помирать.
Но сержант, он и на барже сержант.
- Слушать мою команду: Будем есть кожу.
Его не сразу поняли. В глазах появился страх.
- Дуры, у нас же ремни есть. Чем не мясо? Сварим бульончик, похлебаем горячего.
Страх в глазах сменился надеждой на спасение, борющейся с неизбежной процедурой.
Сварили. Кусочки ремня плавали на поверхности. Принюхались. Пахло ремнем.
-Эх, сюда бы еще соли.
- И лучка.
- Мучки бы сыпнуть.
- Картофельку бы хоть одну покрошить..
- Экипаж, приступить к приему пищи.
Жевали молча.
Желание выжить творит чудеса. Если у тебя есть еще силы бороться, и ты борешься. Если есть хотя бы один шанс на спасение, и ты ждешь его. Или просто его величество случай, который проявляет свое снисхождение в самый последний момент.
Их обнаружил за тысячу миль от Итурупа американский авианосец «Кирсардж».
Капитан авианосца долго смотрел в бинокль.
- Как вы можете это объяснить? Что делает эта русская баржа в квадрате, который закрыт для всех? Это что, военная хитрость?
Вопрос был адресован вахтенному офицеру.
- Осмелюсь предположить, сэр, что тут нечто большее.
- Что вы имеете в виду?
- У русских есть такая народная забава.
- Поясните.
- Разгильдяйство, сэр. Никаких плавучих средств в этом квадрате не может быть. От русских есть донесение. Мы можем потопить эту баржу.
- Баржу мы, разумеется, потопим, но что делать с русскими моряками? Возьмем их на борт?
- Сэр, насколько мне известно, побывать на вражеском судне и погибнуть в море у русских одно и то же.
- Раз так, поднимайте их на борт. Не будем брать грех на душу. Пусть русские сами разбираются. Тем более что у них на флагштоке висит флаг бедствия. Сфотографируйте и занесите в судовой журнал на всякий случай. Думаю, большой шум будет из-за этого ржавого корыта. Примите по всем правилам флотского гостеприимства. Баржу потопить со всеми мерами предосторожностями. Черт знает что в трюме.
- Есть, сэр.
Над баржей кружил вертолет. Летчики отчаянно жестикулировали.
- На жесты не отвечать. Вдруг не так поймут, - приказал сержант. – Подождем, когда кто-нибудь спустится на палубу. На вопросы не отвечать. Сам буду разговаривать.
- На каком языке?
- Как на каком, на русском.
- А они поймут?
- А вот это уже их проблемы.
Вертолет покружил еще какое-то время и улетел на корабль.
- Что, сержант, довыеживался? Хоть бы жрачку попросил. Что делать будем?
- Главное, не ссать. На глазах у вероятного противника.
Через три часа с авианосца подошел катер и снял четверых советских солдат, худых, заросших, бородатых и совершенно обессилевших от голода и жажды. Командир корабля передал срочное радиосообщение на свою базу. Еще через час крупнейшие информационные агентства всего мира, захлебываясь, передавали сообщения о необыкновенном событии. По всему миру!
Солдатиков встретили дружелюбно, что настораживало. (Слава богу, замполит не видит). Переодели (Сержант заметил, что обмундирование казенное и старшина будет недоволен, если оно пропадет). Умыли, накормили под присмотром врача, уложили в лазарете. И в сладкой истоме чистые, сытые и довольные спасением погрузились в сон.
Первым очнулся сержант. Непонятная тревога сидела в голове. Он прислушался, вспомнил последние события, и молния ударила в оба полушария. «Мать честная! Мы ведь на американском авианосце. На вражеском! Как это воспримет Родина? А вдруг мы уже предатели?» И снова отключился.
С Родиной все было в порядке. Добывали нефть, варили сталь, учили, лечили. И обо всем этом писали в газетах.
