Его удивительно малая голова, при очень широких плечах, хищно уставилась на Пахоменко. – Пришёл!
А что рука в кармане. Небось, пушка там!
Не стал Саша его расстраивать, и прямо с порога огорошил:
Я с гранатой пришёл, что бы к Богу, мы были поближе. И каждому там воздастся по делам его. Если что-то и взлетим вместе.
Переглянулись бандиты: - Покажи!
На Сашиной ладони лежала ребристая лимонка. Мы в Афгане, так духов учили. За это, они нас русских, до сих пор уважают.
Сразу в рай их сопровождали, с комфортом.
И нам сподручней было. Не по одному их туда таскать.
Поёжились бандиты, видать холодком с того света потянуло, но ждут они решения атамана. А Удав, словно ничего и не понял. Не ведал он страха. И только Саше место за столом указал. – Садись!
Я уважаю афганцев, сам там был. И вознестись на небеса не боюсь теперь, – я давно уже мёртвый. И здесь я никому не нужен: на земле, за которую, воевал.
Обидно, мне?
Да, очень обидно! Но у меня нет другой дороги. Я уже без Родины, и без флага, и без сердца. У меня его чиновники отняли вместе с семьёй.
И паспорта у меня тоже нет!
Для всех я чужой.
Я чудом жив, остался, но никто в это не верит. Потому что в стране система такая.
Вот у них всё проще. Я имею в виду организованную преступность. Здесь нет национальностей.
Все, всегда равны: что русские, что курды, что чеченцы: и негры тоже равны. И цель у всех одна: забирать, что не честно нажито. Экспроприация-экспроприаторов, так, кажется, в революцию было.
Вот и мы сейчас, к революции подошли. Вошь на теле пролетариата давим: буржуев грабим! А вы казачки, на нашем пути стали, как когда-то, в Октябрьскую революцию. Сколько вы в последний рейд, наших товарищей замели?
Ты не помнишь? Сотник!
Брали только тех, что с оружием попались. Никто себя революционером не назвал – таких не было – возражает ему казачий сотник.
Ты придумал всё это, что бы чистеньким остаться, Удав.
И уже, от сердца добавил:
Революционеры, тоже мне? Борцы за идею!
И ты: овечка в волчьей стае.
У вас: такие не нужны, - тут все волки. У каждого по две, а то и три ходки на зону.
За что они? - Конечно, не за идею!
За грабеж, и за бандитизм! И в революцию таких орлов, что у тебя, расстреливали на месте!
Ты их прямо спроси, своих сотоварищей: будут ли они, за идею воевать? Войско твоё!
Вот тебе, и революционеры? – Конечно, нет!
В Красном уголке, стояла гробовая тишина. За спиной Саши скрипели зубами от ярости телохранители Удава. Отчетливо было слышно, это веление, их чувств – разорвать сотника. А Удав молчал.
И граната не взорвалась. Ведь все забыли, о ней. А когда вспомнили, то жутко стало. И пот, всех сразу прошил. Ведь на волоске от смерти, все были. Взорвал бы их Саша, и себя не пожалел.
Пусть идет с Богом – сказал Удав, а сам, пот со лба вытер.
Один всех переспорил, всё моё войско.
Вот с такими бойцами, и надо делать революцию, как этот комиссар!
Этого ничем не испугаешь.
Прощай афганец! Мы так и остались, по разные стороны баррикад. Ни тебя, ни семью твою не тронем. Ты достоин этого.
Помни Удава, и прости за Афган. Рад бы, тебе руку пожать, но боюсь тебя испачкать. Не только грязь на мне, но и кровь.
Чёрные глаза Удава, часто замигали, как у ребёнка. Ему хотелось разрыдаться, но видать грехи мешали это сделать. И он сдержал свою боль, и горечь от обид, в себе.
Проводите его, через мины, пусть домой идёт – это настоящий человек!
Он счастливый, потому что грязь к нему не пристаёт. А мы в грязи по уши.
Приблизительно, через месяц, в одной из засад. Банду Удава накрыли плотным огнём омоновцы, и почти все бандиты были уничтожены.
