область, Иван Александрович с радостью согласился, узрев встречную радость в лице руководителя.
Стрелки часов перевалили за половину одиннадцатого, когда кассирша открыла окошко кассы и визгливо прокричала:
- Пассажир, мужчина! Ваш автобус сломался. Если починится, то приедет к трём, если не успеет, то к восьми вечера, а то завтра утром.
- Это ваш автобус сломался, а не мой! – возмущённо откликнулся Иван Александрович, но кассирша уже заставила окошко кассы фанеркой с корявой надписью «Закрыто» и ушла.
- Проклятье, даже не у кого спросить, как иначе в эти ясные дали добраться, - пробурчал ревизор. Он выглянул на улицу, она была пуста. Только палящее солнце и пыль заполняли всё её пространство. Солнце проникло через окно в зал и захватило почти все скамейки. Иван Александрович забился в самый угол и затаился. Мухи совсем озверели от жары и уже не реагировали на газету.
- Проклятье, - снова прошептал он и в этот миг дверь распахнулась.
В дверном проёме стояла девушка. Солнце, бившее сквозь окно прямо ей в лицо, слепило и она, явно ничего не видя, просто прокричала в зал:
- Есть кто в «Ясные дали»? Могу подвезти одного человека.
- Я, я! – взвизгнул Иван Александрович и бросился к двери. Второпях он выронил портфель, да ещё умудрился пнуть его, отчего тот улетел под дальнюю лавку, чертыхаясь, достал и выскочил на улицу взмыленный и всклокоченный. Девушка стояла возле старенького «москвича». Помятые, плохо выправленные крыша, дверца и капот в сочетании с возрастом водителя внушили Ивану Александровичу некий страх, но выбора не было.
- Куда же вы пропали? – певуче спросила она, - Садитесь вперёд, сзади занято.
Иван Александрович заглянул в окошко, рассчитывая увидеть других пассажиров, но заднее сидение было занято стопками книг, папками и какими-то бумагами.
В машине было жарко и душно, сидение промято и неудобно и ревизор сердито поинтересовался:
- И во сколько мне обойдётся доставка в ясные дали на этом катафалке?
Девушка удивлённо посмотрела на своего пассажира, и рассмеялась звонким рассыпчатым смехом.
- Вы решили, что я калымлю, - констатировала она, - а я просто в город по делам ездила и теперь возвращаюсь. Я всегда в таких случаях на автостанцию заезжаю – у нас ведь автобусы нерегулярно ходят, часто ломаются.
- Простите великодушно, совсем я озверел от жары и мух, - Иван Александрович прижал ладони к груди и покраснел, - три часа сижу и не знаю, будет ли автобус. И простите, что ваше авто катафалком обозвал, совсем мозги расплавились.
Девушка снова рассмеялась.
- Я его про себя тоже так называю. Только машина не моя, а школьная. У нас тут ураганы частенько бывают. Машина эта совхозной была. Они её здорово по полям и дорогам разбили, а тут ещё как-то ночью ураган на неё дерево уронил. Машину списали и подарили школе – пусть дети устройство двигателя изучают. Поставили её в сарай, там и стояла. У нас такого преподавателя сроду не водилось, коллектив чисто женский, мужчин вообще не было. А три года назад пришел к нам завхозом Лелюков Фёдор Иванович. Золотые руки у человека! Он раньше в совхозе главным механиком работал, да со старым директором разругался и ушел. Полтора года он этот катафалк восстанавливал. Теперь у нас своя машина есть, а дарёному авто на крышу не смотрят.
- Так вы учительница?
- Не просто учительница. Лелюков говорит: «Господь прибывает в трёх ипостасях, а ты в четырёх с половиной». Я три предмета веду: математику, физику и географию, ещё и завуч.
- А половинка?
- А это у меня единственной среди учителей наших права есть. Был у меня на первом курсе ухажер – инструктор автошколы, он и водить научил и к экзамену подготовил. Обычно Фёдор Иванович сам машину водит, но сейчас в отпуск укатил, вот мне и пришлось в РОНО за учебниками ехать. А вы в гости или по делам приехали?