Главный редактор «Известий» Алексей Иванович Аджубей с утра был в пасмурном настроении. Только что прочитал свежие оттиски полос. Номер не складывался. Ничего героического, ничего выдающегося. Вызвал к себе дежурного редактора.
- Неужели ничего интересного нет. Или плохо ищем?
Дежурный редактор, хитрый лис, сам понимал ситуацию. Лично час просидел за телетайпными лентами. Отыскал одну новость, но сомневался. Ситуация была двуякой. Пропустит ли цензор.«Да вот, только что ТАСС пришел… Американский авианосец «Кирсардж» в двухстах милях от американского берега подобрал нашу баржу с четырьмя солдатиками…»
- Как она туда попала?
- Унесло течением.
- И сколько они пробыли в океане?
- 49 суток.
- Что же вы молчите?! - вскинулся Аджубей. – Это же настоящие герои.
- Это еще как посмотреть, - осторожно заметил дежурный редактор.
- Я хочу на вас посмотреть после 49 суток в океане. Ставим немедленно в номер!
И узнайте как можно больше про всех четверых.
И закрутилось!
И вот когда статья была написана, отредактирована, вычитана, приходит по ТАСС строгое предупреждение цензуры: ни в коем случае информацию не публиковать. - Как, что, почему? - Не надо, - сказали с нажимом. Дежурный редактор помчался к главному. Аджубей на дыбы. Что они себе позволяют?
По кремлевскому телефону он звонит Екатерине Фурцевой, члену Президиума ЦК КПСС. «Ребята замечательные. Давайте из них сделаем героев!» Фурцева: «Нет. Раз пришло запрещение, печатать не будем». «Будем дураками. Вся Америка завтра о них раструбит. Она уже трубит!» Фурцева долго молчит. «Я на себя такую ответственность взять не могу». И тут Аджубей бьет шестеркой козырного туза. «Завтра я с Никитой Сергеевичем все улажу».
Никита Сергеевич, это Хрущев. Генеральный секретарь ЦК КПСС. Глава партии и СССР. Бог, царь и герой в эпоху своего правления, обещавший показать американцам «Кузькину мать».
Все знали, что Аджубей мог запросто позвонить Хрущеву. Он был женат на его дочери Раде. А позвонить тестю и справиться о здоровье – святое дело. Заодно и дела уладить.
Фурцева: «Хорошо. Действуйте на свой страх и риск. Если что, со мной разговора не было». «Екатерина Алексеевна, я вас люблю». Фурцева: «Не забывайте о жене».
И материал в «Известиях» вышел! Тиражом 2 миллиона триста тысяч экземпляров. Парам-пам- пам!
А на американский авианосец слетелись представитель буржуазной прессы. Американской стороной было принято решение устроить пресс-конференцию спасенных солдатиков. Пока они не оклемались, пока плохо соображают. Может, чего и наговорят. А там все преподнести в выгодном свете.
Не на таких напали. Американцы плохо представляли себе институт политработников в Советской Армии. Замполиты свой хлеб отрабатывали. Что бы ни случилось, внушали они личному составу, Родина вас не бросит, не забудет, в обиду не даст. Что означало, где бы вы ни оказались, где бы вы не прятались, найдем и накажем по всем законам.
Договорились, что на все вопросы будет отвечать сержант. Ему и так за все отвечать. Это потом уже Владимир Ворошилов возьмет этот прием в свою передачу Что? Где? Когда? Отвечать будет… Правильно, в общем. Отвечать должен всегда один.
Журналисты подобрались ушлые. Желтая пресса. Все сплошь антикоммунисты. Вопросы были заготовлены заранее. Переводчик специально с Гавайских островов прилетел.
- Сколько дней вы пробыли в океане?
- А сегодня, какое число?
- 7 марта.
- Наше путешествие началось 17 января. Вот и считайте.
Подсчитали.
- Как, 49 дней?
- Еще столько же ночей.
- Вам было трудно?
