подворотниками на гимнастёрках
- Вольно, товарищи офицеры, - сказала Нина. – Как я рада видеть друзей Сугробина и представиться вам женщиной лейтенанта Сугробина. Всех вас я хочу видеть своими друзьями. И если завидовать лейтенанту Сугробину, то только светлой завистью.
Она подняла руки, подошла, обняла и поцеловала в щёчку каждого. Проходящее мимо почты население с любопытством смотрели на представление.
В совхозной столовой, как принято было в советских чайных с тридцатых годов, был отдельный кабинет для выпивок руководства без лишних глаз. Там и организовал замполит вечеринку. Восемь офицеров вместе с Сугробиным, и Володя с замом Сугробина по личному приглашению Нины составили компанию, провозглашавшую каждый тост за здравье женщин. Звучала радиола. Тридцатилетние лейтенанты танцевали, бережно поддерживая женщину и строго следя за своими сапогами в боязни за стройные ножки в беленьких туфельках. Халаев при каждом тосте вставлял фразы из любимой оперетты "Сильва». «Можно много увлекаться, но один лишь раз любить…» или «много женщин есть на свете, но к одной влекут нас сети…» Зам даже не пытался подойти и пригласить Нину, а только смотрел то вниз, то вверх переживая внутри себя. Ротный, который с тоской расстался с червонцем, как известил об этом бесцеремонтный начфин, жаловался всем, что женщины не балуют его, а он так их любит. Когда все покружились в танце с Ниной, она встала за столом с бокалом -
- За лейтенанта Сугробина я поднимаю бокал с горькой водкой. – Сугробин встал. - Пусть всё будет сладким. Она выпила, обняла Леонида и сочно поцеловала. - А теперь дамский вальс. Разрешите пригласить Вас, лейтенант Сугробин.
Тяжёлые сапоги казались лёгкими модельными туфлями. Лейтенанты аплодировали и целовали ручки при прощании.
Володя посадил Сугробиных в свою машину, а шофёром определил Кривоносова.
- Я пригоню её завтра, а сегодня он вас доставит.
Свет фар вырывал из темноты дорогу и куски бескрайней степи, озаряемые светом встречных машин. В двухместной кабине газона было тесновато втроём. Леонид посадил Нину на колени и прижал к себе обеими руками. Она обняла его, и головка её удобно расположилась на плече.
- Вот так я согласна ехать на любой край света до конца жизни, - сказала она. И глазки её закрылись от усталости.
- Пусть дремлет, я поведу аккуратно, - сказал Кривоносов, и машина пошла по выбитой целине покачиваясь без громыханий и толчков. Я легонько касался губами волос. Нина поднимала головку и подставляла губки.
- Позавидуешь тебе, Леонид Иванович, - сказал долго молчавший Кривоносов.
- Ты слишком молод, чтобы завидовать. Вокруг тебе все завидуют.
Солнце поднималось к полудню, когда Сугробин проснулся. На столе лежали ключи от автомобиля, техпаспорт и записка от Володи. «Машина заправлена,- писал Володя, - технически проверена. Прилагаю талоны на сто литров. Буду заглядывать». Нина спала с улыбкой. Леонид тихо оделся и спустился вниз. Старики сидели под яблоней на скамеечке. Бабушка обрезала лук, дед читал газету.
- Привет труженикам, - поздоровался Леонид.
- Здравствуй, милок, - отозвалась бабушка, а дед, отложив газету, кивнул. - Вчера тёпленькие вы приехали. Нет, нет, не то, чтобы. А весёлые. Песни пели, обнимались.
- Да как им не обниматься – то. Сколько не виделись. Молодые ишо, - сказал дед. - А я вот газету смотрю. Пишут, как американцы на луну летали. Я вот, всё сомневаюсь, что они туда летали. Как это на луну летать? Там где – то сам Бог живёт. Так он и даст свой покой ракетами тревожить.
- А может, Богу самому любопытно стало. Из рая он своих первенцев выгнал, а потомки, забыв о грешных делах предков, своим ходом к раю подбираются. Так не думал?
- Нет, Бога не трогал. Думал только, куда наши – то учёные глядели. Гагарина запустили первого, а на Луну не сумели. Гагарин – то почти у нас приземлился тогда. Сколько у нас радости было.
- Не горюй. Поднатужатся и наши. Придумают. Американцы богаче нас. Они сколько уже лет во Вьетнаме воюют и не разорились.
- Мы тоже богатые, - ухмыльнулся дед, - сколько солдат каждый год на целину присылают. Не меньше, чем американцы во Вьетнам.
- Хватит дед, ерунду говорить. Посылают, значит надо, - укорила деда бабка.
- Здравствуйте, мои хорошие, - раздался с крылечка голос Нины.
- Проснулась, ласточка, - сказала бабушка, поднимаясь – Дай я тебя поцелую.
- Слушай, дед. У тебя знакомые в деревнях на водохранилище есть, чтобы на ночёвку остановиться, - спросил Сугробин за поздним завтраком, который выставила бабушка. На завтрак она выставила огурчики малосольные, помидорки свежие и ватрушки картофельные. Леонид поставил бутылку «Столичной» Все выпили по стопочке и закусили в охотку.
- А что за дело у тебя на водохранилище? – спросил дед.
- Рыбки половить, уху сварить и просто побыть на воде, по которой очень скучаю. И не сидеть же Нине в степи драгоценные дни
- Так у бабушки сестра родная на самом берегу живёт. Не хочешь ли, бабуль, сестричку навестить, - окликнул он бабушку. - Наши гости рыбку половить собираются.
- Так ведь сто километров с лишком, - засомневалась бабушка. – Но если на денёк – два, то почему бы не съездить. С весны не видались
- Тогда сегодня отдыхаем, а завтра с утра в путь. В кузов только скамейку поставить надо будет. Ниночка! – крикнул Леонид девушку, ушедшую любоваться цветами в саду. – Завтра едем на рыбалку. А сейчас в магазин идём за снастями.
Прогулявшись по посёлку и посетив все пять магазинов, Леонид с Ниной купили снасти и две бамбуковых удочки, а также кучу банок лосося в собственном соку, котелок, сковородку, подсолнечное масло и перец с лаврушкой. Не было в магазинах ни вина, ни водки. «Военные всё выбрали», - смеялись продавцы. Нина веселилась от каждой покупки.
- Вся рыба будет наша, - примеряла она удочку к руке. – И котелок самый чудесный, какие я видела. А на такой сковородке рыба поджарится сама и будет пахнуть дымком, даже если костра не будет. И как я всему рада. Особенно тому, что рядом со мной лейтенант Сугробин.
Вернувшись из похода по магазинам, Леонид с дедом вынули из сарая и поставили в кузов старый, но ещё крепкий диван,.
- Теперь поездка будет с удобствами, - сказал дед. – И ещё возьмём кошму. Её бросишь на землю и даже в мороз не простудишься.
- Ой, я поеду наверху, - увидев диван в кузове, - сказала Нина. И достаточно возиться. Обед нас ждёт и отдых до утра.
- Горячая у тебя хозяйка, - хмыкнул дед.
Утром Нина в спортивном костюме забралась вместе с дедом в кузов. Леонид бросил ей шинель.
- Закутаешься, если дуть будет. И стучите по кабине, если что.
Бабушка забралась в кабину. Леонид запустил движок. « С богом, бабуля!» «С богом, сынок».
Стучали по кабине два раза, когда проезжали магазины. В результате Леонид купил водку в достатке и крупного цыплёнка.
- Батюшки святы, - только и сказала сестра нашей бабушки, обнимаясь и целуясь. – А мой – то с раннего утра рыбачить уплыл. Вот нескладуха – то.
- Какая ещё нескладуха, - сказал наш дед.- Лейтенант с женой специально на рыбалку приехали. Давай садись к нам и показывай, куда ехать.
- Да за бугор вон тот. И надо поесть взять.
- Картошки полведра возьми и луковиц десяток, - подсказал дед. – Мы не подумали, пока собирались.
Аккуратная деревушка стояла на бугре над водохранилищем. Улица передом смотрела на большую воду, дворами уходя в полустепь. До устройства водохранилища деревня стояла на берегу балки, по которой текла небольшая речушка, впадавшая в Урал. Сейчас балочку затопило, и другой её берег бугром закрывал часть водной глади.
