заложить самому себе!
Где-то внутри себя, в районе сбивчиво бу́хающего сердца, Лозицин хотел нарушить запрет и рассмотреть Войса. Каков бы он ни был, надо увидеть его глаза и… призвать к ответу! Валерий, измотавшись, рухнул в постель. Уснуть не мог. Едва смыкал глаза, ему виделось серое, застывшее, будто камень, лицо майора, руки с непропорционально длинными заскорузлыми пальцами, потрясающие веером фото, на которых безобразные трупы. Дальнейшая судьба казалась предрешённой: заключение, суд, обвинительная речь прокурора, ненавидящие глаза потерпевших, колония…
Как? Как оправдаться? Приходит некто по имени Муза и диктует тексты?
Войс! Войс! Полный бред! Ни один человек не поверит.
Забылся под утро. Приснилась Алька. Она, хохоча, крутила пальчиком у виска: «Ты сумасшедший! Вовремя я сбежала от тебя!»
На телевидение не поехал. Ну их всех к лешему! Нашли козла отпущения. Мобильный отключил, e-mail не просматривал. Вчерашнее возбуждённое состояние ушло, чувствовал себя подавленным, опустошённым.
Ближе к полудню проголодался. Совсем забыл позавтракать, да и не ужинал вчера. Нет, на диете он не будет сидеть, ещё неизвестно, как в тюрьме кормят, наголодается ещё! Приготовил яичницу из пяти яиц, даже успел съесть, вполглаза наблюдая за новостями по телевизору, но едва взявшись за чай, застыл с кружкой в руке.
– Как выяснилось, рейтинговый криминальный сериал нашего канала, основан на реальных событиях. Родственники жертв требуют объяснить, откуда авторы берут закрытую информацию и почему преподносят впрямую, не изменяя хотя бы в деталях. Людям больно видеть страдания близких, беспомощность полиции в расследовании преступлений, безнаказанность преступников. – Дикторша улыбнулась совершенно не к месту:
– К сожалению, автор сценария выключил телефон и не реагирует на электронные письма. По слухам, уехал из города. Известно только, что им заинтересовалась полиция.
Симпатичная брюнетка в элегантном пиджачке кофейного цвета продолжала что-то рассказывать, а Валерий кинулся к телефону. Голос редактора показался радостным:
– Валерий Аркадьевич, вы же обещали приехать для подписания нового контракта!
– Не-нет, я не могу… Зиновий Петрович, почему в новостях сказали, что я уехал из города?
– Ах, вы об этом! Не тревожьтесь. Мы не дадим вас в обиду. Не представляете, как подскочил рейтинг канала после этой истории! Ваши «Отягчающие» просто бриллиант!
– Зиновий… – Лозицин покусал губы, собираясь с мыслями, – Петрович, меня вызывали на допрос! Это ужасно, я не знаю, что делать!
– Да-да, я знаю. С нами связывался майор, как его там, – послышалось шуршание, – Кочетов. Мы целиком на вашей стороне, Валерий Аркадьевич! Вдохновение вещь непредсказуемая, я так и сказал следователю.
– Но… они обвиняют меня бог знает в чём!
– Дорогой наш автор, – Зиновий Петрович произносил слова ровно, – понимаю вашу озабоченность. Подписание контракта отложим, постарайтесь собраться. При вашей работоспособности вы быстро нагоните отставание. Жду звонка, не тороплю. До свидания.
– Но как же эти… жертвы! Они могут найти меня! На куски порвут!
– Никто не будет вас рвать, – всё ещё терпеливо говорил редактор, – в титрах псевдоним, как вы и просили, а настоящих данных мы никому не даём, будьте спокойны.
«Будьте… спокойны… будьте… спокойны» – гудело в голове, Валерий не сразу отключил телефон. Данные они не дают! Майору-то сообщили настоящую фамилию и адрес! Эх! Начнут теперь на него все нераскрытые убийства вешать. Алиби нет ни на какую дату за редким исключением. Живёт один, работает дома, общается с редактором по «мылу». Изредка в магазин выходит – и всё! Беда-беда… Собрав остатки рассудительности, попробовал успокоить себя. Не могут же, в конце концов, обвинить только за то, что нет алиби? Должны быть улики какие-нибудь, мотив… Мотива нет, это же очевидно! А если? Жуткая мысль прожгла сознание: «Если решат, что он выстраивал преступления, чтобы описать подробности в сценарии? Такой свихнувшийся литератор…» Час от часу не легче! Валерий бросился к компьютеру просмотреть эти гадские тексты, чего там наворотил! Резкий звонок в дверь остановил его. Кого ещё принесла нелёгкая?
На площадке два крепких малых.
– Кто?!
– Полиция. Открывайте, гражданин Лозицин.
Валерий не знал, кого он больше боится, сыщиков или потерпевших из его сериала. Стараясь унять бурю в груди спросил:
– Что вам угодно?
Один из полицейских ткнул в дверной глазок раскрытым удостоверением:
– Открылись новые факты. Послушайте, не в ваших интересах препираться!
Как они беспокоятся о его интересах!
– Хорошо. Сейчас оденусь.
