— Не трон-н-нь мен-н-ня-а-а!
— Ну-ну, — сказал Зельрот. — Трепещи.
Он двинулся дальше.
— Уходи-и-и, челове-е-ек-х-х! — заговорила опять невидимая химера. — И я оставлю тебе жи-и-из-з-зн-н-нь! Слыш-ш-шиш-ш-шь?!
Зельрот больше не отвечал. Он шагал молча, зорко глядя по сторонам, готовый в любой момент дать отпор.
Вскоре на пути появился провал. Это был тот самый провал, из которого в прошлом году лезли твари Гекмара. Был он округлый, диаметром локтей в двадцать пять, и походил на вертикальную шахту. Сейчас его верхние склоны осыпались и поросли чахлой травой. Львиная доля вони Гнилой Балки приходилась на этот провал. Что там было в его глубине, Зельрот не разглядел — одна только тьма.
За провалом смутно белели в темноте кости — последствия кровавого пиршества, еще дальше, где склоны балки смыкались вплотную, темнела пещера — судя по всему, это и было логово зверя.
По-прежнему зорко глядя по сторонам, Зельрот двинулся дальше, огибая провал, и тут химера напала. Как всегда, это произошло неожиданно. Первый удар она нанесла по Зельроту, как по самому опасному для нее противнику. Бурн, однако, заметил ее раньше других. Он же первым и отреагировал, ударив передними копытами по вязкому телу, что и спасло его хозяину жизнь. Ненадежная почва под Бурном просела, и он рухнул в провал.
Зельрот же, не теряя ни секунды, рванулся вперед — самое главное, чтобы химера его не коснулась. Развернулся он на ходу. Химера находилась от него в трех шагах. Выглядела она, как туманное облако размером с корову, в центре которого находилось лицо, женское, как у сирены, только зеленоватого цвета. Поняв, что промахнулась, химера пришла в ярость. Лицо ее исказилось, глаза расширились, и Зельрот прямо между этих исполненных гневом глаз и влепил из арбалета стрелу. На этом, собственно, битва и закончилась. Химера рухнула неопределенной белесой грудой на землю, которую Фарфнир обнюхал с брезгливым презрением.
Зельрот поднялся на ноги. Если бы химере удалось к нему прикоснуться, бой мог бы закончиться и с другим результатом. Белесая субстанция, из которой тварь состояла, несла в себе парализующий яд.
Первым делом Зельрот зажег факел и кинулся к провалу. Однако тот был настолько глубок, что разглядеть что-либо там было нельзя. Тьма была полной.
— Бурн! — крикнул Зельрот, до боли в глазах вглядываясь в темноту.
В ответ не раздалось ни звука.
— Бурн! — позвал Зельрот опять.
И снова молчание.
Фарфнир, пробуя носом воздух, тоже заглянул в провал. Потом он несколько раз гавкнул, но и его призывы остались без ответа.
Лицо у Зельрота скривило на мгновение мучительной гримасой.
И тут до него донесся еще один протяжный, едва уловимый стон. Фарфнир тут же залаял и кинулся к пещере.
— Фарфнир, назад! — крикнул Зельрот.
Но пес его не послушал.
Времени перезаряжать арбалет не было. Выхватив меч, Зельрот устремился следом. Неужто химера была не одна?
Он увидел, как опередивший его Фарфнир исчез в пещере, но через несколько секунд появился опять. Вид у пса был не боевой, и это Зельрота успокоило. Впрочем, о предосторожностях забывать не стоило. Держа в одной руке меч, а в другой факел, Зельрот вошел в пещеру.
Поначалу она ему показалась пустой.
Только камни и кости, во множестве разбросанные по всему ее пространству. Фарфнир снова кинулся вперед, и тут только Зельрот увидел, что у стены лежит человек. Судя по всему, это был младший Игумнор. Неужто он еще жив?
Тут человек испустил еще один стон, и Зельрот опустился перед ним на колени. Да, это был младший Игумнор. Весь опутанный какой-то липкой дрянью, он лежал неподвижно.
Зельрот принялся сдирать с него дрянь, и тут Игумнор открыл глаза.
— Живой? — спросил воин.
— Дядя Зельрот, это вы? — пробормотал юноша.
— Я, — сказал тот.
— А где… — Игумнор повел вокруг себя глазами.
— Гадины больше нет.
— Слава Аларису, — прошептал мальчик.
— Что ж ты не спрашиваешь об отце?
Мальчик посмотрел на воина с удивлением.
— Вы разве не знаете? Он же… погиб. Я… видел.
— Извини, — сказал Зельрот. — Конечно же, ты видел… Встать сможешь?
— Попробую.
С помощью Зельрота юноша кое-как поднялся на ноги. Выглядел он очень неважно. Ноги и руки дрожали. Он шатался, и если бы не помощь Зельрота, свалился бы снова.
— Тело как не мое, — пожаловался он.
— Так и должно быть. Действие яда закончится только утром… Уходить, однако, надо сейчас. Место тут гиблое. Так давит, что к утру все тело будет ломать.
— Я попробую, дядя Зельрот.
— Да ладно.
