зубов.
Мрачная красота окружающего шоссе пейзажа неизменно порождала в душах проезжающих путешественников чувство неопределённой тревоги и первобытно-животного трепета, заставляя преодолевать расстояние до долины с максимальной скоростью. Долина Осте-Пато вознаграждала их сполна за страхи и треволнения, пережитые в дороге.
В туристических путеводителях подобные места обозначаются «райскими уголками» и «прелестными благоухающими островками практически незатронутой бездушным катком прогресса природы». Осте-Пато встречала утомленных путешественников пышной зеленью рощ и садов, прохладой колодцев с чистой, прозрачной водой, струящимся со скалы водопадом и белостенными двухэтажными коттеджами, населенными приветливыми обитателями, никогда не отказывающими приезжим в еде и крове.
Его родители были достойными людьми. Отец выращивал редкие сорта лука и торговал финиками. Он был Потомственным Владельцем, Пожизненным Председателем Правления, Несменяемым Принципалом Совета Директоров и Наследственным Держателем Блокирующего Пакета Акций «Финикийской Оптово-Розничной СпекулятОрной Компании», крупнейшего торгового предприятия по обе стороны Раздельного хребта и гор Забытого Первопроходца.
Матушка до рождения сына руководила архитектурным бюро в городской Ратуше. Кроме того, она неоднократно занимала выборную должность ратмана ( депутата городского совета) и однажды чуть не стала бундесманом. Возглавить городскую администрацию ей помешал нелепый проигрыш на выборах: двоюродный брат со стороны мужа, затаивший обиду на то, что его забыли пригласить к завтраку, отдал свой голос её оппоненту, прежнему бундесману, шедшему на третий срок. С появлением ребёнка она уволилась с работы и всецело занялась воспитанием отпрыска.
До трёх лет он не мог встать на ноги. Обеспокоенные родители возили его по врачам. Эскулапы проводили углубленные исследования, устраивали консилиумы и недоумённо разводили руками: мальчик был абсолютно здоров. Отцу надоели безрезультатные поездки и бесполезное мельтешение белых халатов вокруг его малыша и он взялся за спасение любимого чада с упорством и хваткой матёрого предпринимателя. Исчерпав веру в медицину научную, отец обратился к медицине традиционной. Посадив сына на плечи, он отнёс его к старику-знахарю, лечившему страждущих народными заговорами, травяными отварами, прижиганиями, иглоукалыванием, наложением рук, пиявками и точечным массажем.
Старик пытливо осмотрел мальчика, неопределённо вздохнул, почесал растопыренной пятернёй небритый подбородок и велел опустить мальца с плеч. Отец осторожно снял сына и поставил его на пол, придерживая под мышки. Знахарь злобно гукнул, перехватил мальчика у отца, развернул к себе спиной, размахнулся и сильно шлепнул отрока по мягкому месту. Мальчишка очумело икнул, заревел... и неожиданно проворно бросился к двери.
К четырнадцати годам он превратился в худого, долговязого, послушного подростка. Мать баловала его деликатесами и называла «милым малышом», отец относился к нему значительно строже, приобщал к основам семейного бизнеса, исподволь готовя его к роли основного наследника. Он учился в муниципальной школе, ничем не выделяясь среди основной массы учащихся. Не отличник, но и не отстающий.
Благодаря отцовскому положению в обществе, отцовским связям и отцовским деньгам, он мог позволить себе учится без особого рвения, благо что место в престижном бизнес-колледже столичного университета было закреплено за ним с момента рождения. «Поколение за поколением, все наши предки по мужской линии, от самого основания университета и до сего дня дня были выпускниками этого колледжа» - всякий раз говорил ему отец, с гордостью указывая на стену в кабинете, увешанную дипломами в рамках. - «Надеюсь, ты поддержишь традицию нашей семьи». И каждый раз отец слышал в ответ произнесенное с почтительными интонациями: «Да, папа, не сомневайтесь, я вас не подведу». Он повторял это «да» с той убеждённой искренностью, столь свойственной привыкшим к беспрекословному подчинению детям, что у отца не возникало и тени сомнения в правдивости его слов.
Закончив школу, он отправился в столицу, поступил в колледж и даже отучился в нём первый семестр, когда на двадцать третьем году пребывания планеты в составе Федерации, ряд федеральных провинций в Рукаве Персея, подстрекаемые имперскими консулариями и легатами, заявили об отделении от Республики, провозгласили независимость и образовали Сепаратную Конфедерацию Персея, незамедлительно признанную, в нарушении прежних договорённостей о добрососедских отношениях и невмешательстве во внутренние дела друг друга, Верховной Легислатурой Империи ГИСЛИ. Вслед за формальным признанием Конфедерации, ГИСЛИ и СКП заключили договор о дружбе, взаимопонимании и военной поддержке, на основании которого имперцы обязались оказывать всемерное содействие в формировании, обучении и обеспечении оружием, боевой техникой, средствами связи, боеприпасами и снаряжением вооружённые силы СКП, получив взамен право создания на подконтрольных Конфедерации небесных телах портов, торговых факторий и военных баз.
