опасности.
Живя в собственном, хотя и небольшом доме, Толин отец давно решил увеличить его полезную площадь, построив, точно по границе участка в плане Г-образный флигель. Возможно, поглядывая на взросление старшей сестры Толи, он предвидел увеличение состава семьи. А может, учитывая быстрый рост послевоенного населения, рассчитывал рентабельно сдавать в наем излишнюю для него жилую площадь. Как бы то ни было, флигель он построил, но недостаток средств не позволил завершить начатое. Флигель был почти готов, не хватало только полов, штукатурки и внутренней отделки. Печь, а в то время даже в состоятельных и редких двухэтажных домах отопление было исключительно печное, вполне сносно функционировала. Потеряв, на время, интерес к флигелю, Виктор Иванович, Толин отец, предоставил неоконченное строение в распоряжение юных изобретателей.
Друзья, только недавно отметившие пятилетний юбилей Жульки, мерзкой собачонки с отвратительным характером, приколачиванием розового флага к крыше дворового туалета, маялись от безделья.
Гениально задуманная лодка для браконьерского незаметного лова рыбы в колхозном пруду себя не оправдала. Лодку строили целый месяц, приколачивая к ней для увеличения плавучести любую деревяшку, найденную на городских улицах. Юные корабелы понимали, что плавучесть зависит также и от герметичности плавсредства.
В это время власти городка предприняли невиданные по тем временам усилия по асфальтированию главной улицы городка. Вся пацанва, не переставая, жевала черный вар, который, как казалось, очень подходил для герметизации пиратского судна. Наворовав добрых пять килограммов чудодейственного средства, Коля и Толя, растопив смолу в котелке на функционирующей печке и бесчисленное количество раз обжегшись расплавленной смолой (Колина мама, завидев множество волдырей на руках сына, даже решила, что он подхватил ящур), основательно просмолили лодку. Особенно крупные щели, куда пролезала ладонь кораблестроителя, замазывались мудренной смесью смолы и опилок.
Несмотря на столь тщательную подготовку, лодка себя не оправдала. Имея длину метр двадцать и ширину не более пятидесяти сантиметров с высотой бортов около 15 сантиметров, спущенная на воду, она тут же затонула. Да и как ей было не затонуть? Вся детвора, принимавшая участие в транспортировке диковинного плавсредсва на озерко попыталась запрыгнуть внутрь. Смола, даже в тех местах, где она была армирована опилками, тут же отскочила. Вода хлынула внутрь. Возможно, свою отрицательную роль в плавучести оказали и тот пуд гвоздей, которыми были приколочены все деревяшки, на плавучесть которых возлагались такие большие надежды. Лодка затонула на глубине полуметра. Размазывая слезы по щекам, Толя командовал спасательной операцией, говоря, что отец убьет его за потерю такого количества дров. Тащить лодку назад было вдвойне тяжелей. Не было того энтузиазма, да и намокла она сильно. Впоследствии, разделывая пиратское судно на дрова, Виктор Иванович поражался, как быстро тупится топор. А выгребая пепел из печи, сгибался под тяжестью ведра, заполненного пудом обгоревших гвоздей.
Купальный сезон закончился, лил холодный мелкий дождь. Жулька забилась под поленницу и не собиралась больше праздновать никаких юбилеев. Прибыльных дел не предвиделось. И тут Коле, движимому любовью к человечеству, пришла в голову идея облагодетельствовать человечество изобретением нового кулинарного рецепта.
Все вкусное, что им доводилось на этот момент отведать, было фаршированным. Голубцы, пельмени, болгарские перцы, баклажаны, всякие вареники, утка с гречкой, гусь с яблоками и вершина всего − рыба-фиш, было фаршированным. Среди этого великолепия не было только фаршированной картошки в мундирах.
Друзья решили устранить этот пробел в мировой кулинарии. Вытащив из-под мешка с цементом жестяную кастрюльку, в которой творили раствор для мелких строительных нужд, они частично соскребли остатки цементного раствора. Честно прополоскали ее. А затем, помыв с десяток картофелин, срезали у них верхушки. Выдолбили сердцевину и заполнили образовавшиеся дупла мелко нарезанной морковью. Морковь посолили и добавили в нее постное масло. Приготовленные таким образом картофелины уложили вертикально одну к одной в кастрюльку. Постное масла выпросили у Толиной бабушки. Вникнув в суть просьбы, она осмотрела приготовления. Усомнилась насчет остатков цемента на стенках кастрюльки. Но убежденная приятелями в безопасности цемента и чему-то улыбаясь масло выдала.