Зельрот перекинул мальчика через плечо и зашагал к выходу. Пес, нюхая воздух, бежал впереди.
Из Гнилой Балки они выбрались, когда стемнело уже окончательно. На небе было ни облачка. Одни только звезды, которым, казалось, не было числа.
Из скошенной травы Зельрот соорудил подстилку и уложил на нее Игумнора. Потом он развел костер. К несчастью, все его снаряжение, и продукты в том числе, погибло вместе с Бур-ном. Так что до завтра придется подтянуть пояса. Мальчишку, впрочем, это не беспокоило. Он мгновенно заснул.[/justify]
4
Встречать Зельрота высыпала вся деревня. Кое-как отбившись от многочисленных родственников Игумнора, в порыве благодарности падавших ему в ноги, он пошел по дороге, выискивая глазами Индуза. Старика нигде не было видно
— Где староста? — спросил он первого встречного.
— А евон, — сказали, — за деревьями прячется.
Поняв, что обнаружен, Индуз подошел. Зельрот бросил ему под ноги голову химеры, которую нес на шесте.
— Ну? — спросил он.
— Зельротушка. А и какой же ты молодец! — запел староста, пугливо косясь на голову. — Ить знал же, что не подведешь…
— Как там печка? Переложили?
— Перекладываем, Зельротушка. Ятрепка с утра там… А пшеницу-то принесли… Два мешка, как договаривались. Сам проследил.
— Конь у меня погиб, — сказал Зельрот хмуро.
— Ах, какая жалость! — всплеснул руками Индуз. — Такой хороший был конь! Стена!
Зельрот окинул старосту мрачным взглядом.
— Без коня мне никак, — сказал он. — Конь мне нужен.
— Насчет коня у нас уговору не было, — сказал староста. — Насчет печки был, и насчет пшеницы был, а насчет коня мы не договаривались.
Зельрот окинул старика еще одним мрачным взглядом и сказал:
— Ладно, проваливай.
Просить себя дважды Индуз не заставил. Он подхватил шест с торчавшей на нем головой и засеменил прочь. Ватага чумазых ребятишек, галдя как стая воробьев, побежала за ним следом.
Зельрот направился домой. То, что он там увидел, радости ему не доставило. Печка была развалена напрочь. Всюду лежала пыль. Посередине же комнаты в луже собственной блевотины валялся деревенский дурачок Ятрепка. Когда Зельрот вошел, Ятрепка шевельнулся и, разлепив гнойные веки, сказал:
— Хозяин, похмелиться бы.
В углу стояли два мешка, которые мешками назвать можно было лишь с большой натяжкой. Скорее, это были мешочки. Зельрот открыл один из них и усмехнулся. Пожалованная старостой пшеница была прелой — такой даже сларг побрезговал бы.
Вечером из замка прибыл гонец. Зельрот к этому времени успел прибраться, так что встретить гостя было не стыдно. Разодетый в пух и прах вельможа заполнил, казалось, собой все пространство зельротовой горницы. Хозяин указал ему на табурет, и гонец, секунду помедлив, сел.
— Его светлость сэр Бирман, — начал он, — прослышал о ваших вчерашних подвигах. Он выразил глубочайшее сожаление, что не смог принять участие в охоте лично, однако надеется, что, как и прежде, вы поступите разумно.
— Конечно, — сказал Зельрот. — Химеру убил его светлость. Голову можете забрать у Индуза.
— Уже забрал, — улыбнулся гонец. — Сэр Бирман в благодарность жалует вам это кольцо.
Покопавшись в кружевах камзола, гонец вынул изящный золотой перстень с драгоценным рубином.
— Ну и на хрен он мне, — сказал Зельрот. — Он же мне ни на один палец не налезет.
— На мизинец должен налезть, — сказал гонец. — Вы попытайтесь.
Зельрот попытался. С трудом, но перстень и впрямь налез на мизинец.
— Ладно, пусть будет, — проворчал он.
Гонец между тем на все лады расхваливал подарок.
— Это кольцо не простое, — говорил он. — А по особому зачарованное. Когда вы его носите на своем пальце, оно повышает харизму вашего красноречия. К тому же это память о милости нашего господина.
— Я так благодарен, — сказал Зельрот.
— Еще раз выражаю вам свое глубочайшее почтение.
— У меня конь погиб, — сказал Зельрот, опустив глаза долу. — Не мог бы его светлость пожаловать мне коня?
— Я передам вашу просьбу его светлости.
Гонец встал.
Тут за окном раздалась какая-то возня, как бы легкий топот копыт и конское ржание. Зельрот как-то весь встрепенулся. Он вскочил и, оттолкнув гонца, выбежал из дома вон. Он успел как раз к тому, чтобы увидеть, как его Бурн, перемахнув через забор, приземлился посередине двора.
— Бурн! — заорал Зельрот, чувствуя, что еще мгновение — и его сердце лопнет от радости.
Конь подбежал к нему и ткнулся мордой в лицо хозяина. Зельрот обнял его за шею. Вокруг них, прыгая и лая от радости, носился Фарфнир.
— Бурн, — пробормотал Зельрот. — Дружище! Живой!
