Глава 1.
Я сошёл на перрон. Сжавши покрепче свой старенький саквояж, я пошёл к зданию вокзала. На перроне ни души. Даже птиц нет. Унылая провинциальная атмосфера.
Паровоз отдал гудок, выбросив в воздух белое облако дыма, и, с тяжёлым стуком, тронулся. Я остановился и взглянул ему, уносящему за собой вагоны, вслед. Некоторое время назад я ещё сидел в одном из вагонов и, глядя через окно на мелькавшие за стеклом поля, думал о Лондоне, навсегда попрощавшемся со мной. Я ещё не соскучился по нему, по его серой мгле, по суете, царящей там с самого утра и до позднего вечера. Я никогда не соскучусь по нему...
Почему? Со столицей у меня связано много плохих воспоминаний. Я не люблю этот город из-за своей глупости. Ни в одном из его уголков мне не спрятаться от того, что случилось когда-то в моём доме. Конечно, даже за тридевять земель я не избавлюсь окончательно от тех угрызений совести, что гложут и днём, и ночью, но там, в Лондоне, эти мысли становятся такими, как местный туман – они затягивают весь мой разум вуалью, сквозь которую не в силах просочиться ни одна приятная мне мысль.
Я рад, что уехал оттуда, где за каждым углом меня подстерегали угрызения совести. То, что я совершил однажды, не давало мне покоя всю оставшуюся жизнь: кто-то обязательно заговаривал о студенческих годах, девушках, лучших друзьях; где-нибудь я встречал юную леди с золотыми кудряшками и бездонно-синими глазами; где-нибудь случались неудачные попытки суицида, а точнее, самоповешения; и всё это вышеперечисленное пробуждало во мне ненадолго заснувшую совесть. Теперь же лёгкая атмосфера места, в которое я прибыл, развеяла все воспоминания о старом.
Я шагал к зданию вокзала. Это было трёхэтажное здание с серыми стенами. Войдя в него, я остановился, чтобы взять свой саквояж в другую руку. В этот момент я увидел женщину, одетую в коричнево-зелёного цвета шерстяное платье, поверх которого накинуто серое пальто. Из-под белой, очевидно, старой широкополой шляпы на лицо спадало две золотистых кудряшки с сильно заметными проседями. Как-то мельком я заглянул её в глаза и увидел их бледную голубизну. Не знаю из-за чего, но я отшатнулся. Мне знакомо лицо этой женщины! Только где я виделся с ней?..
- Мисс Мортимер! – позвал кто-то.
Женщина обернулась.
Я остановился и стал пристально смотреть на неё. Такое ощущение, что мало того, я знаю её, ещё, кажется, эта женщина является той, которую я любил всю свою жизнь. Да, я любил эти глаза, когда-то наполненные аквамариновой голубизной, как мне почему-то показалось, этот курносый нос, пухленькие губки, эти золотистые кудряшки. Кажется, мне было хорошо знакомо это хрупкое тело, каждая впадинка на нём...
Я долго смотрел на эту женщину и пытался припомнить, где же виделся с ней. И тут, когда она опять повернулась лицом ко мне, я отшатнулся в сторону. В моей памяти проплыла череда смутных картинок из моей молодости. Я сумел припомнить, где в последний раз встречался с ней. Да, то была именно она.
Надеясь на то, что она не узнала меня, ну или хотя бы не заметила, я быстрыми шагами направился к выходу, пытаясь не смотреть на женщину в сером пальто. Я чувствовал себя перед ней виноватым. Перед глазами у меня проплывали образы из молодости. Я видел окровавленные бинты, аквамариново-голубые глаза, золотистые кудряшки, белое с голубыми оборками платье, слёзы, блестящие на глазах. От этого мне становилось не по себе. Я бы сейчас резко обернулся, бросился к женщине в сером пальто, упал б перед ней на колени и попросил прощения... за всё... Нет. Не могу. Что-то не позволяет мне делать этого.
Глава 2.
Я долго выслеживал её. Я ходил за ней по пятам. Я думал, что за неё много заплатят. Мне уже было известно, где и с кем она живёт, в какое время её можно застать дома. Только я не знал её имени.
