз, за всю историю моей жизни. Я помню лица всех тех парней, я помню их взгляды. Уже позже, когда мы сели в поезд, я быстро принялась записывать на память слова этой песни, боясь, что смогу забыть.
На вокзале одна, мне , поохав, старушка сказала:
- Как не стыдно сынок, свою жизнь начинаешь с обмана,
Где то орден купил, нацепил и похвалишься людям,
Сам такой молодой, да только совести грамма не будет.
Весь такой загорелый, видно с отдыха, с жаркого юга,
Там на папины деньги гулял, веселился бездумно,
Ты сними, не позорь! Не позорь фронтовые седины,
Что ты знаешь сынок о войне – ничегошеньки, милый!
Что ответить старушке седой, не обидеть бы старость,
И слова оправданий не лезут, как будто бы в тягость,
Только орден рукою прикрыл, чтоб обидой не пачкать,
я вновь вспомнил афганское небо, наше небо прозрачное…
Но я не забыла, этого не случилось
