нас от осложнений наших ошибок…», - снова вспоминались слова Нины. Её уже посетила мудрость. А я лопух. И можно ли вернуть? Телеграмма со станции, открытка с адресом из целинного совхоза. Вот и всё, что я передал женщине в ответ на её любовь. И нужно ли что давать? Сердце закаменело. Но ты же солдат, Лёнька! И не дрогнул ни один мускул на лице, никто из людей Сугробина не заметил перемены в своём командире. Но образ мыслей у него изменился.
Совсем немного и будет ему тридцать лет. В это время люди осмысливают прошедшее и намечают твёрдые планы на будущее. В тридцать лет начинается пора зрелости. И если было что – то не так, что – то не получилось, всё можно исправить ещё, если есть надежды, желания, уверенность в своих силах.
Пусть, возможно, будет грустно, пусть волны недоверия перекатываются через край, надо помнить, что мир развивается только потому, что всегда в конечном итоге хорошее и доброе, что заложено в законы этого мира – побеждает. И нужно идти вперёд, чтобы мир стал лучше, чтобы исчезла ложь, вражда, чтобы военные части укладывали оружие в арсеналы и выезжали на учения для уборки урожая…
Был день 1 сентября. С вокзала в Айдырле Сугробин отбил Нине телеграмму: « Я был не прав, что ты мне очень нравишься. Я люблю тебя».
А для Марины отсюда же отправил почтовую карточку без конверта с двумя словами : « На развод согласен!»
Через день совхозный почтальон разыскал Сугробина и выдал телеграмму от Нины. «Лейтенанту Сугробину. Вылетаю в Оренбург. Из Оренбурга сообщу время прибытия в Айдырлю».
- Не фига себе! - почесал затылок лейтенант Сугробин. И попросил Володю подыскать на неделю жильё в Айдырле.
- Зацепила тебя казачка, командир, - засмеялся Володя. А наутро сообщил, что мансарда ждёт ростовчанку с командиром на любое время. За три рубля в сутки. Баня входит в стоимость жилья.
Сугробин был с разговором у директора совхоза и от него прошёл в контору к ротному начфину. Тот сидел на столе и пил пиво со своими писарями.
- А, Лёня, - обрадовался мне Христофор, - ну, что директор? Прогнал. Я так и думал. Хам. Он догадался, что ротный его боится и пользуется этим. Да плюнь. Давай лучше пиво пить. А пива две бочки привезли – совершенно приличное Я с моими ребятами вторую банку кончаю, сейчас за третьей пойдут.
Сугробин дал засобиравшимся писарям рубль. Писаря обернулись мгновенно и все неторопливо пили пиво. Из почтовых дверей напротив зашла почтальонша.
- Сугробина среди вас нет, товарищи командиры. У меня телеграмма для лейтенанта Сугробина.
- Я Сугробин.
- Тогда распишись в получении.
Пока Леонид черкал свою подпись на квитанции, Христофор оглашал содержание телеграммы – «Лейтенанту Сугробину срочно. Буду Айдырле пятого числа два часа дня. Турчинская.»
- Лёнька, чёрт! К тебе баба едет. Кто такая?
- Не баба, а любимая женщина, начфин. Отдай телеграмму. Ты её видел ночью в ростовской степи при отъезде.
- И ты в наглую, при живой жене будешь встречать подругу. Это в мою партийную мораль не вписывается.
- Партия, как ей самой сказано, за всё в ответе. Но здесь она не несёт урону. Моя жена подала на развод, и я ей дал согласие. Так что от супружеской жизни у меня пока остался штамп в паспорте. Но это не надолго.
Накануне вечером я попросил Володю, чтобы он загрузился зерном на элеватор и был с утра в посёлке. "Нина завтра в два часа в Айдырлю приезжает», - пояснил я ему. «Поздравляю, командир! – сказал Володя. – Я бы женщину, которая за любовью едет от Чёрного моря в казахстанские степи, не отпустил бы никуда и ни за что. Того и тебе желаю.
Утром, пятого числа, когда я зашёл к руководству, было оно всё в сборе. Ротный спросил:
- А ты зачем к директору ходил?
- На тебя с замполитом жаловался, - ответил я. Но не успел продолжить, как встрял Христофор –
- А ты когда за Ниной поедешь? – высунулся он.
