- Что ты, Машенька! Растить чужих, да таких больших деток - это не для вас. Сломаетесь! Тут надо иметь железную волю, стальной характер. Чужие - не свои. В угол не поставишь, по попе не хлопнешь, и перед всем миром виновата будешь, если голос повысишь... Мачеха всегда под прицелом толпы. Но... если между вами и Назаровым любовь великая, тогда не знаю. Любишь – то его сильно?
Я тяжело вздохнула, потом попросила лист бумаги и написала заявление на расчет. Раиса Эдуардовна только руками всплеснула. Но заявление позже подписала.
Наступил последний день работы в детском саду. Надеялась, что с Назаровыми не увижусь, что за два последних месяца девочка отвыкла от меня, но утром бабушка привела Юлечку. Загорелая, посвежевшая, она вбежала в игровую. Была очень весёлой, пока не узнала, что я ухожу с работы.
- Ребята! – Слова приходилось буквально выдавливать из себя. – Я должна вам сказать. У вас есть родители. Они живут с вами. А моя мама - в другом городе. Она заболела. – Мне пришлось придумать эту ложь.
- Я должна ехать к ней. Сегодня мой последний день с вами. Завтра меня уже не будет в детском саду. Желаю вам расти здоровыми, умными, добрыми...
Весёлые лица погрустнели, четверо детишек заплакали. Не знала, к кому первому подбежать... Но Юля!!! Она сидела, уставившись в одну точку без малейшего движения в лице и теле. Я обнимала, целовала, трясла – она была, как ватная кукла в руках!
- Да очнись же, ласточка моя!
Вдруг с судорожным рыданием обхватила мою шею:
- А вы... вы, Мария Львовна- мама! Приедете в гости ко мне?
- Приеду, сладкая моя, обязательно приеду!
Потом мы гуляли по участку сада - её ладошка в моей руке. К шести часам пришли в группу с оставшимися тремя детьми. Начала поливать цветы на окне и почувствовала взгляд. Обернулась, не было смелости и силы поднять сразу глаза.
- Мария Львовна! Это правда?!!
Юлечка успела шепнуть папе о моём отъезде. Я шла к ним, смотря в пол, ноги не слушались. Подняла голову и …. О, боже! Никогда прежде не видела таких глаз! В них - обида и обожание, мука и сжигающая сердце нежность…
- Да. Я уезжаю. Будьте вы ... счастливы.
Перехватило горло! Сорвалась с места, скрылась в умывальной. Прижалась лбом к стеклу окна. Внутренний вопль разрывал тело:«Уходите! Умоляю вас, уходите!»
Увидела из окна их внизу, у крыльца. Юля что-то говорила отцу. Он снова вошёл в здание. На миг охватила радостная дрожь:
- Он войдет сюда,и я перестану себе сопротивляться. Я брошусь к нему! Стану женой,а Юле мамой!Мамой двум дочерям!
Но тут же словно холодной водой окатило:
- Нет! Стать женой вдовца с двумя детьми! Да ещё Вера знать меня не хочет! Нет! Не могу! Не могу!
Михаил снова вышел на асфальтированную дорожку. Короткая беседа между ними, и двое побрели по аллее: ссутулившийся отец и маленькая дочь.
Пошли, унося с собой всё светлое и радостное, что было ещё недавно в моей жизни. Как рвалось вслед сердце! Белели пальцы, впившиеся в подоконник, болели закушенные губы. И вдруг вырвался крик:
- Прости-и- и меня, Ю - ю - юлюшка!
Крик ударился в стены, заметался, как раненый зверь, и угас... Назаровы ничего не услышали…
На следующий день поезд умчал меня из прикамского городка, оторвав от несостоявшейся любви, от девочки, ставшей, по-существу, дочкой.
Что ждало меня впереди?
Тогда я ещё не знала, что образ кареглазой девочки, её возглас: «Мария Львовна,здравствуйте, мама!» и букет нежных роз будут преследовать меня всю жизнь.
***************
Обещание, данное Юле,исполнила через …10 лет.
Дверь открыла пятнадцатилетняя девочка – подросток с красивой стрижкой тёмно-каштановых пышных волос.И после того, как я представилась, объяснила, кто я есть, она искренне сказала:
- Я не помню вас. У нас в саду была воспитательница – Елена Ивановна.
- И ты не помнишь, как я рисовала тебе Мальвин и Золушек?
- Я вижу вас в первый раз.
Это было наказанием за моё предательство.
Старый боксёр, гуляющий по двору под надзором пожилой женщины, подошел ко мне, потерянно сидящей на скамье у подъезда, ласково посмотрел в глаза и завилял обрубком хвоста. Подошла старушка. Вдруг она громко воскликнула:
- Простите, а вы, не та ли воспитательница Юлечки, которая хотела удочерить её?
- Да, это я. Но Юля не узнала меня сейчас.
- Да как узнать? Она же махонькой была. Пять годочков.
- Как она?
- Живёт с мачехой. Женщина - не плохая. А что у внучки на душе – внутрь ведь не влезешь. Живёт своим миром.
- Передайте Юле, все эти годы я помнила о ней, молилась и желала ей счастья.
- Спасибо. У самой-то детки есть?
- Всё у меня, как у всех. Благодарю, что узнали. Прощайте.
Старый боксёр Джек проводил меня до выхода со двора. Берёзовый лист сорвался с ветки и опустился на моё плечо…
Я сохранила его в любимой книге.
Татьяна Сунцова.
Новелла создана в 199?году.
Переписывалась, сокращалась несколько раз.
Последняя правка 24.09.11.
--
Но героине не в чем себя винить: нельзя дарить себя самоё, свою жизнь, свою судьбу другому человеку - даже несчастному ребенку. Тепло души - да, участие - да; но грешно свой путь предать, своей песне на горло наступить. Жизнь каждому Бог не для того дает. Такая жертва сделает несчастным и жертвователя, и того, кому жертву приносят.... И есть риск занять чужое место - место, уготованное Всевышним для той, что полюбит всем сердцем Михаила и станет любимой и заботливой мамочкой Юле.
Вот и не одна я так думаю, судя по комментариям.