Через полчаса они уже наслаждались новым шедевром кулинарного искусства. Снять шкурку с фаршированной картошки не смог бы никто. Пришлось есть так, со шкуркой.
– Не, ну класс, а? – говорил Толя.
– Мирово! Законно! – вторил Николай.
Заверив друг друга, что ничего вкуснее им есть не приходилось, они, не сговариваясь, начали икать. Выручила та же бабушка. Дав каждому по подзатыльнику, она заставила их, сцепив руки за спиной, задрав головы и задержав дыхание, выпить по стакану воды. Икота прошла. Сразу же забурлило в животе. Не сговариваясь, они кинулись к туалету, над котором еще трепыхались остатки розового флага, поднятого в честь Жульеты.
У Толи процесс освобождения от кулинарного шедевра прошел своевременно. А вот Коля перенес несколько неприятных минут, так как он ждал, когда освободится туалет, ранее оккупированный его другом. Влетев туда, он выдал очередь, по звуку очень напоминавшую стрельбу из «Шмайсера», что не могло не вызвать радостной реакции друга.
Повторилась сцена у конюшни, после которой о восстановлении дружеских отношений не могло быть и речи.
Воскресным утром Коля обследовал строительство первого в городе пятиэтажного дома. Забытая рабочими бочка с карбидом порадовала его своей полнотой. Он нагреб в пустой мешок из-под цемента добрую толику ценного продукта и понесся к дому друга. Ребята знали, что политый водой карбид выделяет газ, который при поднесении открытого пламени загорается с легким хлопком. Если же вырыть в земле ямку, налить в нее воду, бросить туда кусочек карбида и прикрыть все это консервной банкой с дырочкой в дне, получается метательное устройство. При поднесении к дырочке зажженной спички банка в сопровождении фонтана грязи с громким хлопком взлетала метров на десять вверх к бурному восторгу поджигателей.
Метание банки вверх кроме бурного восторга ничего не приносило. Это напрягало Колины извилины, ответственные за усовершенствования технических средств. Шныряя вечерами по опустевшей стройке, он наткнулся на обрезок трубы, диаметром чуть больше консервной банки от сгущенного молока. Один конец трубы был заварен, а приваренные по бокам куски арматуры придавали трубе вид ротного миномета.
Испытание карбидной пушки проводили невдалеке от сарая каурой лошадки. Консервная банка, заполненная мелкой галькой, при удачном стечении обстоятельств летела метров на двадцать, рассеивая камешки вдоль траектории своего полета.
Дядя Ваня, наиболее активный строитель пятиэтажного дома, был разобижен небрежением местных властей, не желающих выделить ему квартиру в новом доме. Выйдя вечером из своего ветхого домика, он неожиданно для себя, оказался в центре стихийного митинга. Пользуясь своим богатым лексиконом, он во всеуслышание предъявлял свои права на квартиру в новом доме. Соседи, отзывчивые на всякого рода скандалы, сбежались поддержать его претензии.
Толя и Коля, сопровождаемые малышней, решили поддержать выступление маляра огнем своей артиллерии. В самый разгар полемики карбидная пушка, рявкнув и исторгнув из своего чрева столб огня, метнула в сторону толпы консервную банку, полную мелкого гравия. На счастье артиллеристов, снаряд пронесся над головами собравшихся, врезался в тополь и осыпал их колючим облаком гравия.
Последствия выстрела были ужасными. Стрелков отловили очень быстро. Разбежавшуюся малышню никто ловить не стал, а инициаторов с побоями различной степени тяжести передали родителям с пожеланием никогда больше не видеть этих выродков.
На этом и закончилась серия антиобщественных изобретений двух друзей. По законам жанра они, по идее, должны бы, закончив школы и институты, стать выдающимися и гениальными изобретателями и инженерами.
Но не тут-то было. Толя окончил кишиневскую консерваторию, много и долго играл на свадьбах и банкетах, а затем, пользуясь близостью госграницы стал контрабандистом.
Коля стал Архипычем и, когда солидное учреждение закрылось, тоже пустился во все тяжкие.
(с) Александр Шипицын
