Ст. "О шумеро-аккадском вкладе в этногенез западных иберов".

"uru", у баск. - "hiri" (считается, что (iri <*ili) ;  
у ибер. "śalir" - "деньги" (Correa. 1994), баск. "sal-neur-ri" - "цена"; баск. "деньги" - "diru", а акк. "ip-tiru-m" -"выкуп (за деньги)" и "eš-kuru-um" - "его цена";
у ибер. "ekiar/ekien" - «сделанный» (Beltrán. 1942),  баскское "egin/ikus" - «делать», а по-шум. «делать» - "ak(а)";   у ибер. - "likine", а у баск. - "likin" - "клейкий, липкий; липкость" (так, Correa (1994) перевёл надпись ибер. "likine-te ekiar use-kerte-ku " как "сделано Ликиносом из Осикерды ", однако по-баскски "likine ekiar" - "сделано липким, клейким", а "usu" - "густой", "kera" - "подобие, сходство" и, вероятно, в "ku" допустимо (по контексту) усмотреть шум. "ки" -"земля");
у ибер. "e-banen" возможное (как предполагается) значение - «он воздвиг» (если здесь шум. "е/э" - "дом", то этот ибер. термин может означать "сооружение дома", по­скольку акк. "banû" означает "воздвигать, сооружать, строить"; баск. же "воздвигать" - "er-aiki", а на ивр. - "ле-аким ((להקים".
Сопоставим также отдельные особенности структуры общества и культуры иберов и "черноголовых".
Как известно (А. Аррибас "Иберы" 2004)), у иберов ещё VIII-VI вв. до н.э. сохра­нялся родоплеменной стой, и жили они большесемейными общинами ((Рафаэль Аль­та­мира-и-Кревеа. "История Испании". 1951)). Баскам также "удалось сохранить до наших дней патриархальный, родовой строй" (всё это было присуще и "черноголовым" Шумера и Аккада). Предполагается (косвенные указания), что у иберов функционировало народное собрание (сходка всех свободных общинников, состоящих в ополчении, точно как у шу­меров). Значимую роль у иберов тоже играл совет старейшин общин (неоднократно упо­минается греко-римскими историками). Как и у "черноголовых", общины у иберов фор­мировались и как родоплеменные объединения, и как профессиональные сообщества (гончаров, сапожников, купцов и т.п.), пользующиеся определённой автономией. Как и в царстве Шумера и Аккада у иберов, каждое племя и каждую профессию курировало некое божество (к примеру (Альтамира-и-Кревеа. 1951), бог Луговес считался покровителем иберийских сапожников). У каждой иберийской общины/рода были свои религиозные праздники и традиционные дни коллективных трапез (как у библейских евреев). Согласно артефактам ("Всемирная история", т 2, 1956), "более или менее устойчивые государ­ствен­ные образования на Иберийском полуострове", по всей вероятности, не сложились (как и в досаргоновском Шумере): у басков в древности лишь однажды состоялось собственное государство (и в эпоху  средневековья - Наварра и Васкония).
Показательно (Хулио Каро Бароха "Баски". 2004),  что у басков "Дом... - и храм, и кладбище, символ и центр общего пребывания живых и мертвых членов семьи. До появ­ления христианства дом использовался как семейное место погребения. В домашних куль­тах к душам мертвых обращались с молитвами". Отсюда следует, что у басков (и иберов), как и у шумеров, регулярно отправлялся культ предков, функционировало домашнее свя­тилище (где глава семьи выступал в роли жреца, совершая молебны и жертвоприноше­ния), а своих усопших они погребали под домами (и между ними).
Отличительной характерной чертой древнейших городов Нижней Месопотамии яв­лялась их овальная (кругообразная) форма (план города в целом), сложившаяся в ранне­династическую эпоху (2750-2300 гг. до н.э.). Так, внешние стены города Ура (располо­женного на холме у Евфрата) были неправильной овальной формы (при строи­тельстве обычно использовались сырцовые кирпичи различных размеров и конфигурации).
