В роте он был самым странным и тихим. Худенький, сутулый, с обращенным куда-то в себя взглядом, постоянно что-то шепчущий… В руках - дешевенький блокнот и обгрызенный карандаш.
Он писал стихи. Красивые, нежные, и грустные.
Он добровольно ушел в Армию с третьего курса филологического факультета и попросился сюда, в Карабах, в наше подразделение.
Ребята сразу же окрестили его «Малахольным» и посмеивались над ним беззлобно и по-свойски.
А вечерами, затаив дыхание, слушали его стихотворения, которые он читал негромко, чуть с придыханием, закрыв глаза.
Малахольный читал, и казалось, что он был не в душной казарме или холодном окопе, а улетал куда-то в иные измерения, в неведомое… Его тонкое лицо расслаблялось и становилось спокойно- умиротворенным…
И ребята тоже невольно прикрывали глаза и каждый погружался в свой мир… Это было таинство искусства…
Его берегли. Поэтов надо беречь. Всегда. Везде….
Парни не раз спасали от пули не вовремя задумавшегося Малохольного, вдруг останавливающегося в самом неподходящем месте и начинающего быстро писать в блокнотике.
Ему подсовывали вкусненькое и поили сладким чаем - чтоб писал побольше и подушевнее.
И он писал. Ребята слушали, вздыхали, вытирали тайком глаза, хлопали его по плечу и восхищались, удивляясь, зачем он здесь, где стреляют, где смерть и подлость…
А он говорил:
-Это мне необходимо…
Его берегли. Потому что он был Малахольным.
Потому что он был талантливым и, наверное, смог бы стать известным поэтом.
Потому что был единственным сыном в семье.
Потому что его просто любили за незлобивость, доброту и удивительную отрешенность.
Его исписанные и исчерканные поправками блокнотики зачитывали до состояния лохмотьев. Переписывали стихи в свои письма, адресуя их любимым, близким, друзьям…
… Когда тело Малахольного вытащили из горящего БТРа, его руки крепко прижимали к груди полуобгоревший блокнот.
Блокнот оказался новым, исписан был только первый листик, намокший от крови.
Ребята передавали друг другу этот кровавый листик, читали:
Вам звонят от Бога —
Запишите номер!
Да погоди немного,
Я ж ещё не помер.
Дай мне это царство
Выпить до конца.
Эх, жалко нет лекарства
Супротив свинца!
В. Третьяков
Стихи не принадлежат погибшему поэту. Их можно показывать только с разрешения родных. Разрешения нет.