Сугробин показал ему кулак, но было поздно.
- За какой Ниной ему надо ехать? Уж не за той ли турчанкой, которая его из ростовских полей провожала? - выступил замполит.
- За той самой, - виновато поглядев на меня, ответил Речкин.
- Она что, и сюда к нему приедет. В эти степи? – ротного будто придавило что – то невидимое. – Такая женщина и в такую даль.
- Полюбила, наверное, - сказал Халаев.- И не завидовать, а радоваться надо, что среди нас есть такой человек, которого любят. Замполиту поручим встречальный вечер организовать и по червонцу сбросимся. Я жильём займусь. А Сугробин пусть отправляется в Айдырлю встречать.
- Вечер встречи сделаем завтра, - остановил его Леонид. – И жильё не требуется. У меня квартира в Айдырле снята.
- Всё успел наш пострел, - заключил Речкин. – Тогда праздник назначаем на завтра. Поезжай, лейтенант Сугробин. Володя уже полчаса тебя выманивает.
Сугробин с Володей сдали зерно на элеватор и в половине второго были на перроне. Перед этим у колонки помылись, стряхнув дорожную пыль, заехали в зафрахтованный дом. Леонид познакомился с хозяевами, добродушной парой милых стариков, которым было за шестьдесят. Осмотрел приготовленную мансарду, попросил бабушку поставить на стол из огорода цветы и ждать гостей. Обговорил план с Володей -
- Ты отведёшь машину в совхоз, а завтра повторишь рейс на элеватор и забросишь машину ко мне. Но пораньше. Я с Ниной в штаб батальона заеду. Возьму официальное разрешение на малый отпуск. А то мой ротный командир заболеет от моей самовольщины, если я у комбата не отпрошусь. И сам приходи на ужин, который замполит организует в честь Нины.
- Конечно. Сам я завтра с ребятами вернусь.
«…Тпрру! И тройка встала у знакомого крыльца.
В сани девица влетела и целует молодца!»
Нина вышла с немногими пассажирами, и поезд сразу же отошёл.
- Как это прелестно, что у меня есть возможность приехать к любимому человеку, - сказала она, обнимая и целуя лейтенанта Сугробина, бросив небольшой саквояж на землю.
- А меня поцеловать, - подошёл Володя.
- И тебя поцелую, - обняла его Нина. – Я такая счастливая, что всех готова порецеловать, лишь бы этот лейтенант был рядом.
- Дай телеграмму родным, что доехала, и нашла, - попросил Нину Сугробин, останавливаясь у вокзала.
- Какой ты милый, - обняла его снова Нина. – Это надо обязательно. Моя мама чуть не плакала, когда я внезапно решила поехать к тебе. «Куда? К кому? Пропадёшь в степях. Там ямщик замёрз, даже песню сложили».
Хозяева домика ожидали гостей у калитки. Леонид выпрыгнул на землю из тесной кабины и вынес девушку на руках.
- Вот вам моя квартирантка, - поставил он её перед приодевшимися по случаю гостей, стариками. Дед даже две медали повесил на пиджак.
- Радость- то какая, - захлопотала старушка. – И такая красивая. Не побоялась трудной дороги. Проходи, моя хорошая. Сумку, дед, возьми.- И она открыла калитку настежь.
- Как всё мило, - сказала Нина, подойдя к открытому окну и всматриваясь в бесконечный горизонт, начинавший синеть в сгущающемся вечернем воздухе. Шампанское для встречи и лёгкий обед из овощей и фруктов наполнили мансарду невидимым облаком дружелюбия и любви
Старики восхищались Ниной и хвалили Леонида. Володя рассказывал невероятности о знакомстве Нины и Леонида. Бабушка ахала, крестясь по случаю, а дед кряхтел и одобрял. Старики, расчувствовавшись, пошли топить баню для гостей. Володя подмигнул обеим и уехал. Леонид подошёл к Нине и обнял её.
Повторяй мне, не переставая, что ты любишь меня. Я телеграмму перечитывала, не отрываясь, как только получила. И всю дорогу перед собой держала. Ты так и не сказал мне этих слов в ростовских полях, и я хочу н Как всё мило, - сказала Нина, подойдя к открытому окну и всматриваясь в аслушаться на долгие дни предстоящей разлуки, - обнимая и целуя, нежно и требовательно говорила Нина.
