руководитель, не мешающий процессу – что ещё нужно? А потом Константин сообразил, в чём дело и очень испугался. Чёрт побери, все устои научной этики, рушились в пропасть и он сам помогал осуществиться этому кошмару.
Прозрение Северцева совпало с началом крупных неприятностей: серия дорогостоящих опытов окончилась провалом. Началось расследование и люди, имеющие опосредованное отношение к науке, обрядились в тоги беспристрастных судей и принялись искать козла отпущения. Впрочем, долго искать не пришлось. Пара молодых учёных вызвалась отвечать за катастрофу. Северцев хорошо знал, какое чувство двигало его коллегами; оба неоднократно говорили, что им невозможно работать в условиях полицейского надзора, да и запах от работы напоминает смрад старого кладбища.
Молодых людей с треском выгнали из лаборатории и они бесследно исчезли. Осторожные попытки Северцева связаться с неудачниками привели лишь к тому, что однажды вечером люди с холодными глазами навестили его новый дом. Только они больше не улыбались. Гости вежливо интересовались, всё ли его устраивает, не надо ли увеличить оплату, возможно ему нужен отпуск? Но он хорошо понял, в чём смысл визита: сиди ровно и не дёргайся. Оцепеневший от ужаса Северцев попросил лишь об одном: перевести его в другую лабораторию.
К его просьбе отнеслись уважительно и Константина быстро отправили в коллектив доктора Станиславского. И здесь его, как громом поразило: лаборатория занималась темой, первооткрывателем которой Северцев считал себя. Однако, про это, то ли никто не знал, то ли не считал нужным упоминать. И Константин не стал поднимать шум: положение человека-невидимки его вполне устраивало. Но в нём навсегда появился страх того, что когда-нибудь люди с холодными глазами придут за ним и увезут во тьму, где его дожидаются пропавшие молодые учёные и злосчастная морская свинка.
Запищал звуковой сигнал и Константин подпрыгнул, от неожиданности. Над дверью грузового лифта мигал зелёный огонёк, информируя о доставке груза. Станиславский бросил последний взгляд на часы, прошипел ругательство и поднялся на ноги. Розова оставила Чагова и рысцой подбежала к дверям лифта. Сквозь щель уже можно было рассмотреть широкую спину Орлова, пытающегося протиснуться в полуоткрытую дверь. Здоровяк громко пыхтел и всем своим видом показывал крайнюю занятость.
Дело громилы заключалось в управлении грузовой тележкой, накрытой прочной металлической сетью. Под серебристой паутиной чернело мускулистое тело огромной кошки.
- Вот она! – пропыхтел Орлов, с такой натугой, будто сам тащил тележку.
«Да, она» - согласился Северцев, не испытывая ничего, кроме глухой тоски.
Чёрная, блестящая, с мощными лапами и длинным хвостом.
Пантера.