Как-то утром после завтрака, глядя в окно и созерцая ещё спящий Лондон, я обратился к своему слуге:
- В голове у меня созрел великолепный план. Не мог ли ты помочь мне осуществить его?
Мой слуга, Уилли Пеннингтон, молодой человек двадцати пяти лет от роду, то есть мой ровесник, уже довольно улыбался в преддверии очередной моей авантюры. Он знал, что за помощью мне в воплощении планов всегда следует какая бы то ни было награда, знал, как собака знает, что за правильно выполненной командой хозяина последует похвала.
- Что же прикажете сделать, сэр? – поинтересовался он.
Я подробно растолковал Уилли весь мой план, и он, дослушавши до конца, кивнул:
- Будет сделано в лучшем виде! Так что не волнуйтесь, сэр.
Я довольно улыбнулся в предвкушении созерцания напуганных глазок. Но за этими напуганными глазками последует что-то лучшее, то есть деньги. Да, нам непременно заплатят выкуп за эту красавицу, которую я так усердно выслеживал!
- Готовь кэб! – приказал я, - Мы едем за ней!
И вот уже через некоторое время я сжимал в руках поводья и хлыст, сидя на козлах своего кэба. Хорошая лошадь с лоснящейся на спине и боках шерстью несла повозку по малолюдным улицам, ещё окутанным утренней дымкой. Копыта постукивали по мостовой, и этот звук звонко отдавался от стен домов, стоявших по обеим сторонам улицы. Сидевший сзади меня Уилли задумчиво глядел вдаль, и почему-то его лицо было растянуто в благоговейной улыбке. Вряд ли на моего слугу действовал таким образом утренний воздух города. Скорее всего, сейчас ему виделось что-то неприличное...
Вот и место назначения, двухэтажный дом с голубыми стенами и палисадником, разбитым под его окнами, крылечко в тенистых объятиях густого плюща, увившего собой аккуратно выкрашенную в белый цвет деревянную решётку. Мы заехали за угол, и я остановил лошадь. Уилли очнулся от своих не самых приличных, как я понимал, видений и слез на мостовую. Мельком взглянув моему слуге на то, что чуть ниже пояса, я понял, что всё же был прав.
Повернувшись спиной ко мне, Уилли мерными шагами направился к увитому плющом крылечку. Я проследил за ним взглядом. Вот мой слуга дёрнул за верёвку колокольчика, поднявшись на крылечко, немного подождал. Я увидел, как распахнулась дверь.
Всё было сработано идеально, как и задумывалось: Уилли представился этой наивной девице полицейским, наплёл ей о каком-то ограблении, а потом попросил стакан воды, и когда наша жертва повернулась к нему спиной, он приложил ей к лицу тряпочку, смоченную эфиром. Когда же девушка заснула, мой товарищ вынес её из дома и усадил в наш кэб. А потом вернулся на крыльцо, чтобы закрыть дверь и положить под неё конверт с условиями выкупа. Благо, никого, кроме этой несчастной девчонки в доме не было, да и поблизости тоже, так что никто нас не видел.
Взмахнув хлыстом, я ударил свою лошадь по лоснящемуся боку, и она понеслась галопом по сонным улицам, предварительно издав громкое ржание. Я весело погонял её к своему дому.
Глава 3.
Заехавши в свой двор, я остановил лошадь и, слезши с козел, обошёл экипаж и открыл дверцу. То, что я там увидел, было не более, чем ожидаемое: Уилли сидел на обитом красным сукном сидении, а рядом, немного навалившись на него, была наша жертва, по-прежнему спящая. Одной рукой молодой человек ёрзал по её узенькой талии, опоясанной голубой лентой, а другой – щупал полненькую грудь, и на лице его выражался неописуемый восторг.
При виде этой сцены мне стало не то, чтобы противно, нет. Я просто почувствовал яростную ревность. Мне хотелось вскочить в экипаж и вырвать Уилли глотку, чтобы он только перестал лапать это прекрасное создание своими ручищами, но у меня всё же как-то получилось усмирить свой пыл, так что, подавив желание убить своего слугу, я обратился к нему же:
- Давай. Отнесём её в гостевую.
