Аквинский, отвечая на возражение, что не все сущее благо (т.е. добро), хотя бы потому, что в мире присутствует зло, а никакое зло не может быть благом: «Горе тем, которые зло называют добром, и добро – злом» (Книга пророка Исаии, 5:20), авторитетно отвечал следующее: «все сущее, насколько оно сущее, – благо»[8], и что «Ни о каком сущем не говорится, что оно зло, поскольку оно сущее, но зла в нем лишь настолько, насколько ему недостает бытия»[9] [Aquinas, 2008].
Авторитет Августина оставался настолько высок, что утверждение «Бог – это Добро», не требовало доказательств. Библейская непогрешимость и безошибочность Библии выработали устойчивые стереотипы мировосприятия, которые за сотни веков развития значительно расширили и конкретизировали категории добра и зла, превратили их в нормативно-оценочные категории, через которые и рассматривались все проявления человеческой деятельности, включая войну и мир.
Только в середине XVII столетия догматичное восприятие нормативно-оценочных категорий добра и зла вышло на новый уровень осмысления. Изречение Горация «Sapere aude!»[10] Иммануил Кант перевёл как «имей мужество пользоваться собственным умом» и провозгласил девизом эпохи Просвещения [Кант, 1966]. Проблема добра и зла из области богословия и философствования, перешла в плоскость жизненных практик, стала рассматриваться как проявление конкретных действий. Категории добра и зла стали изучаться этикой, психологией и политологией, и внедряться в повседневный образ жизни. Возникли многочисленные теории и концепции, исследующие природу добра и зла, и особенности её проявления в человеческой деятельности. Например, в разнообразии теорий о природе добра мы можем выделить следующие направления исследований:
а) Трансцендентального реализма. Представители: Иммануил Кант (Immanuel Kant), Эдуард фон Гартман (Eduard von Hartmann), Тони Лоусон (Tony Lawson) и др.
б) Перфекционизм (исследования Готфрида Вильгельма Лейбница (Gottfried Wilhelm Leibniz), Энтони Шефтсбери (Anthony Shaftesbury), Вольфганга Паули (Wolfgang Pauli) и др.).
в) Теории о естественном стремлении человека к получению удовольствия и наслаждения (Эпикур (Epicurus), Джереми Бентам (Jeremy Bentham), Джон Стюарт Милль (John Stuart Mill), Мехер Баба (Meher Baba) и др.).
г) Прагматизм (Джон Дьюи (John Dewey), Чарльз Пирс (Charles Sanders Peirce), Уильям Джеймс (William James) и др.).
д) Эмотивизм (Дэвид Юм (David Hume), Чарльз Стивенсон (Charles Stevenson), Бертран Рассел (Bertrand Russell), Алфред Джулс Айер (Alfred Jules Ayer) и др.) и некоторые другие.
В исследованиях происхождения зла, Ларс Свендсен (Lars Svendsen) выделил четыре стратегии [Свендсен, 2008: 12]:
а) Человеком овладевает (или его совратила) сверхъестественная сила зла.
б) Человеческая природа определяет поведение, которое мы можем обозначить как зло.
в) Влияние внешних условий порождает человека, творящего зло.
г) Человек свободен и делает выбор в пользу зла.
Каждой выделенной стратегии соответствует определенное количество теорий. Например, четвертой стратегии соответствует теория свободы для добра и зла Фридриха фон Шеллинга (Friedrich von Schelling); теория о радикальном зле Иммануила Канта (Immanuel Kant) [Кант, 1966]; теория о банальном зле Ханны Аренд (Hannah Arendt) [Arendt, 1965] и др[11].
В теориях добра и зла проблема войны и мира рассматривается как частный случай. Причем в большинстве своем, она понимается однозначно: добро (благо) – это мир, зло – это война. Даже «справедливая война» как понятие, которое берет свое начало от Аристотеля и Цицерона, ставит перед собой целью пресечь зло, а не достижение добра. Очевидность мира, как добра, а войны, как зла, заставляло исследователей акцентировать свое внимание не на исследованиях войны и мира, как на проявлениях сущего, а на изучении более фундаментальных и определяющих процессов. Например, на онтологии добра и зла (Мартин Хайдеггер (Martin Heidegger) [Хайдеггер, 1997]); или же на исследовании особенностей проявлений добра и зла – на нравственной, политической и психологической составляющей этой проблемы (например, Ларс Свендсен (Lars Svendsen) [Свендсен, 2008]).
На фоне религиозных, философских, этических, политических и психологических осмыслений категорий добра и зла, понятия войны и мира воспринимались как имманентные. Только Гуго Гроций (Hugo Grotius) в трактате «Три книги о праве войны и мира» (опубликован в 1625 году), рассмотрел войну и мир как самодостаточную проблему, но и то в контексте теории международного права. Для остальных ученых, вплоть до 1832 года, до выхода сочинения «О Войне» немецкого генерала Карла фон Клаузевица (Carl von Clausewitz), категории добра и зла имели более глубокий и масштабный контекст, часть которого, при необходимости, и использовалась для объяснения войны и мира.
1.2 Война и мир в теориях международных отношений
§ 4. Второе важное направление, которое формирует эмпирическую и теоретическую основу войны и мира – это развитие в философии, политологии, социологии и юриспруденции теорий международных отношений. В теориях международных отношений рассмотрение проблемы войны и мира выходит на первый план.
