Моя сестра три раза выходила замуж. Быть может, вы подумаете, она чёрная вдова или ещё чего-нибудь такое. Не поняли. Выходила-выходила, да так ни разу не вышла. Первый, уже не вспомню, что там стряслось, да только возникло у них недопонимание с будущей свекровью. Короче, расстроилась свадьба буквально за три дня до срока. Второй, они с женихом поссорились, когда он приехал к ней накануне, а её дома нет. Ждал-ждал, вдруг видит – идёт наша Лизка развесёлая такая в суперминиюбке. Что-то ему в башку ударило, мол, невеста изменяет, и давай носиться за ней по огороду. Орут, через грядки прыгают – цирк! В общем, сестрица моя упёрлась, не пойду за такого ревнивца. Уж он и прощенья просил на следующий день, и клялся-божился. Всё. Прошла любовь, завяли помидоры, как в народе говорят. Любила она их? Женихов? Ну, вы вопросы спрашиваете, тут за себя-то не знаешь, любишь ты человека или просто так как-то получилось…
Ну, я продолжу. В третий раз дело дошло до загса. Ехать надо было в район, у нас ремонт затеяли. Ну, это даже здорово. Чего бы ни прокатиться на машинах с шариками по хорошим дорогам. Да вот только приехали мы рано, у загса толпа ещё нерасписавшихся молодожёнов, которые по очереди раньше нас. Как-то быстро мы нашу Лизку продали. Точнее, задаром отдали. Я с сестрой в комнате была. Она причёску переделывала. Не понравился ей результат парикмахерского искусства. Нервничает, волосы дерёт, а я её успокаиваю, типа, во всех причёсках, душечка ты хороша. Это и правда так, я не вру. Лизавета редкая красавица. Волосы чернющие, густые. Ресницы и брови – смоль! Глаза огромные карие. Посмотрит, аж дух захватывает – у лиц любого пола. Мамка говорит, ребёнка в роддоме подменили, не иначе. Лизавета ни на кого из наших не похожа.
Как такое могло получиться, чтобы чужого дали? К примеру, роженице каких-нибудь восточных кровей позарез нужен был пацан, вот и выдали ей мамкиного парня, а нам красавицу-брюнетку подсунули. Хотя по чертам лица, она вполне европейского вида… Но если брать темперамент, скажу вам – огонь. Я лично никогда не могла ей слова поперёк сказать.
Вернёмся. Привела невеста волосы в порядок по-своему. Получилось что-то наподобие клоунского парика: ёршиком таким по всей голове торчит во все стороны, а сверку ярко-белый букетик приделан. Говорит мне Лиза: «Пошли!» Ну, мы и пошли, а там девчонки только плакаты развернули, загородки сымпровизировали, дружков жениховых на деньги раскручивают. Лизка все эти загородки преодолела и к машине. Чуть в женихову не села, но добрые люди за локоток ухватили и в невестину направили. Я всё к чему рассказываю? Приехали мы в загс рано. Топчемся на улице. Серёжка, жених Лизкин, нет бы, невесту караулить, с друзьями стоит, балакает, подружки наши тоже около них вьются. Мы с Лизаветой в сторонке дым пускаем.
Невеста в пальчиках мобильную раскладушку вертит и своими расчудесными очами куда-то вглубь вселенной вглядывается, а я наблюдаю, как одноклассница моя Лариска с Серёгой кокетничает. Вдруг раздаётся бубнение на иностранном языке, это Лизкин телефон. Она пепел на траву стряхнула, и трубочку раскрыла.
– Да… Я… Спасибо… Неужели? ... Что тебе надо? – спрашивает и аж в лице переменилась, – послушай, мы давно уже … Не смей, звонить мне больше... Где?
Захлопнула сестрица свою раскладушечку, недокуренную сигарету бросила и пошла. Так, не оглядываясь, пошла по узенькой дорожке. Я, понятно, за ней. Времени-то ещё навалом в запасе, минут сорок, поэтому я не сразу забеспокоилась. Решила, что Лизавета из-за Ларискиных шашней расстроилась. Думаю, побегает, перебесится и вернётся. Не тут-то было. Надо сказать, загс новый отгрохали, мы в этих местах и не были никогда. Идём, идём, наткнулись на рыночек какой-то нелегальный. Сестрица остановилась и громко так спрашивает у народа:
– Как в Алексеевку пройти?
