нашёл Ирату, когда того сделали и вовсе нематериальным, почему же сейчас – ничего?!
На всякий случай он добрался до дальней восточной части Заклятых гор, – больше для очистки совести, чем реально надеясь на успех. Там горы были менее острыми, виднелись проходы, мёртвая вулканическая пустыня сменялась пусть и бурой, но землёй, на которой худо-бедно что-то росло. Высоко над головой чертили в небе круги едва видные хищники. Йаллер подумал о чекаронгах, но тут же отогнал эту мысль: те обосновались на Отуманенном хребте, в войнах участия не принимали и не совершали больших перелётов, куда уж им появиться здесь. И всё же здесь было тепло, и только раннее наступление ночи говорило о том, что уже близко зима.
Среди ночи чужая боль и ярость ударили так внезапно, что он подскочил и заметался: Исилдур? беда? что-то случилось?! Через мгновение он собрался, настроился и – вопреки близкому мешающему Источнику – уже смотрел вдаль.
В кромешной тьме шла бойня. Напавших было много, в несколько раз больше, чем отбивавшихся, и – Йаллер с ужасом обнаружил, что все они были людьми. Люди? Против людей? Свои?!
Он слышал проклятие. «И не будет душам вашим покоя!..»
Как же… ты – человек. Хоть и одарённый сверх людской меры. Но – человек. Тебе остаётся только пасть с мечтой о мести на устах.
Он рванулся в ночное небо. Слишком далеко!..
Ночь поворачивала перед ним сонмы звёзд.
***
Утром он смотрел, как люди бродили меж трупов. Кто-то распоряжался, кто-то искал, некоторые ныряли в реку и возвращались с докладом: слишком быстрое течение, как сыскать такую малость… Он стоял в оцепенении, не замечая, как по щекам текут слёзы.
Он сам послал Исилдура этой дорогой. Кратчайшей. Безопасной.
Люди искали кольцо долго – но всё же наконец решили уходить.
Вниз по течению.
Докладывать о своём предательстве. Об успехе своего предательства – тому, кто их послал. Племяннику убитого короля.
Йаллер чувствовал, как превращается в хищника. В того, кто идёт по следу. В того, кто одержим одной мыслью, – и мысль эта была: месть.
Он знал, что никого не вернёт.
Горечь и ярость уходили в беспощадную слежку, которая замечала всё.
Путь до гордого белого города над рекой.
Скорбный доклад правителю города – племяннику убитого.
Вой и плач, овладевший городом и вознесшийся до небес.
Он видел всё. Он запомнил всех. Для него исчезло время и стало неважным расстояние.
Он дождался, пока сможет исподволь, всем родом, выгнать убийц из города. Они шли, как во сне, одержимые видением ночной бойни – и не могли остановиться, отделаться… не могли говорить. Больше – не могли.
Он гнал их, как гонят зверя. В душе всё окаменело, не осталось ничего, кроме желания убивать.
В горах он велел им остановиться. И не будет вашим душам покоя!..
В горах был Источник. Не слишком сильный, но – был.
Горы были союзником: они обрушили на них обвал. Они отрезали им все пути.
Он яростно бил по предателям, приколачивая души умирающих к земле, чтобы не могли они уйти в смерть, но и не могли – жить, чтобы помнили, кого предали, и не смели надеяться.
В последний миг, прежде чем уйти, он обернулся – и осветил их плен чистым и честным образом убитого ими.
И если кто-то его же крови – простит вас…
Йаллер распахнул крылья и взмыл в седой туман.
…в это время двое мальчишек стояли перед королём элиа – едва живые после долгого пути сквозь позднюю осень, помнящие ирукайские крики в ночи и приказ Исилдура уходить, боящиеся, что их назовут трусами. Они не увидели рассвет – там. Они не узнали, что все нападавшие были – людьми. Что нет ничего проще, чем подражать знакомым по долгой последней войне ирукайским боевым кличам.
Один из них, опустившись на одно колено, протянул ножны со сломанным мечом отца Исилдура, – того, кто погиб у Негасимых Горнил. Во взгляде было отчаянное – я выполнил, я дошёл… Король элиа принял меч, достал обломанную часть из ножен, – толку от него немного… как и от их недавней победы.
– Встань. Я исполню завет Исилдура и отдам меч его последнему сыну. Это – знак. Знак всех наших войн и бедствий… и знак надежды.