- Придётся километров пять в степь проехать, чтобы за бугор попасть посуху, - сказала старушка, усаживаясь в кабину.
- Какие проблемы, - сказал боевой лейтенант и через десять минут путники были на месте. Хозяин с напарником, причалив к берегу, раскладывали костёр и никак не ожидали контрольной проверки со стороны своей половины.
- Ну, не бездельник ли, - вздохнула старушка. - Я его рыбки попросила на пирог поймать, а он Ваньку с собой взял и бутылку. Вот я ему. Но присутствие гостей не дало свершиться правосудию. Свояки пошли обниматься, приезжие знакомиться.
- Как ты считаешь, Ниночка, - сказал негромко Леонид, отведя её в сторону. – Уху из пойманой рыбы сделаем или сами ловить будем.
- Когда мы ещё наловим, а кушать хочется, - ответила Нина.
- Что будем делать, Леонид Иванович? – спросил хозяин.
- Что делать? – переспросил Леонид. - Уху варить будем и вино пить, раз рыба уже на берегу. А вечером и завтра утром будем ловить. Так что разгружайся.
Варить уху Леонид умел.
- Будете кушать уху, сваренную почти по монастырски, - сказал Сугробин Нине и остальному коллективу. Никто не будет возражать, если уху будем делать мы с Ниной? Нет. Тогда за дело.
Леонид разрубил крупного бройлерного цыплёнка пополам и загрузил обе половинки в котёл с кипящей водой и варил до полной готовности. Затем куриные тушки вынул из котла и в куриный бульон засыпал картофель, морковь, лук, снадобья и за пять минут до готовности картофеля положил разрезанные на крупные куски два килограммовых судака. На последней минуте варки положил в бульон две столовых ложки готовой горчицы и от души поперчил. Нина пыталась что – то советовать во время процесса, но Леонид только грозил пальчиком и она замолкала
Пока готовилась уха, солнце пригрело по летнему, и берег превратился в пляж. Дед вытащил из кузова кошму и расстелил её на ровном золотом песке. Все скинули лишние одежды и наслаждались теплом в ожидании непонятной ухи. Нина в купальнике выглядела как манекенщица с обложки.
- Прошу к котлу, - пригласила она всех наших стариков. Глубокие плошки и деревянные ложки, захваченные из деревни, были к месту
- Эх, - крякнули старички, выпивая. – Чтобы только не последняя. И больше уже ничего не говорили, пока не зачистили плошки.
- Ну, лейтенант, - сказал деревенский дед, - придётся рецепт списать у тебя. Всю жизнь у рыбной реки прожил, а уху такую варить не научился.
- Хочу купаться, - крикнула Нина. И, схватив за руку Сугробина, побежала к воде. Вода на отмели в застойном заливчике оказалась на удивление тёплой.
Два дня солнца и воды, два ранних утра, два поздних вечера. Таинственное колебание поплавков и трепещущая рыбина на изогнутом удилище. Не сходящая улыбка на лице у Нины и её обнимающие руки. И слова, жгучие слова любви. Они возвращались через два дня в Айдырлю с ведром судаков и связкой вяленых лещей, усталые от непрерывного отдыха, довольные и счастливые.
- У нас ещё два дня. Мы только дома в своей мансарде. Никуда от меня, - говорила Нина. – Никуда. Но всё у нас было так невероятно чудесно, что никогда и в мыслях не появлялось подобное. Ты откуда деньги взял. Твои офицеры просто плакались и извинялись за нищету на вечеринке.
- Всё просто, Ниночка. У меня было пяток двухсотрублёвых трёхпроцентных облигаций с холостяцкой жизни. Я их прихватил. Ещё две осталось.
- Мой милый. С тобой ещё и надёжно, не просто мило. И как я хочу, чтобы у нас всё сложилось. И вместе в дальний путь.
Нина уехала одиннадцатого, как и намечала. Бабушка всплакнула при расставании. Леонид посадил Нину в вагон поезда, стоявшего две минуты, и долго курил на перроне, смотря в сторону расстаевшего в мареве последнего вагона. Старикам