Видали эти торговцы разных невест, но такую красивую, точно впервые. Рты разинули как загипнотизированные. Потом несколько человек ожили и махнули, указывая дорогу. Причём все в разные стороны. Лизка кивнула и продолжила движение туда, куда и раньше мы с ней топали. Короче, сидела где-то в её замысловатой голове тема, что надо бы дорогу спросить, вот и спросила, но даже не вникала, куда ей показывают. Лизавета хоть и брюнетка, но как невесту включает – блондинка блондинкой. Я шагаю за сестрой и думаю, что это её в Алексеевку понесло, если мы в Анисимовке живём. Всё ещё надеюсь, что сестрица остынет и назад к загсу повернёт. Оглядываюсь поминутно, не идут ли за нами? Должны хватиться. Но нет. Наверное, не увидели, куда мы скрылись. И, вообще, кому в голову придёт, что невеста пешком сбежала от алтаря. Про алтарь я загнула, конечно, но как назвать стол, за которым брачующиеся ставят свои закорючки под приглядом элегантной тёти и многочисленных гостей?
Мы вышли за последние дома, взору открылись бескрайние родные просторы. Я робко предложила вернуться, но Лиза меня не слышала. Она, подобрав подол белоснежного платья, начала спускаться под горочку по глубокой колее, вырытой в мягком весеннем грунте колёсами джипов, а теперь засохшей. Как она шла на высоченных каблуках, ума не приложу. Я-то, стесняясь высокого роста, ношу обувь с плоской подошвой и то, с трудом балансировала по кочкам в своих миленьких балетках. Обогнув крутой бок холма, мы увидели бульдозер, равняющий песчаную гору, самосвал с щебнем, каток, давящий свежий асфальт, ещё какую-то технику и множество оранжевых мужичков. Лизка решительно потопала к будущей дороге. Она вышагивала гордо как королева, проваливаясь каблучками то в песок, то в свежий асфальт. Я двигалась рядом, опустив глаза долу. Не знаю, видел кто-нибудь из тружеников наше дефиле, скорее всего, да. Хотя, может быть, у них тут каждый день невесты со свадьбы бегают, и это обычное дело. Мне было ужасно неловко. От Лизкиной королевской осанки, моей непонятной роли, рабочей суеты вокруг, и вообще…
Преодолев участки различной фазы строительства, мы с облегчением почувствовали под ногами твердь просёлочной дороги. У меня уже колени дрожали от усталости или от нервного напряжения, не знаю, а Лизка плыла белым облачком над зелёной травой. Шум стройки удалялся, уступая место жужжанию шмелей, стрекоту кузнечиков и шороху ветра в листве придорожных берёзок. Я уже ни о чём не думала. Казалась самой себе фрейлиной, которой и не положено знать, куда следует её госпожа. Встретились нам запоздалые грибники с полупустыми корзинками, стайка мальчишек с удочками, стадо коров с дремавшим на пригорке пастухом. Ни у кого дорогу не спрашивали.
Когда солнце, взлетев над самой макушкой, сделало тени бледным пятном под ногами, мы добрались до околицы какого-то села. Тут я не выдержала и кликнула девчонку, волокущую упирающуюся козу за верёвку. Алексеевка ли это? Девочка удивилась, постояла, открыв рот, и сообщила, что это Аксинино. Я бросилась догонять сестру.
– Лиза! Это Аксинино!
– Плевать! – ответила беглая невеста, – надо автобус найти. Он отсюда в город через нас идёт.
Проулками мы вышли на площадь перед администрацией села. Здесь же был магазин и автобусная остановка. На покосившемся столбе висело расписание. Я стала его изучать, а Лизка, расправив плечи и задрав голову, рассматривала небо.
– Автобус ушёл полчаса назад, следующий в семь вечера, – сообщила я разочаровано.
Сестра не шевелилась. Мне вспомнился ряд составленных столов в избе Серёжкиных родителей. Там холодец с хренком, пироги, голубцы… Эх! квасу хотя бы глотнуть!
– Девчата! На автобус опоздали? – остановилась, спешащая мимо тётушка.