Он чуть отстранился и окинул коня быстрым взглядом. Вороную кожу его покрывали многочисленные мелкие раны, словно бы от крысиных укусов, но в целом конь был здоров.
— Бурн, — повторил Зельрот, зарываясь в гриву лицом. — Как же я рад!
Вышедший на крыльцо гонец, задрав брови, с изумлением наблюдал за этой сценой.
— Где староста? — спросил он первого встречного.
— А евон, — сказали, — за деревьями прячется.
Поняв, что обнаружен, Индуз подошел. Зельрот бросил ему под ноги голову химеры, которую нес на шесте.
— Ну? — спросил он.
— Зельротушка. А и какой же ты молодец! — запел староста, пугливо косясь на голову. — Ить знал же, что не подведешь…
— Как там печка? Переложили?
— Перекладываем, Зельротушка. Ятрепка с утра там… А пшеницу-то принесли… Два мешка, как договаривались. Сам проследил.
— Конь у меня погиб, — сказал Зельрот хмуро.
— Ах, какая жалость! — всплеснул руками Индуз. — Такой хороший был конь! Стена!
Зельрот окинул старосту мрачным взглядом.
— Без коня мне никак, — сказал он. — Конь мне нужен.
— Насчет коня у нас уговору не было, — сказал староста. — Насчет печки был, и насчет пшеницы был, а насчет коня мы не договаривались.
Зельрот окинул старика еще одним мрачным взглядом и сказал:
— Ладно, проваливай.
Просить себя дважды Индуз не заставил. Он подхватил шест с торчавшей на нем головой и засеменил прочь. Ватага чумазых ребятишек, галдя как стая воробьев, побежала за ним следом.
Зельрот направился домой. То, что он там увидел, радости ему не доставило. Печка была развалена напрочь. Всюду лежала пыль. Посередине же комнаты в луже собственной блевотины валялся деревенский дурачок Ятрепка. Когда Зельрот вошел, Ятрепка шевельнулся и, разлепив гнойные веки, сказал:
— Хозяин, похмелиться бы.
В углу стояли два мешка, которые мешками назвать можно было лишь с большой натяжкой. Скорее, это были мешочки. Зельрот открыл один из них и усмехнулся. Пожалованная старостой пшеница была прелой — такой даже сларг побрезговал бы.
Вечером из замка прибыл гонец. Зельрот к этому времени успел прибраться, так что встретить гостя было не стыдно. Разодетый в пух и прах вельможа заполнил, казалось, собой все пространство зельротовой горницы. Хозяин указал ему на табурет, и гонец, секунду помедлив, сел.
— Его светлость сэр Бирман, — начал он, — прослышал о ваших вчерашних подвигах. Он выразил глубочайшее сожаление, что не смог принять участие в охоте лично, однако надеется, что, как и прежде, вы поступите разумно.
— Конечно, — сказал Зельрот. — Химеру убил его светлость. Голову можете забрать у Индуза.
— Уже забрал, — улыбнулся гонец. — Сэр Бирман в благодарность жалует вам это кольцо.
Покопавшись в кружевах камзола, гонец вынул изящный золотой перстень с драгоценным рубином.
— Ну и на хрен он мне, — сказал Зельрот. — Он же мне ни на один палец не налезет.
— На мизинец должен налезть, — сказал гонец. — Вы попытайтесь.
Зельрот попытался. С трудом, но перстень и впрямь налез на мизинец.
— Ладно, пусть будет, — проворчал он.
Гонец между тем на все лады расхваливал подарок.
— Это кольцо не простое, — говорил он. — А по особому зачарованное. Когда вы его носите на своем пальце, оно повышает харизму вашего красноречия. К тому же это память о милости нашего господина.
— Я так благодарен, — сказал Зельрот.
— Еще раз выражаю вам свое глубочайшее почтение.
— У меня конь погиб, — сказал Зельрот, опустив глаза долу. — Не мог бы его светлость пожаловать мне коня?
— Я передам вашу просьбу его светлости.
Гонец встал.
Тут за окном раздалась какая-то возня, как бы легкий топот копыт и конское ржание. Зельрот как-то весь встрепенулся. Он вскочил и, оттолкнув гонца, выбежал из дома вон. Он успел как раз к тому, чтобы увидеть, как его Бурн, перемахнув через забор, приземлился посередине двора.
— Бурн! — заорал Зельрот, чувствуя, что еще мгновение — и его сердце лопнет от радости.
Конь подбежал к нему и ткнулся мордой в лицо хозяина. Зельрот обнял его за шею. Вокруг них, прыгая и лая от радости, носился Фарфнир.
— Бурн, — пробормотал Зельрот. — Дружище! Живой!
Он чуть отстранился и окинул коня быстрым взглядом. Вороную кожу его покрывали многочисленные мелкие раны, словно бы от крысиных укусов, но в целом конь был здоров.
— Бурн, — повторил Зельрот, зарываясь в гриву лицом. — Как же я рад!
Вышедший на крыльцо гонец, задрав брови, с изумлением наблюдал за этой сценой.
удачи вам!!