- По делам, - коротко ответил он и замолк.
- Экий вы скрытный. Про меня всё выспросили, а про себя ни слова. Уж не следователь ли вы? Признавайтесь.
- Почти угадали, ревизор я.
- Нашу школу проверять будете? – с надеждой спросила учительница.
- Нет, совхоз. Вас пусть РОНО проверяет.
- Жаль, а я понадеялась, что нас, - разочарованно произнесла завуч.
- Впервые встречаю руководителя, который жаждет прихода ревизора. Или директора сменить хотите?
- Что вы, нет-нет. Анна Андреевна отличный директор. Просто ситуация у нас аховая, вот я и понадеялась, что вы по нашу душу приехали.
- Рассказывайте вашу ситуацию, может быть, дельным советом помогу. Вас, кстати, как зовут? Меня – Иваном Александровичем, а вас, как величать прикажите?
- Марией Андроновной называйте, не ошибётесь. А ситуация действительно аховая. Школа наша новая, семь лет всего, как построили, да только два года назад ураган крышу ей сильно повредил – часть шифера сорвал, часть поломал. Коровники совхозные тоже повредил. Совхоз их рубероидом временно накрыл. Там много обрезков от рулонов осталось, и гудрона немного в котле нашлось. Мы всё это в школьный двор перетащили. Лелюков дней десять крышу латал, да обрезками разве залатаешь? Каждый дождь протекает. Куда мы только не писали, пороги каких кабинетов не обивали, ответ везде один: «Свободных средств нет, вы в плане на косметический ремонт через пять лет, когда зданию десять лет исполнится». Два года прошло, чердак сгнил, по стенам плесень и грибок, а весной здоровенный кусок штукатурки с потолка упал. Хорошо, что ночью обрушился, а мог детей покалечить.
- А в совхоз за помощью не обращались?
- Обращались. Сначала им не до нас было – свои разрушения устраняли, да и мы на РОНО надеялись, а как весной потекло, так в совхоз и побежали. Им директора нового как раз тогда назначили. Молодой, сердечный, только неопытный ещё. А главбух старый, такой педант и законник, что не приведи Господь. Мы директору прошение подали, он синим карандашом пишет: «Не возражаю», а главбух, Антон Антонович Мухановский, красным: «Возражаю! Нет у нас такой статьи расходов». И это притом, что у самого две внучки в нашей школе учатся. Отказал, а сам прошение наше в папочку упаковал и в свой сейф запрятал. Он вообще такой аккуратист, каких поискать. Лет десять назад ремонт в конторе делали. Шкафы только на улицу вынесли, как ливень обрушился. Все разбежались, а он свои бухгалтерские документы под дождём назад перетаскал и всю ночь каждую бумажку утюгом сушил. Утром потребовал, чтобы ему специальный сейф изготовили. Лелюков ему шкаф сварил и хитрый замок изготовил. Теперь главбух только в этом шкафу бумаги хранит. Я его про себя Цербером называю.
Дорога пошла в гору и машина, натужно ревя мотором, поползла вверх.
- Сейчас подъём одолеем, и полдороги позади. Вы, Иван Александрович, помогли бы уломать Мухановского. Может быть, подсказав ему, как поступить, или ещё как?
- Рад бы помочь вам, Мария Андроновна, но не могу – должность не позволяет. Прав главбух: нет такой статьи расходов у совхоза, а самовольно разрешит, так сразу совершит должностное преступление. Так что, извините.
- Я понимаю, - уныло отозвалась учительница.
Машина влезла на вершину, несколько раз чихнула и заглохла.
- Этого ещё не хватало! – воскликнула девушка и в отчаянии ударила ладошками по рулю, - Ну почему именно сегодня, за что, чем я провинилась?
- А что, сегодня какой-то особенный день?
- Конечно особенный. День рождения у меня, юбилей двадцатипятилетний, дел полно, а тут всё как назло. В пятницу из РОНО позвонили: «Если в понедельник утром не заберёте учебники, то останетесь без них – ответственная за выдачу учебников уходит в отпуск». Пришлось всё бросить и ехать. Теперь машина сломалась. Хорошо, если свечи подгорели, а если что-то серьёзное? Вы что-нибудь в моторах понимаете?