Удав отстреливался до последнего патрона. Живым, он не сдался. Горько усмехаясь, он ясно сказал:
Если бы меня застрелил, казачий сотник Пахоменко, то я, наверное, сразу бы в рай попал. Это было бы счастьем для меня. А эти жандармы, мне не судьи.
Я готов сейчас, держать ответ, перед Богом. А они потом, там будут.
Выстрелом из автомата он разнёс себе голову. Но сильное, его тело не хотело умирать и долго ещё билось в конвульсиях. А сердце, толчками, всё выплёскивало кровь из тела, на землю. Будто бы, вся его боль и смерть осталась в Афганистане:
Он очень хотел жить! Ведь, он и не жил толком. И тело его противилось смерти.
Саша с казаками стоял в оцеплении, и в бою с бандитами они не участвовали. Но когда ему всё рассказали, о последних минутах жизни Удава. И его последних, предсмертных словах: обращённых, именно к нему. То и ему стало не по себе:
Ещё одного Афганца, не стало. Прости шурави-товарищ, что жизнь загнала тебя в угол, и никто тебе не смог помочь. – И я, тоже!
Кипела Кубань в эти перестроечные годы, ведь столько разного народа здесь жило: и своих и приезжих хватало. И если бы, не казачество: взорвалась бы эта многонациональная бомба, и зажгла бы весь Кавказ. На что и был весь расчет Запада, а так же Турции, и ряда арабских стран. Они свою рыбку ловили в мутной воде, поэтому и старались: мутили водичку.
Вот тогда-то, и была создана своя служба безопасности, которая подчинялась КГБ, но защищала интересы казачества, и, в общем: интересы российского государства, на Кавказе.
Одна из таких групп: - «СОКОЛ» - Специальный отдельный казачий отряд лазутчиков – работала в районе станицы Ключанская. Собирала информацию, обо всех подозрительных людях, их разговорах: и другой различной информации, в том числе и военной. Они несли службу, и в дозорах: глаза и уши атамана, как когда-то – казаки пластуны. Возрождалась, когда-то славная казачья разведка.
И Саша Пахоменко обучал этих людей, и один из немногих людей имел над ними власть. То есть: пользовался добытой информацией, и анализировал её, мог и направлять их работу.
С ужасом Саша вспоминает, как его любимую Татьяну чуть не похитили неизвестные люди. Шла она с работы домой, а потом вспомнила, что надо одну больную девочку проведать. Её в этот день на приеме не было.
Может, что-то случилось с ней: ведь, всё в быту возможно? Может, и осложнение, какое? Ангина коварное заболевание: так что поле, для раздумий было.
И уже на подходе к околице посёлка, Татьяна приметила, что за ней движется Нива. Не торопится машина, как бы выжидает, что Таня пройдёт последние дома. Тут и дом уже рядом, где больная жила. А белая Нива, чуть не на ноги наезжает. И главное не дает ей в сторону свернуть, и в калитку заскочить.
Постепенно увеличивая скорость: как пастух гонит стадо. Так и водитель, заставляет женщину бежать, но в нужном направлении. Подневольно страх овладел всем её телом. Поняла Татьяна, что задумали бандиты, и закричала не своим голосом. На хороший исход этой встречи она уже, и не рассчитывала. – Помогите!
Как назло и людей, рядом нет. И свернуть в сторону тоже, невозможно. А упасть, прямо под колёса - тоже страшно! Так и побежала женщина вперёд, сломя голову.
Чем бы всё это закончилось неизвестно. Но тут на дороге показался один слепой казак, дед Соловей. Ходил он один по дорогам станицы, с палочкой. Но всегда, в сопровождении целой стаи собак. Любили те, своего деда, кормильца, не человеческой, любовью. И никогда бы, они его не предали, как это сделали его родственники. Даже, если бы им самим пришлось поплатиться, за это своей собачьей жизнью. И они доказали это на деле.
Тут и бандиты, поняли, что надо брать женщину, дальше тянуть нельзя. Выскочили двое парней чёрных, из машины, и к Татьяне бегут. А та бедная, к дедушке бросилась. – Дедушка, миленький спаси!
Понял старый казак, что плохо дело, и им двоим, тут не справиться:
Эх, глазоньки бы мне, да силу былую! Выручайте собачки, людей добрых!