Империя ГИСЛИ выступила гарантом сохранения территориальной целостности Конфедерации, обещая всестороннюю помощь конфедератам в случае нападения на них третьей стороны. Республиканский Конгресс, собранный в спешном порядке на экстраординарное заседание, заявил о грубом нарушение норм международного права, рекомендовал исполнительной власти отозвать посла Федерации для консультаций, одновременно пригрозив Империи полным разрывом дипломатических отношений, объявил самопровозглашённую Конфедерацию Персея мятежной территорией, потребовал от ГИСЛИ немедленного отвода всех вооружённых и гражданских имперских формирований, незаконно расквартированных на федеральных землях, в места их постоянной дислокации.
Отдельными постановлениями Конгресс установил в мятежных провинциях и прилегающих к ним секторах космического пространства режим осадного положения, разрешил использование армии и специальных полицейских сил для восстановления законности и конституционного порядка. Дополнительно к предпринятым мерам была начата частичная мобилизация резервистов и запись добровольцев в иррегулярные милицейские части.
Повинуясь патриотическому порыву, охватившему, без преувеличения, все слои общества всех звёздных систем Федерации, он записался волонтёром в Тридцатую Студенческую бригаду иррегулярной пехоты. Тридцатая Студенческая набиралась из студентов университета, слушателей подготовительных курсов и учащихся высших частных школ.
Командовал бригадой отставной полковник, офицерами и младшими командирами назначались запасники-преподаватели. Летние каникулы Тридцатая Студенческая провела в тренировочных лагерях, созданных на полевой базе столичного гарнизона — здесь под руководством опытных наставников студенты постигали азы нелёгкой воинской науки.
Обучение военному ремеслу предполагалось завершить за неделю до начала нового учебного сезона, с тем, чтобы студенты смогли побывать дома и отдохнуть перед учёбой. Очередные сборы были намечены на следующий год, но Тридцатая Студенческая не возвратилась в лекционные аудитории. Вместо светлых просторных залов и широких коридоров университетских корпусов она оказалась в тесных боевых отделениях десантных челноков, сброшенных над городами Конфедерации Персея в ходе развёрнутой республиканскими силовыми структурами широкомасштабной операции «имеющей целью безусловное восстановление действия норм федеральной Конституции, разоружение незаконных вооруженных формирований, нейтрализацию и изоляцию лидеров сепаратистов, вытеснение подразделений Империи ГИСЛИ, введённых на незаконно отторгнутые от Федерации территории».
Тридцатую Студенческую, находившуюся в авангарде наступающих войск, десантировали на Юму, где бригада, в числе других милицейских частей, должна была обеспечивать охрану наземных коммуникаций. Захват Юмы прошел без особых затруднений.
Малочисленная эскадра конфедератов при появлении боевых кораблей республиканского флота поспешно покинула поле боя, не сделав ни единого выстрела, разрозненные отряды сепаратистов на планете после непродолжительного и беспорядочного сопротивления были частично уничтожены, частично рассеяны, частично захвачены в плен и загнаны в фильтрационные лагеря.
Тридцатая Студенческая была направлена в район Южных промышленных конгломератов для охраны участка главной транспортной магистрали, идущей от административного центра Юмы к ключевым портам и грузовым терминалам Солёного Южного моря. Выполняя приказ командования, бригада заняла позиции у гигантской узловой развязки и удерживала их до того момента, когда в результате предпринятого армией Конфедерации контрнаступления, поддержанного Интернациональным волонтёрским корпусом, навербованным на кредиты, любезно и под символические проценты предоставленные имперскими банками, подразделения федеральных войск были вынуждены покинуть планету.
Объединённая войсковая группировка, основательно потрёпанная в ожесточённых оборонительных боях, дрогнула, подалась назад и тяжело откатилась к исходным рубежам, оставляя за собой разбитую технику, топливо, продовольствие и снаряжение, брошенное в спешке лихорадочного отступления.
Армия Конфедерации, оперируя сведёнными в мощные ударные кулаки соединениями, рвала оборону федеральных войск по всему фронту, растянувшемуся на десятки астрономических единиц от локального скопления звёзд Джа, до газовой туманности Банким, охраняемого природного объекта и главной туристической достопримечательности одноимённого Протектората.
Одна из таких атакующих колонн, продвигавшаяся по обескровленным тылам федералов в направлении Хазры, обнаружила у звёздной системы Арундати отходящий на Санкаран под прикрытием оперативного крыла унитарных фрегатов-рейдеров «Сайлем», «Грейнджер», «Юнионист» и «Бристоль» походный ордер 102 аэромобильного корпуса, с приданными к нему милицейским бригадами, среди которых была и Тридцатая Студенческая.
Положение отступающего ордера осложнялось тем, что многие транспортные суда не были оснащены сверхсветовой тягой и становились легкой добычей для комендоров вражеского флота.
Капитан «Сайлема», командующий оперативным крылом, оценив сложившуюся обстановку, связался по общей связи со всеми судами конвоя и предложил спасаться тем, кто может спастись, остальным же посоветовал не терять самообладания и присущей солдатам Республики отваги.
«Перед лицом надвигающейся смерти я призываю вас со спокойствием и стойкостью принять выпавшее на вашу долю испытание и до конца исполнить возложенный на вас родиной воинский долг... Мужайтесь... И да поможет нам Бог!» Затем капитан распорядился принести на мостик его парадный мундир, бокалы и бутылку марочного коньяка из заветной «адмиральской» заначки.
«Я предполагаю атаковать противника», - сказал капитан, разливая коньяк по