Наиболее ранние из открытых иберских поселений датированы периодом 1300-750 гг. до н.э., а позднейшие - II в. до н.э. (А. Аррибас; А. Монгайт). Строительным материалом у иберов служили сырцовые кирпичи больших размеров (30х40 см), а камни использовались лишь при сооружении фундаментов (как и у шумеров). Иберийские го­рода (где не выяв­лено более ранних уровней, в частности, рай­он Испанского Леванта), тоже обычно распо­лагались на  холмах, недалеко от реки, а их план представ­ляет собой радиальную сетку. Для некоторых поселений эпохи поздней бронзы, таких, как Марлес, была присуща пла­нировка с овальной центральной частью города (как и у шумеров) и радиально распо­ло­женными жилыми одноэтажными домами, глухие задние стороны которых в совокуп­но­сти формировали сплошную сте­ну, окружающую поселение (а у шумеров наружные (без окон) стены домов, стоящих вплотную друг к другу, образовывали сторону извили­стой улицы).
Известно, что в Месопотамии было принято возводить храмы на высоких террасах (платформах). Так, ещё убейд.-шум. храм бога Энки в городе Эреду был возведён на ис­кусственной платформе (начиная с седьмой его перестройки). Показательно (А.Л. Мон­гайт "Археология западной Европы"), что и в Андалузском святилище Эль-Колладо-де-лос-Жарди-нес (провинция Хаэн) открыты два храма, сооруженные на искусственных террасах (платформах).
На юго-востоке Пиренейского полуострова открыта большая группа иберийских скульптур, некоторые из которых "имеют прямые прототипы в сирийском и хеттском ис­кусстве" (попутно отметим, что вообще найдено много иберийских вотивных статуэток из камня, бронзы и терракоты). Наиболее древние  скульптуры вышеозначенной группы да­тированы 550-450 гг. до н.э.. Так, на одной иберийской скульптурной композиции  (А. Аррибас "Иберы", рисунок 44) представлена супружеская пара среднего возраста. Муж­чина и женщина стоят, касаясь боками друг друга, и "наружными" руками (их вытянутые, сомкнутые пальцы соприкасаются, образуя 4 "полосы") прижимают сосуд для возлияний к своим телам (к линии, разделяющей их фигуры, на уровне прижатого локтя). Головы бо­гомольцев благоговейно приподняты в молитве и несколько развёрнуты, глаза открыты и смотрят "в небесную даль". Мужчина - с аккуратной причёской, без бороды, усов и голов­ного убора; на нижней части его одежды изображено 5 широких параллельных полос. На голове женщины - чепец с длинными, опущенными краями, на шее - широкое ожерелье. Нижняя часть её одежды украшена 4 полосами, каждая из которых с двумя зубцами (угол­ками вниз). Следовательно (в свете сакральной символики), эта пара совершает возлияние одновременно Великой богине-матери, богине неба и богу-отцу.
Сопоставим описанное изваяние со скульптурной группой из Ниппура (51. Рис.23; сер. III тыс. до н.э.). Эта композиция также представляет собой благоговейно стоящую супружескую пару, но весьма преклонного возраста. И здесь пожилые люди, любовно об­няв друг друга за плечи (касаясь телами), держатся за руки (подобно первой паре, но без предмета); глаза их широко (и как бы удивлённо) раскрыты. Лысая голова мужчины по­крыта длинной "гофрированной" накидкой, а его стилизованная борода состоит из десяти горизонталь­ных плоских "полос". На голове женщины - чепец, но с более короткими (чем у иберийки) висящими краями. Заметим, что идея композиции ниппур­ской скульптурной группы видится в выражении радости посмертной встречи теней ("душ") супругов, про­живших вместе долгую, счастливую жизнь, в "Стране без возврата".