- Советские моряки не сдаются.
- А вы моряк?
- Да.
- А почему, когда вас нашли, вы были в валенках, бушлатах и ушанках?
- Это специальная форма. Зимний походный вариант.
- Что же вы ели?
- Надеюсь, вы понимаете, что это военная тайна, и я не могу об этом говорить. Поймите правильно.
- Мы все понимаем. Но как вы выжили. Это просто невозможно.
- В этом нет ничего сверхъестественного. У нас на службе очень тяжелые условия. Спим в казарме, в которой под кровать снег заметает, пища неприхотливая, а на дежурстве и вовсе каждый выживает, как может. Так что закалиться успели, - ответил сержант и подумал, а не сболтнул ли он чего лишнего.
- О, кей! Журнал «Лайф». Мы покупаем вашу историю. Сколько хотите?
- Нисколько не хотим. Ничего не продаем.
- Может быть, вы не желаете возвращаться на Родину. Америка может предоставить вам политическое убежище.
- Что вы. Мы хотим домой, в Страну Советов. У нас служба. Замполит, душевный человек. Родители ждут. Письмо бы им написать.
А дальше - как в сказке. В Америке их везде встречала толпа, приемы, торжественные обеды! Каждому из четверых было выдано по 100 долларов, которые они потратили во время экскурсии по городу. Затем военнослужащих отправили в Нью-Йорк, из которого они отплыли на корабле “Квин Мери” в Европу, где их также ждал тёплый, дружеский приём и безмерное уважение. Из Европы участников дрейфа, уже в военной форме, доставили в Москву. А в Москве? Им рукоплескали толпы на улицах, их хотели увидеть и услышать все! Точь-в-точь как встречали Гагарина. Они были награждены орденами Красной Звезды и получили широкую известность.
А затем, после медицинского обследования (не рехнулись ли после всего увиденного в Америке и Европе), их вернули в свою часть. “Здравия желаем, товарищ замполит. За время нашего дежурства никаких происшествий не произошло”.
Таким образом, герои совершили кругосветное путешествие.
По возвращении домой им был организован торжественный приём. Хотели дать Героев, но встал на дыбы министр обороны Малиновский. Какие на хрен герои? Да их под трибунал. Надрались, черти, баржу просрали, попали в плен, а им – Героев.
Но Аджубей мог себе позволить иную точку зрения. Он так отчаянно защищал всю четвертку, так категорически отвергал возможность пьянки на военном объекте, за который несет личную ответственность министр обороны, как будто сам в ту злополучную ночь находился на барже. Малиновский остыл. - “По Красной звезде и то из уважения к Никите Сергеевичу”. И вскоре Демьян Коротченко, заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР, вручил им ордена Красной Звезды. Оркестр, цветы, масса людей, члены правительства, генералы, Почет и уважение. И целый список посещений предприятий, учреждений и детских заведений от Калининграда до Сахалина.
Сахалином пугали морских офицеров. Страх наводила фраза командования: Ты на Сахалине баржей не заведовал? Аттестую! В этом случае все наоборот. Бывший стройбатовец, случайно оказавшийся старшим по званию на барже, остановился в выборе профессии. В 1960 году приехал в Ломоносов и поступил в Ломоносовское мореходное училище ВМФ. Подал документы в морское училище. И поступил. Оснований для отказа не было.
В этой истории спасения советских солдат американскими моряками не так все однозначно. Через несколько лет стало известно, что советская сторона их вовсе не искала. Родителям сержанта присылали похоронку, в которой было сказано, что на поиски их сына была направлена авиация.
Тем не менее, тот был уверен, что командование предприняло все возможное. "Сослуживцы прошли вдоль всей береговой линии. Были найдены обломки с баржи, поэтому было понятно, что баржа где-то плавает. А авиацию тогда задействовать невозможно было, погодные условия не позволяли”.
Ага, все 49 дней.
Отлично написано.