- Я люблю тебя. И в ростовских полях любил. И все дни без тебя постоянно помнил о тебе и любил тебя. И ни мгновенья не живу без тебя. Ты, моя любимая.
- Снимай, свой мундир, противный.
- И в баню.
- И в баню тоже.
Какая лёгкая бывает женщина, когда она любимая. Он подхватил Нину на руки и кружил её на руках по комнате. Лёнька Сугробин, несмотря на предупреждение школьной подруги о том, что любви у него больше не будет, снова любил.
Чёрные волосы, юное лицо из сказок Шахерезады, чуть тронутое косметикой, золотистое платье юбкой – клёш от пояса и голубыми бликами на груди, и белые туфли на гвоздиках - такой предстала подруга Сугробина перед командиром батальона. Сугробин вошёл в штаб вместе с Ниной и, выполнив приветствия по уставу, протянул подполковнику листок бумаги с просьбой о предоставлении ему краткосрочного отпуска по семейным обстоятельствам.
- Обстоятельства представляю в натуре, - сказал Сугробин и отодвинулся, представляя Нину. – Жена повидаться приехала.
- Здравствуйте, - сказала Нина.
Два подполковника, командир и начальник штаба встали и одновременно показали ей жестами рук на диван. –
- Садитесь, пожалуйста. И ты присаживайся, лейтенант, - сказал командир.
В это время дверь приоткрылась, и просунулась голова сугробинского ротного.
- Разрешите, товарищ подполковник.
- Потом, потом, - махнул ему подполковник и крикнул, - Василий, зайди !
Через секунду вошёл бравый старшина.
- Организуй кофе и …
- Три минуты, товарищ подполковник, - козырнул старшина и исчез.
- Так как Вас величать, - спросил Нину командир,
- Турчинская Нина, аспирантка ростовского госуниверситета. Решила, что моего лейтенанта надо вдохновить на благородный труд по спасению урожая, выкроила несколько дней и приехала.
- Везёт же лейтенантам. Какие женщины их любят, - сказал начальник штаба и пригладил волосы на заметно увеличившемся лбу. – Наши только деньги спрашивают по телефону.
- Ладно, хлюпать, подполковник. Порадуемся за Сугробина. А почему у вас фамилии разные?- задал попутный вопрос командир.
- Чтобы различать на расстоянии, когда лиц не видно,- быстро сказал Леонид и улыбнулся подруге.
В комнату вошёл старшина с большим подносом, на котором дымились чашки с кофе, стояла бутылка коньяка, бокалы и ваза с яблоками. Командир отодвинул бумаги на столе в одну сторону.
- Ставь сюда. И свободен. – И Сугробину, - сам за рулём. Ладно. Лейтенанту со ста граммов ничего не должно быть. Удачи тебе, красавица. Прибыть тебя сюда позвала только любовь. И значит, любовь не исчезла из жизни, как нас немало стараются убедить практичные люди. Даю вам на любовь неделю, и выпьем за это.
Когда Сугробин с Ниной вышли из кабинета, ротного в приёмной не было.
- Мы когда должны прибыть к твоим офицерам? Время есть. Тогда сверни куда –нибудь в ложбинку. Я люблю тебя, - улыбнулась Нина. - И каждую минуту наедине я хочу быть с тобой.
- А ты не боишься, что я могу умереть от непрерывного оргазма?
- Со мной не умрёшь. Сворачивай.
В совхоз Сугробин приехал с точностью швейцарского часовщика. Офицеры стояли возле конторы начфина и слушали что – то горячо рассказывающего ротного. «Командир им коньяк поставил», - услышал Леонид, заглушив мотор.
- Мы с тобой выше всего. И у нас разрешение на любовь. Я их пошлю куда надо, по случаю, - сказала Нина, тоже слышавшая слова последние слова ротного. И опустилась из высокой кабины, как будто сошла с ковра – самолёта дочь шах ин шаха.
- Смирно! - скомандовал Сахаров. Офицеры подтянулись и щёлкнули каблуками. Все были выбриты, почищены и с чистыми