Она глядела на меня, словно не замечая Лизиного наряда. Я кивнула, часто моргая, чтобы не разреветься.
– Откуда будете? – продолжила расспросы сердобольная женщина.
– Из Анисимовки.
– Да-а… Следующий в семь!
– Пешком пойдём. – Я пошевелила пальцами в своих балетках. Хорошие, туфли, но узковаты.
– Мож, кто и поедет, захватит вас. Посидите вон на лавочке.
Тётка ушла, я пошлёпала к лавке, уселась и сняла туфли. Лиза продолжала торчать у столба белой свадебной свечой.
Не прошло и пятнадцати минут, как к нам подбежал дядечка городского вида.
– Девушка! – обратился он к Лизе, – вам в Анисимовку надо? Мне Михална сказала, девчонки из Анисимовки на автобус опоздали.
Можно подумать, выбор большой. Кроме нас таких приметных на площади никого.
– Надо, – ответила Лизавета, – вы нас подвезёте?
Взгляд её необычных глаз смутил дядечку, он заволновался и как бы оправдываясь, стал объяснять:
– Я племянникам велосипеды купил. Они в Анисимовке живут. Хотел завтра везти, но Михална уговорила сегодня ехать. Подбрось, говорит, девчушек, чего им до вечера тут торчать! У меня, правда, телега…
Лиза кивнула и пошла в ту сторону, откуда мужичок прибежал. Он, однако, указал другое направление. Я потянула сестру за собой, а то опять куда-нибудь унесёт её нелёгкая. Мы пошли по улице за добрым человеком.
– Как фамилия ваших родных? – спросила я из вежливости.
– Так, Фёдоровы, – ответил мужчина.
– Это что на выезде живут?
– Да. Двухэтажный дом у них, жёлтый.
– Знаю. Я с Лариской в одном классе училась.
– Ух-ты! мир тесен… Она говорила, что сегодня на свадьбе гуляет, – сообщил он и осекся, глянув на Лизу.
Вскоре мы подошли к ажурному забору. Мужчина открыл ворота, приглашая нас. У сарайчика стояли два блестящих новой краской велосипеда. Близнецам Петьке и Пашке.
– Классные! – не удержалась я, – я бы тоже такой хотела.
– Погодите немного, девчонки, сейчас запрягу.
– Давайте, мы их сами Фёдоровым доставим, – заговорила вдруг Лизавета, – чего вам лошадь гонять.
– Как доставите? – не понял дядечка.
– Сядем, да поедем. Тут всего девять километров.
Я даже рот открыла от её наглости. Воздуха не хватало мне, честное слово! Мужчина растерянно переводил взгляд с меня на сестрицу. Потом достал мобильный из заднего кармана джинсов и, отвернувшись в сторону, стал разговаривать с кем-то. Лизка, пока он беседовал, подобрала подол платья, уселась на седло синего красавца и покатывала его туда-сюда, касаясь земли носками белых туфель.
– Хорошо, девочки, – сказал Иван, так он представился тому, с кем по телефону говорил, – поезжайте на велосипедах, только домой. Завтра Лариса зайдёт к вам, заберёт.
– Почему завтра? – удивилась я, не понимая, как можно доверить нам такие расчудесные машины на целый день.
– Завтра у мальчишек именины. Вот мать с отцом и подарят.
Чего-то ему Фёдоровы рассказали. С таким сочувствием он нам вслед смотрел.
Ехали мы по гладкой асфальтовой дороге, наслаждаясь скоростью и встречным ветром. Лизка впереди, я за ней. Чёрные волосы развеваются – букетик потерялся давно, подол хлопает непослушным парусом. Мне-то что, я в брючках. А сестрица, да! Заблудившийся ангел… Машины все притормаживали, и встречные, и попутные. Водители кричали нам что-то глупое.
Что ещё рассказать? Про скандал и всякие выяснения неинтересно. И раньше-то мамка Лизку ругала, когда те два раза свадьба срывалась. Но тогда, хоть платье и туфли продавали. Это уж не продашь, так его горе-невеста испортила.
Родители теперь уж и не знают, получится у них когда красавицу нашу с рук сбыть? Откуда она в следующий раз сбежит – из-за стола или с супружеского ложа? Варианты есть.
Благодарю, Владимир)