Произнося эти слова, я не сводил глаз с нашей прекрасной пленницы. Она была волшебно красива: замечательные волосы, струившиеся золотыми кудрями, ниспадающие на узкие покатые плечики, прикрытые трепещущим белоснежным флёром платьица с голубыми оборками, курносый носик, покрытый золотой россыпью веснушек, так подходящих её чудесным волосам.
Уилли поднял её на руки и вынес из экипажа. Глядя на своего слугу, я чувствовал, как меня поглощает эта ужасная ревность совершенно незнакомой мне девушки к моему товарищу. А она неподвижно лежала на руках Уилли, наклонив голову вниз и опустив свои прекрасные белоснежные ручки. Золотые кудряшки рассыпались драгоценным водопадом. Белая юбка лёгкой ткани завернулась, обнажив стройные ножки, затянутые сеточкой чулок. Домашние туфли повисли у неё на пальцах ног, угрожая упасть, и я аккуратно снял их, дабы они не упали на землю, и понёс к дому в руках.
Мы входили через чёрный вход. Просто так, из-за осторожности. Даже не разуваясь, пронесли нашу пленницу в гостевую комнатку, где уложили на кровать. Уилли предпочёл тут же удалиться, а я остался, чтобы поставить под кровать туфли и накрыть её пледом, чтобы этому неземному созданию не было холодно. Я заметил, что отношусь к ней небывало трепетно, беспокоюсь, как о родной. Наверное, всё из-за того, что мой слуга столь небрежно и развязно обходится с ней, что я уже успел заметить.
Глянув на спящую, я улыбнулся. Кукла – так я мысленно окрестил её за эту небывалую красоту...
Но всё же стоит оставить её одну, как я и сделал, только комнату запер на ключ и спрятал его в своей прикроватной тумбочке.
Глава 4.
До самого обеда из комнаты Куклы не донеслось ни звука, но только стоило мне встать из-за стола, как мне послышались какие-то странные звуки, похожие на всхлипывания. Определённо, они доносились из комнаты, где была заперта наша Кукла.
Я сорвался с места и побежал из столовой наверх. Уилли бросился следом за мной.
Отперев дверь и распахнув её, я ворвался в комнату, где некоторое время назад оставил спящую Куклу. Теперь же она стояла у распахнутого окна, забранного бывшим хозяином дома решёткой, и всхлипывала, судорожно сжимая тонкими пальчиками стальные прутья. Узенькие плечики её подрагивали, трепыхая лёгкую ткань платья.
Стоило скрипнуть двери, как девушка повернулась заплаканным лицом в ту сторону и, как-то отшатнувшись от окна назад, испуганно спросила:
- Вы хотите убить меня?.. – при этом обратив в мою сторону взгляд загнанного в угол зверя, взгляд мокрых аквамариново-голубых глаз.
Я ожидал какого-нибудь подобного нелепого вопроса, возможно, даже в любой другой момент засмеялся бы (что сейчас и делал Уилли, стоя в дверях и облокотившись на косяк), но мне стало жаль Куклу. Я приблизился к ней, пытаясь казаться спокойным.
- Не бойся, - заговорил я, - Я не сделаю тебе ничего плохого. Ты просто некоторое время побудешь тут.
- Зачем? – удивилась Кукла, смахнув со щеки серебристую слезинку.
Ну не буду же я ей сейчас говорить, зачем! Так что обошёлся словами «Скоро узнаешь».
- Кстати, я Джеймс, - представился я, а потом перевёл взор на стоявшего в дверях, облокотившись на косяк, товарища, - А это Уилл.
Златокудрая девица молча наклонила голову, и золотой поток её замечательных локонов хлынул вниз, растекаясь по плечам, спине, чуть трепеща от негромких всхлипываний и извиваясь причудливыми волнами.
Глава 5.
Появление в деревеньке нового врача вызвало у местных жителей неописуемый интерес – не каждый же день сюда приезжает новый сельский доктор! Многие хотели познакомиться со мной, постоянно просто останавливали затем, чтобы всего