Фас! - Ату, их!
Вся стая, одним махом, насела, на парней, и в один миг загнала их в машину. Кто из собак успел цапнуть зубами бандитов, тот и героем стал. Любил их дед Соловей: а тут и он в защите нуждается. Ну, как тут собачкам, не выказать ему свою преданность, лучшему человеку на свете.
Воют покусанные бандиты, в машине: больно им. А собаки, и на машину кидаются, и там, норовят их достать. Ударил водитель по газам, и прочь полетела машина, увлекая за собой стаю. – Ату, её!
Так и явилась Татьяна домой, в составе такой странной компании. Понял муж её, что что-то уже случилось, и вылетел, на крыльцо в чём был: майке и трусах. Но, посмотрев, в лицо Татьяны успокоился. – Рассказывай!
Сидят они с дедушкой, на веранде и беседуют, пока самовар спеет на столе. Понял Александр всю трагедию, что могла произойти: и ужаснулся. Надо что-то делать, иначе, грош-цена, всему казачеству. Это надо же, прямо в сёлах, людей воровать. Налил Пахоменко полную чарку водки, и деду Соловью подаёт с поклоном:
Благодарю за службу добрый казак! Пей до дна, сегодня у меня ночевать будешь. И собачкам твоим, угощение приготовил.
Пей дедушка!
Скатилась слеза, из невидящих глаз казака:
Рад служить Отечеству, как деды и прадеды наши служили! И ещё я ей, послужу.
Воевал дед в Великую Отечественную войну, был ранен, контужен, и зрение потом потерял. А к старости, и всё остальное растерял: сиротой остался.
И уже на следующий день Пахоменко был, у атамана, всего Кубанского казачества, Громова. Тот уважал сотника, и знал, что зря тот беспокоить не будет.
Рассказывай Васильевич, с чем прибыл.
Хоть и седой атаман, но могуч, и подвижен не по годам: - Рассказывай.
Изложил Пахоменко ему, всю историю со своей женой. И задумались два казака.
Так и появились у казаков, с согласия КГБ, а позже и ФСБ: своя контрразведка, и разведка, и группа «Сокол».
А второй вопрос был о дедушке Соловье, его жительстве. И решено было ходатайствовать, перед властями, о месте ему в доме престарелых.
Довольно скитаться фронтовику, по разным хатам, а порой, и под чистым небом ночевать. Он достоин лучшей доли: ему памятник, при жизни надо ставить – заслужил казак!
Вот решение атамана, а тот слов на ветер не бросал. Всё так и получилось, как он сказал.
Немного времени прошло, как лазутчики начали работать, а уже принесли пользу людям: и не малую.
В соседней станице, чеченцы похитили женщину, и двух молодых девушек. Не смогли помешать этому похищению разведчики, не в их силах это было. Но точно узнали они, кто похитил женщин, и в каком ауле их содержат.
Узкий круг, старших казаков, принял решение: ответить адекватно, на этот вызов. Как когда-то, в старину отвечали. Ведь не посмели бы тогда абреки, у казаков людей воровать. На этот промысел казаки на долгие годы наложили запрет. Потому что ни в силе, ни в ловкости не уступали они горцам, и делали то же самое с их семьями. – Клин, клином вышибают!
Отвечай вор, перед своими старейшинами, а те закон и власть, в ауле. А мы вам мешать не будем – разбирайтесь.
И в скорости трое горцев были доставлены в станицу, в качестве пленников. Не прошло и суток, с момента похищения женщин.
Казаки брали конкретных людей, родственников похитителей. И это смягчило обстановку. Вроде точечного удара, нанесли по похитителям. Ведь, и там много хороших людей, и они хотят жить в мире с соседями. Так, сами похитители, и оказались между двумя огнями.
А у горцев законы строгие, и никто из них, вреда своим не сделает. Такие номера, там не проходят. Там всё решают старейшины, а они уважаемые люди. И ослушаться их равносильно смерти, или того хуже.
Ещё, через день виновники похищения прибыли к казачьему атаману, с мешком денег, чтобы выкупить своих родственников.
Но разве можно своих казаков в