В Баласоте (провинция Альбасете) найдена иберийская скульптура ((А. Аррибас, ри­сунок 10)), представляющая собой лежащего "быка с человеческим бородатым лицом" (сфинкс: высота - 73 см, длина основы - 92 см, а её ширина - 37 см), без головного убора и крыльев. Даная скульптура весьма напоминает изделие шум.-акк. мастеров - "Фигуру ле­жащего Шедду" (ноги и хвост расположены идентично, но борода, волосы и уши, выхо­дящие из-под шапки последнего, изображены несколько иначе, чем у иберийского).
Поза иберийской жрицы из Сьерра-де-лос-Сантос (А. Аррибас "Иберы", рисунок 44; статуя (высотой 1,35 м) стоящей женщины с сосудом в руках (перед собой)), готовой со­вершить возлияние (согласно символике в честь богини Неба), идентична позе богини Иштар, изображённой с сосудом в руках в известной шум.-акк. скульптуре.
Древние вавилонские летописи повествуют о том, что «был сад, в котором росло та­инственное священное дерево, посаженное богами, и корни этого древа были весьма глу­боки, а ветви его простирались до неба (типичное для шумеров «Мировое дерево»). Это дерево охранялось духами, и никто из людей не мог войти в сад». Примечательно, что и на вазе из Азайла, в типичной для иберов манере, изображено «Мировое дерево», запол­няющее пространство сосуда.
У иберов, в частности, на весьма высоком уровне находилось ювелирное мастерство, о чём можно судить, к примеру, по золотой диадеме, найденной в Хавеа и нескольким фрагментам другой диадемы, - из Астурии (чего до их прихода на полуостров не выявля­ется).
 Обнаруженные же при раскопках "Царских гробниц" из Ура (I династия Ура, сер. III тыс. до н.э.) ожерелья и диадемы царицы Пуаби, являли собой шедевры ювелирного ис­кусства (что типично для культуры "черноголовых").
Как известно (Хулио Каро Бароха "Баски". 2004), в ряде баскских городов и селений, да и в некоторых иных городах мира, регулярно проводят Карнавал (характерно, что у басков этот фестиваль имеет сугубо локальный, специфический характер). Наименование же этого празднества восходит к шум. термину «курнуабел» - «корабль» (когда старый лунный год заканчивался, статую (кумир) "умершего" бога Луны Наннара торжественно, от­правляя должные обряды, выносили из храма, помещали на корабль (аналог его небес­ной ла­дьи) и отправляли в плавание в Кур, «Страну без возврата»). И вполне возможно, что это торжество (а новогодний праздник "черноголовых" Акиту сопровождался костю­мированным действом), как и его название, занесено в Европу иберами. Со временем этот праздник, приуроченный к наступлению Нового Года, издревле отмечаемо­го в апреле, стал соотноситься с богиней плодородия (так, у басков это - праздник встречи весны (встреча омолодившейся Великой матери), а у французов в карнавал осыпали орехами бесплодных женщин).
Баскские процессии обычно сопровождались (сопровождаются) музыкой и танцами их участников (как, к примеру, в библейской  процессии с участием царя Давида). По­добно евреям ("ха-ибири") или жителям Кавказа (Восточная Иберия), мужчины-баски танцуют "взявшись за руки, [они] формируют круги и pacкачиваются [вращаются] из сто­роны в сторону" (А. Аррибас).  Известно, что и у шумеров бытовали ритуальные танцы.
Иберийское (палеоиспанское ) письмо по своему характеру являлось, главным об­разом, слоговым, поскольку, как считается, сложилось в результате влияния силлабиче­ской  ханаанской (финикийской) письменности в кон. II тыс.до н.э. (известные иберийские тексты, датированные примерно IV в. до н.э., содержат как буквенные знаки (в том числе и для гласных звуков), так и слоговые). В настоящее время иберское  письмо разделяют на две крупных ветви: южную (надписи сделаны, в основном, справа налево на тартесийском и иберийском языках) и северную  (надписи сделаны слева направо).
Вместе с тем, известно, что и клинопись, использовавшаяся в шумерском и аккад­ском языках, к сер. III тыс.