- Ни бельмеса, - честно признался ревизор, - а вас поздравляю и очень сочувствую.
- Не будем отчаиваться и понадеемся на лучшее, - фальшиво-бодро произнесла именинница и полезла в «бардачок».
Роясь в «бардачке», она почти легла грудью на колени Ивану Александровичу, и он вдыхал запах её волос, пахнувших полынью и пылью. Она достала нитяные перчатки и гаечный ключ, попросила выделить ей медную монетку и вышла из машины. Пассажир вышел следом.
- А муж ваш, чем занимается, если не секрет?
- Я не замужем, - отвечала Мария Андроновна, натирая пятачком свечи, - замуж, Иван Александрович, надо выходить либо по горячей любви, либо, чтобы ребёнок в полной семье рос. А выходить только потому, что так положено, считаю неправильным. Это местные девчата спешат замуж, боятся в девках остаться, а я городская, здесь по распределению. Вот этот учебный год отработаю, и домой, а там посмотрим.
- Садитесь в машину, - сказала она, закрывая помятый капот, - Бог даст, поедем.
Девушка снова полезла в «бардачок», пряча перчатки и ключ. На этот раз она упёрлась в ревизорское колено упругой грудью, и Иван Александрович испытал сильное волнение. Девушка очень нравилась ему.
- Милая, славная машинка, - шептала Мария Андроновна, поглаживая руль, - прости, что я шлёпнула тебя, когда ты заглохла. Заведись, пожалуйста! Мне ещё в парикмахерскую успеть надо. Пожалуйста, очень тебя прошу!
Иван Александрович умилился и внутренне попросил машину о том же.
Мотор взревел, затрясся, и они поехали, шутя, смеясь и умеренно флиртуя.
- Девочки! – позвала Мария Андроновна, остановившись возле домика с вывеской «Совхоз «Ясные дали».
- Здорово, Маша, - в окне возникла мелко завитая голова женщины лет сорока, - чего шумишь?
- Привет, Зинаида! Зови начальство, я вам ревизора привезла.
- Рада бы позвать, да некого. Директор с главбухом рано утром в область укатили, дополнительное финансирование клянчить. Вечером обещали быть.
Голова исчезла, а Мария Андроновна удивлённо посмотрела на ревизора.
- Вы что, Иван Александрович, никого не предупредили о своём приезде? – ревизор смущённо улыбнулся и приподнял плечи, - И что вы теперь делать будете?
- Не знаю, буду ждать, не возвращаться же мне домой, тем более, что автобус сломан.
Несколько секунд девушка сидела в задумчивости, барабаня пальцами по рулю, но внезапно оживилась и спросила:
- Вы картошку чистить умеете, лук, укроп резали когда-нибудь?
- Приходилось, - неопределённо ответил ревизор, - а что?
- А то, что отвезу-ка я вас в школу, будете нашим женщинам помогать стол готовить. Согласны?
Иван Александрович радостно закивал и машина тронулась. Они подъехали к пустующей школе, и Мария Андроновна повела его в столовую, где должно было происходить празднование юбилея.
Закуски готовили две пожилые женщины – пухленькая улыбчивая школьная повариха и сухая желчная учительница химии.
- Спасибо, Мария Андроновна, за помощника, а то мы совсем зашиваемся, - обрадовалась повариха, - а вы пиджачок-то снимайте, я вам халатик дам.
- И руки не забудьте с мылом помыть, не нужно санитарные нормы нарушать, - сурово напутствовала его химичка.
Иван Александрович чистил карпов - больших рыбин, килограмма по три каждая. Он неумело елозил ножом по их спинам, и золотистые чешуйки покрыли блёстками его халат, брюки, туфли, волосы и пол. Чтобы как-то отвлечься от этого утомительного и неприятного занятия, он стал мечтать о вечере после застолья. Ему представлялось, как они с Марией Андроновной сидят в