Ну, хоть обыск не собираются делать, хотя… обыска-то нечего бояться. Если только… А вдруг в его отсутствие подбросят улики? Итак было тошно, а тут! Из подъезда Лозицин выходил с видом обречённого на казнь. Один из оперов подбодрил его, сказав, что вызывают как свидетеля.
Беседовал с Лозициным не Кочетов, а какой-то дознаватель, фамилию Валерий не запомнил. Вопросы кружили, как мухи вокруг навозной кучи, отзываясь звоном в мозгу. Дознаватель выпытывал источники Лозицина. Откуда получал закрытую информацию, есть ли знакомые в органах?
Валерий хотел было сказать, что нашёл тексты в почтовом ящике и отправил от своего имени, но почему-то испугался. Так и твердил в сотый, в тысячный раз, что ничего не знал о преступлениях, а записывал то, что расслышал среди эфирных помех. Измотав сценариста, дознаватель уступил место очкастой дамочке. Та показывала кляксы и каракули: на что они похожи. Лозицина тошнило от картинок, но ему не давали отдыха. Раскладывая спички и зубочистки по разным кучкам, он отвечал на пустяковые вопросы, пальцы дрожали, да и всего трясло.
Не чуя себя от переутомления, Лозицин приехал домой. Голова напоминала котёл, из которого выскребли содержимое. Пошатываясь, Валерий брёл на кухню. Пил прямо из чайника. Всё! Спать! К счастью, развязался с жуткой историей, во всяком случае, арестовывать его не собираются. Что это? На пороге комнаты Валерий ощутил чьё-то присутствие в темноте. Хотя, почему чьё-то? Он знал кто там! Войс! Снова явился! Несчастный рванул к выключателю, комната осветилась. Зачем он это сделал?!
Зрелище жуткое. В центре комнаты, не касаясь пола, занимает всё пространство омерзительный тип. Под нависшими надбровными дугами полыхают адским костром глаза. Они жгут сердце, превращая его в угли.
Ноги Валерия приросли к полу, пальцы сжались в кулаки, язык присох к нёбу. Тишина давила, растягивала минуты в бесконечность. Господи, за что?! Хотелось исчезнуть, раствориться, растаять.
– Садись за комп! – приказал, распиливая, расщепляя сознание, знакомый, громкий теперь голос.
– Я не буду набирать это больше, – не шевеля застывшими губами, ответил Валера.
В тот же миг его подняло в воздух и швырнуло в угол комнаты. Он ударился локтём о стол и ногой о системный блок. Экран засветился.
– Пиши! – резало кинжалом.
– Пощади! Не могу больше, – стонал Лозицин.
– Будешь печатать, ничтожество! Печатать и отсылать редактору!
Над Валерием нависла землистого цвета гуттаперчевая морда. Рот смердящим провалом рокотал угрожающе. Ноздри раздувались, играя нервно и злобно.
– Оставь меня… – Лозицин не мог управлять телом, говорил с трудом. Пальцы хаотично жали клавиши, голова дрожала, слёзы капали на клавиатуру. – Пусти…
– Будешь делать, что тебе говорят, падаль, – ядовито шипел Войс. Тонкими когтистыми пальцами он сдавил горло Валерия, – открывай свой «Ворд», гнида!
– Изыди-и-и, – из последних сил шептал парень.
Горло сдавило сильнее, слышался хруст. Дикая боль! Воздух исчез. Вакуум! Лозицин раскрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Мир потемнел, в черноте сверкали жёлтые звёзды. «Конец», – висело в исчезающем сознании.
Он не услышал резкого звонка, одного, другого, третьего, поворота ключа в замке, скрипа дверных петель.
– Валера! Ты дома? – женский голос, – я видела свет… Валера! Мы к тебе!
Лозицин приходил в себя медленно. Мутное изображение привычной картинки не узнавал. Всё плыло, рябило, как отражение в неспокойной воде. Лисичка! Её голосок… Это сон?
– Что с тобой? Валера!
– Алька! Откуда ты здесь? – едва слышно просипел Лозицин.
Он тёр шею, оглядываясь. Где этот гад? Исчез? Почему исчез? Не хочет свидетелей?
– Извини, Валера, я звонила, хотела предупредить, но ты недоступен. Думала, случилось с тобой что-то нехорошее. Испугалась.
Он поднялся, шагнул нетвёрдо в сторону кровати, хотел прилечь, такая слабость навалилась! На покрывале лежала большая кукла. Нет, не кукла, спящий ребёнок в комбинезоне малинового цвета.
– Дочка. Светланка, – пояснила Алька, – я ушла от Федотова, хотела, чтобы ты знал.
Валера присел на край кровати, не отводя взгляда от румяных щёчек младенца.
– Тебе, может быть, неприятно… Мы уйдём сейчас, просто хотела, чтоб ты знал.
У Валерия защемило в груди, столько всего нужно было сказать этой нелепой женщине, столько обличительных слов было заготовлено. Однако Валерий не решался гнать незваных гостей, а вдруг, как только они уйдут, Войс вернётся и завершит начатое?
– Оставайтесь, завтра разберёмся.
Алька что-то ещё объясняла, всхлипывала, благодарила, а он смотрел на Светланку с надеждой, что больше никогда… никогда не вспомнит про Войса.
