Поиск предназначения

кармане затренькал мобильник. От неожиданности я чуть не подпрыгнул.
— Черт побери!
Уже две недели мне никто не звонил. Я приложил мобильник к уху.
— Да!
— Господин Водолазов? — раздался знакомый вибрирующий голос на том конце. — Прошу вас, не кладите трубку.
— Оставьте меня в покое! — крикнул я.
— Не горячитесь так, господин Водолазов. Сто миллиардов вас могут устроить?
Я нажал сброс, но мобильник тут же затренькал опять.
— Господин Водолазов…
— Я не Водолазов! — крикнул я. — Я Конан.
— Как?! — удивился Базгон. — Вы уже знаете?
— Что «знаю»!
— Он уже знает, — сказал Базгон кому-то там у себя. — Э-э, господин Водолазов, кем бы вы ни были, мое предложение по-прежнему в силе.
— Сто миллиардов?
— Сто биллионов!
Я нервно хихикнул.
— Да таких денег в природе не существует.
— В купюрах быть может, но не в драгоценных металлах. К тому же есть недвижимость, и земля…
Я снова нажал сброс, но мобильник затренькал опять.
— Послушай меня, сука! Я тебе не какой-нибудь лох!..
Тут в разговор вмешался Квет.
— Нас пеленгуют, — сказал он. — Пора уходить.
Я молча швырнул телефон на землю и припечатал его каблуком. Потом внимательно огляделся.
Никого вокруг по-прежнему не было. Только давешние братья по разуму, полуобнявшись и подпирая друг друга грудями, смотрели в мою сторону.
— Эй, конь! — крикнул один из них. — Водку жрать будешь?.. Закуска у нас есть.


Глава 8

Я быстро зашагал прочь. Вслед мне понеслось недовольное бормотание. На большее аборигенов, похоже, не хватило.
— Ну, и куда нам теперь?
— Это ты должен определить сам.
— Как это?
— Прислушайся к своему внутреннему голосу.
— Я думал, мой внутренний голос — это ты.
— Я твой талисман.
— Понятно.
Выйдя из парка, я внимательно огляделся. Ничего особенного я не увидел. Высокий, спортивного вида молодой человек с доберманом на поводке, читающий на скамейке газету пенсионер, крикливая и цветастая стайка промчавшейся мимо меня детворы — в общем, люди как люди, каких много во всех городах. Ничего мне внутренний голос по их поводу не подсказывал.
— Если не знаешь, куда идти, — сказал тут Квет, — спроси у первого встречного.
— Прямо вот так и спросить?
— Ну да. Что в этом такого?
— А откуда они могут знать, куда нам надо идти?
— Они могут указать направление. Иди.
— Легко сказать, — вздохнул я и направился к пенсионеру.
Можно было, конечно, подойти и к спортивному человеку, но очень уж у его добермана был устрашающий вид.
— Э, извините, — пробормотал я, приблизившись.
Пенсионер, сообразив, что обращаются к нему, опустил газету и уставился на меня поверх очков. Вид у него был вполне благожелательный.
— Скажите, пожалуйста, куда мне идти?
— Что-что? — переспросил пенсионер.
— Я понимаю, это выглядит странно, но… Все-таки скажите, куда мне идти!
На лице пенсионера появилось замешательство.
— Молодой человек, — сказал он с расстановкой, — идите-ка лучше спать.
— Спасибо, — промямлил я и отошел.
Пенсионер, не обращая на меня больше внимания, снова уткнулся в газету.
— Ничего, — успокоил меня артефакт, — первый блин комом.
— Я выглядел как последний дурак.
— Ничего, ничего. Может, в другой раз повезет.
— В другой раз?!
— Ну да, не останавливаться же на полпути.
— Боюсь, другого раза не будет.
— Боюсь, в ближайшую ночь тебе придется несладко.
— Это еще почему?
— А где ночевать, ты подумал?
— Лето пока на дворе. Можно и в парке. В крайнем случае, к знакомым пойду.
— Вот куда тебе точно не следует идти, так это к знакомым.
— Это еще почему?
— Догадайся с трех раз.
— Пожалуй, и одного раза хватит, — сказал я мрачно. — Базгон?
— Точно. Все твои знакомства наверняка проработаны. Куда бы ты не пришел, везде будут ждать. Думаю, по этой же причине отпадают и гостиницы.
— Куда же деваться? Ну, месяц-другой можно и на улице перекантоваться, а потом? У нас ведь не Африка, круглый год под кустом не поспишь.
— Дошло, наконец.
— Что же делать-то?
— Единственное, что можно противопоставить машине Базгона — это игру случая.
— Игру случая?
— Ага.
— Нельзя ли пояснее?
— Нужно все делать так, чтобы в этом не было абсолютно никакой логики.
— Абсолютно?
— Да.
— Ну и… — Я замолчал.
— К примеру, идти туда, куда подсказывает тебе внутренний голос.
— А разве в этом будет отсутствовать логика?
— Конечно. Ведь это уже не логика, а интуиция.
— Интуиция… М-да. Что-то мне хочется в сторону Октябрьского прогуляться.
— Так в чем же дело! Вперед!
Я купил в ларьке еще одну бутылку пива и зашагал в сторону Октябрьского.


Глава 9

Окраинные кварталы микрорайона Октябрьского располагались в двадцати минутах ходьбы. Все это время мы с Квет молчали.
Я миновал Высоковольтную, Спортивную, внедрился в больничный парк. То там, то здесь прохаживались по аллеям больные. Местность эта была мне очень даже знакомая. Пару лет назад я лежал тут в Лор-отделении, в котором мне вычистили гайморит и удалили полипы. Сейчас я, проходя мимо, с интересом озирался по сторонам — однако внутренний голос вроде бы безмолвствовал.
Лишь подле длинного, сложенного из силикатного кирпича здания, в котором располагался роддом, я на секунду-другую приостановился. Окна в правом крыле первого этажа начинались чуть ли не от самой земли и были сплошные, как витрина у магазина. Все, что там находилось, выглядело как на ладони: кровати, тумбочки. Несколько девушек, увидев, что я прохожу мимо, повскакивали и, улыбаясь во весь рот, стали махать руками, как бы приглашая к себе. Приостановившись, я прислушался было к внутреннему голосу, но тот по-прежнему продолжал безмолвствовать. Тогда я двинулся дальше.
— Правильно. Молодец, — сказал артефакт одобрительно.
Больничный парк остался позади.
Сразу же за ним располагалась пивточка. Зайдя за ребристый металлический забор, я расположился за одним из столиков, чтобы снова все хорошенько обдумать. Просидел я там часа три, но так ничего и не придумал.
Оставшееся до вечера время я прошлялся по улицам Октябрьского, выпил неимоверное количество пива, съел пять пирожков, два гамбургера, люля-кебаб и четыре политых майонезом и засунутых в горячие булочки сосиски, удивляясь при этом такому невероятному аппетиту.
Сумерки меня застали в одном из дворов. Смутно помню, как я в него попал. Кажется, меня привлекли в него трескучие удары по столу костяшками домино. Кажется, я даже сам сыграл там партейку-другую, без особого, впрочем, успеха. Моему появлению сидевшие за столом не удивились. Возможно, тут было в порядке вещей, когда незнакомые появляются словно бы из-под земли и тоже подключаются к игре.
Впрочем, уже энное количество времени я не играл. Я сидел, молча и согнувшись, весь погруженный в себя.
Артефакт тоже молчал, быть может, заснул. А интересно, спит ли он когда-нибудь. Умеет ли он это вообще — спать то есть?
— Когда как, — откликнулся Квет.
— А пояснее.
— Ну, если захочу, могу и поспать, но вообще-то я в сне не нуждаюсь.
— Совсем?
— Совсем.
— Здорово. Я бы тоже так хотел.
— Незавидное это достоинство.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда-нибудь поймешь сам.
Разговор на какое-то время увял.
— А время идет, — сказал я, поглядев на часы. — Половина девятого уж.
— Как насчет интуиции?
— Не знаю.
— Может, бросить монетку?
— По какому вопросу?
— Ну вот хотя бы по поводу этого дома.
— По поводу этого дома? — Я поглядел на располагавшийся передо мной дом. Ничего в нем особенного не было. Это был обычный, хрущевских времен пятиэтажник с четырьмя подъездами и полуобвалившимися балконами. Добрая половина населения России живет примерно в таких же. — Что ж, ничего другого, похоже, не остается.
Я полез в карман и вытащил металлический рубль.
— Решено, — пробормотал я, незаметно для самого себя переходя с мысли на звук. — Если выпадет решка, пойду в тот подъезд.
И, не раздумывая более ни секунды, подбросил монетку вверх. Монетка взлетела, но назад почему-то не опустилась. Рядом возникло что-то темное и массивное. Да еще мощной смесью табака и пота дохнуло на меня при этом. Я с удивлением повернулся. Рядом со мной, участливо так улыбаясь, стоял здоровенный мужик. Судя по всему, монетку перехватил именно он.
— Что, браток, тяжко? — спросил он сиплым прокуренным голосом.
— Не то слово, — сказал я.
— А ты это… к Зинке пойди.
— К Зинке? — насторожился я. — Какой такой Зинке?
Коричневое лицо мужика расплылось в двусмысленной улыбке.
— Рази не знаешь? — удивился он. — Зинку-то нашу. Она в том подъезде живет. Осьмнадцатая квартира.
— И что, пустит?
— А то! — Мужик хохотнул. — А если еще и с водярой… — Тут он вдруг перестал улыбаться и, поглядев куда-то поверх моей головы, крикнул: — Да вот же она, Зинка-то. Эй, Зинка, подь-ка сюда.
В ответ раздалась хриплая брань.
— Зинка, — заулыбался мужик опять. — Всегда заводная… Эй, ну иди ты сюда!
— Ну, чего тебе, старый?
— Дело есть. Срочное.
Я повернулся, чтобы разглядеть эту Зинку, но увидел только мутный бесформенный силуэт, стоявший у того самого подъезда, в который при соответствующем жребии и намеревался войти.
— А пошли вы все! — крикнула Зинка и зашлась в приступах кашля.
— Тубик у нее вроде, — сказал дядька участливо. — Но то ничего. Можно ведь и без поцелуев… Ну ты идешь али нет?
Зинка наконец подошла.
— Ну, вот она я.
Я внутренне содрогнулся. Более испитой физиономии я в жизни не видел. Сморщенная, как печеное яблоко, кожа, нависающий над подбородком нос, во рту ни единого зуба. И лет ей, наверное, все девяносто. Может, она еще с Ильичом на забастовки ходила.
— А, какова! — воскликнул мужик. — Дездемона!
Сидевшие за столом доминошники дружно заржали.
— Может, ну ее на фиг, — подал тут голос артефакт.
— Согласен. Уж лучше я под забором.
Зинка между тем глядела на собравшихся за столом мужиков подбоченясь.
— Так чо надо-то? — поинтересовалась она.
— Водку пить будешь?
— Водку? — Она испытующе вгляделась в стоявшего рядом со мной мужика, не подкалывает ли ее тот. — А чо ж… Нальете, так буду.
— Нальем, Зинка, нальем.
В руках у мужика каким-то совершенно непонятным образом возникла полупустая бутылка «столичной» и грязный граненый стакан, в который он налил примерно на четверть. По тому, как Зинка стремительно к этому стакану кинулась, стало ясно, что лет ей все-таки не девяносто, а немного поменьше.
Содержимое стакана исчезло в ее глотке мгновенно. Мужики, наблюдая за ней, смеялись вовсю.
— Ну, а теперь ступай, — сказал тот, что стоял рядом со мной. — Ступай, говорю, на сегодня довольно.
Зинка ушла.
— И ты, — сказал, повернувшись ко мне, мужик, — тоже ступай. У нас тут своих дураков хватает. — Что-то недоброе мелькнуло в глубине его глаз. — Ну, иди, иди, мил человек. Посидел, и довольно.
За столом воцарилось молчание. Теперь все смотрели на меня. Делать мне было нечего. Я молча поднялся и двинулся прочь, чувствуя, как тяжелые нехорошие взгляды буравят мне спину.


Глава 10

Уже в полной темноте я забрел еще в один двор.
Молчавший в течение последнего получаса артефакт вдруг встрепенулся.
— Кажется, здесь.
— Ты это о чем? — спросил я его озадаченно.
— Не мешай мне пока что.
— Да я не мешаю.
Я замолчал и принялся оглядывать двор. Ничем особенным он не отличался от всех прочих. Истоптанная до бетонной твердости земля, вдоль фасада убогие палисадники, а в глубине — что-то вроде