Эдвард Карр (Edward Hallett Carr) [Carr, 1964], Геннадий Новиков [Новиков, 1996], Борис Чичерин [Чичерин, 2001] и другие исследователи считают, что при анализе особенностей использования в политике государства войны и мира, силы и права, национального эгоизма и универсальной организации и др. (т.е. при рассмотрении политических взаимоотношений между государствами) существуют две доминирующие идейные традиции, которые сохраняют актуальность и до наших дней. Обе традиции зародились в Древней Греции. По большому счету, мы говорим о зарождении двух линий философствования, которые Александр Любищев назвал линиями Демокрита и Платона [Любищев, 2000]. Только в международных отношениях эти линии философствования имеют две особенности:
Первая особенность заключается в том, что в отличие от осмысления категорий добра и зла, в теориях международных отношений линия Демокрита привела к более значительным результатам. Научные школы реализма и неореализма (структурного реализма), которые представляют линию Демокрита, занимали и занимают ведущее место в теоретическом осмыслении внутренних и межгосударственных отношений.
Вторая особенность касается школ либерализма и неолиберализма, которые в теориях международных отношений представляют линию Платона. С учетом того, что международные (политические) отношения, например, в понимании Реймона Арона (Raymond Aron) – это отношения между «политическими единицами: между государствами, или «дипломатом» и «солдатом»» [Арон, 2000], то линия Платона представлена в них довольно специфично. Чтобы понять эту специфичность, рассмотрим, например, оценку творчества Августина с точки зрения философии и политологии.
Как мы рассмотрели выше при осмыслении категорий добра и зла, в философии творчество Августина оценивают, как важнейший вклад в развитие платоновской линии философствования: Платон → Плотин → Августин → Аквинский → Кант → Хайдеггер и др., то есть, в онтологию, в изучение фундаментальных принципов бытия, его наиболее общих сущностей и категорий, структур и закономерностей. Платоновская линия философствования формирует основу мировосприятия человечества на тысячилетия. Например, те же идеи Августина сохраняли свою актуальность более 1000 лет! Платоновская линия философствования представлена фундаментальными исследованиями в философии, космологии, биологии и нейронауках. Её конечный продукт – теория эволюции, определяющая истоки и основные этапы развёртывания материального мира, или в философской терминологии – учение о сущем. В теории эволюции, как продукте научного познания, и в учении о сущем, как продукте философской рефлексии, теории войны и мира – это частный случай, который рассматривается как следствие проявлений более фундаментальных процессов.
Совсем по-другому оценивают творчество Августина в политологии и, соответственно, в международных отношениях. Политологи (социологи, историки и др.) исследуют не сущности, а проявления сущностей. В понимании Александра Любищева – это линия Демокрита. Однако, отдельные идеи Августина, изложенные, например, в трактате «О граде Божьем» (мы рассмотрим их ниже), раскрывают проявления сущностей, а не изучение сущего. Именно эти идеи в теориях международных отношений закладывают в основу теорий либерализма и неолиберализма. Точно также, в работах Платона, Плотина, Аквинского и других ключевых представителей линии Платона можно встретить рассуждения о проявлениях сущностей, которые в философии отнесли бы к линии Демокрита, но в политологии, социологии, истории и других научных дисциплинах, представляющих линию Демокрита, относят к линии Платона. Ведь в сравнении с реальной политикой (Realpolitik) эти идеи действительно фундаментальны и определяющие.
Понимание этой особенности очень важно для нашего исследования. Еще раз её сформулируем: то, что многие научные дисциплины относят к онтологии – к фундаментальному и определяющему (к линии Платона), на самом деле, онтология, как учение о сущем, считает (и по праву!), как проявление сущего и, соответственно, относит к линии Демокрита. Именно здесь формируется ответ на вопрос, почему философы проблему войны и мира относят к линии Демокрита (так как это всего лишь проявление сущего!), и не уделяют ей значительного внимания (акцентируя свои усилия на изучении сущего), а политологи (историки, социологии и др.) рассматривают теории войны и мира как основные теории. Последние обосновывают «онтологичность» своих теорий идеями классиков из линии Платона, игнорируя тот факт, что большинство этих идей касалось проявлений сущего, а не изучения самого сущего.
Таким образом, рассматривая теоретическую и эмпирическую основу войны и мира в международных отношениях, мы рассмотрим линии философствования Демокрита и Платона (в понимании Александра Любищева), понимая то, что линия Платона в этой области исследований рассматривает развитие проявлений сущностей, а не изучение сущего.
§ 5. Линия Демокрита в теории международных отношений берет начало от книги «История Пелопоннесской войны» (написана в V веке до н. э.), в которой древнегреческий историк Фукидид, описывая события Пелопоннесской войны между Спартой и Афинами (431-404 до н. э.), предвосхитил основные положения современной школы «политического реализма». Несмотря на то, что Демокрит и Фукидид были ровесниками (оба родились около 460 года до нашей эры[12]), и именно Демокрита относят к основателям материалистической философии, в теориях международных отношений его фамилия не упоминается, а линия Демокрита (в понимании Любищева), берет начало от Фукидида[13].
По Фукидиду применение силы – это норма политического поведения сильнейшего. Например, в книге первой «Истории Пелопоннесской войны», раскрывая причину войны между Афинами и лакедемонянами, Фукидид пишет: «Я считаю, что реальная причина (войны) остается вне поля зрения. Рост могущества Афин и тревога, которую этот факт вызвал в Лакедемоне, сделали войну неизбежной»[14] [Thucydides, 1910]. В книге второй Фукидид приходит к следующему важному, для нашего исследования выводу:
