папы.
Невинная наследница рода Фарнезе, приехавшая из провинции, где общалась только с глупыми овцами и еще более глупыми солдатами, понятия не имела, что делать в первую брачную ночь. Ее жених, похоже, тоже слабо представлял себе это. Только кардинал Борджиа точно знал, что ему нужно. Весь вечер он не мог оторвать от невесты глаз, страстно желая близости с ней. Сводником выступил ее брат Алессандро — человек весьма сомнительной репутации, алчный и жестокий, запроторивший, когда ему было всего восемнадцать, в тюрьму родную мать только за то, что та ему чем-то не угодила (с женщинами в то время не церемонились). Но вскоре он за это поплатился. Суд признал его поступок выходящим за рамки морали и закона, его заточили в Энгельсбург — замок, служивший одновременно шикарными апартаментами для пап и самой жуткой тюрьмой Италии, откуда убежать было невозможно. Но Фарнезе смог это сделать, спустившись с помощью веревки по внешней стене башни. Благодаря этому приключению он прославился на всю Италию. Спустя триста лет Алессандро станет прототипом героя знаменитого романа Стендаля «Пармская обитель».
Фарнезе стремится упрочить свое положение, используя свою сестру Джулию, чтобы добиться расположения Борджиа. Уже в двадцать пять лет он получит чин кардинала. Все знали, кому он обязан своим взлетом, и дали новоиспеченному его преосвященству обидное прозвище gonnelle (юбка). Но осуществлять честолюбивые планы ему мешает необычно уверенная в себе женщина, многолетняя любовница кардинала, мать троих его детей — Ваноцца деи Каттанеи.
Когда Ваноцца встретила Родриго, ей было больше тридцати. По тем временам она была уже зрелой женщиной, но сумела так привязать к себе Родриго, что он жил с ней настоящей семейной жизнью. Ваноцца во всю пользовалась правами метрессы. Она создала своего рода женскую империю, приносившую немалый доход семье. Таверны, постоялые дворы, дома терпимости, увеселительные заведения заполонили Рим. Мало того, она без стеснения использовала имя своего высокопоставленного любовника для рекламы своего бизнеса. До сих пор сохранились родовые гербы папы над заведениями Ваноццы. Паоло нашел одно из таких зданий в самом центре Рима. Над входом в пользующуюся дурной славой пивную Вакка, на Кампо деи Фиори, где когда-то собирались куртизанки, висит герб —
на нем телец Борджиа и регалии любовницы. Родриго прислушивался к своей старой любовнице, даже после того, как стал папой. Она играла важную роль в его жизни. Сохранились записки, которые он посылал ей до самой смерти. В них речь идет о самых повседневных вещах, что говорит о дружеской привязанности и заботе, которую так хотела и получала от него Ваноцца. Он не возражал против того, чтобы его родовой герб — красный бык на золотом фоне, венчал ее сомнительную «империю», даже тогда, когда стал папой.
Однако она не смогла удержать любовника от новой страсти, завладевшей им. На упреки Ваноццы он отмахивался, говоря, что гнев старит ее. «Мы оба стареем», — с горечью отвечала глубоко раненная женщина, понимая, что соперничать с юной красавицей не может. Она предупреждала Александра, что за ангельским личиком скрывается дьявол, — как права оказалась она! Но влюбленный кардинал ничего не видел, кроме ангельской красоты и молодости, которая так манила его!
Джулия Фарнезе была прекрасно образована, знала итальянских авторов, латынь, пела, замечательно танцевала. Несмотря на то, что ей не было и шестнадцати, а ему — за пятьдесят семь, она смогла стать ему прекрасной собеседницей, что было очень необычно для столь юного создания. Да и ситуация была особой — молоденькая девушка пользовалась вниманием очень влиятельного человека, занимающего высокое положение. Разумеется, Джулия была от этого в восторге.
Вряд ли в истории была эпоха, столь несовместимая с благочестием. Все стремились грешить. Джулии нравилась навязанная ей братом роль любовницы кардинала. Через год после начала их отношений она родила Родриго дочь Луизу. А через несколько месяцев после этого все изменилось — знойным августовским утром лета 1492 года Родриго Борджиа достиг наивысшей ступени католической церкви. Он был избран папой римским.
Джулия понимала, что, кроме ее ребенка, у папы еще семеро детей и многочисленные родственники, которые уже начали съезжаться в Рим. Не хватило бы и десяти папств, чтобы удовлетворить эту алчную свору. Но она была уверена, что для нее ничего не изменится, ведь папой стал человек, который делил с ней ложе. Она оказалась права — Борджиа не собирался менять свои привычки.
То, что предшествовало избранию святого отца, святым никак не назовешь. Борджиа одаривал кардиналов дукатами, дворцами и епископствами, иными словами, просто купил сан. Но святой престол не удовлетворил его безграничных амбиций. Роскошные апартаменты, которые он оборудовал себе в Ватиканском дворце, и сегодня вызывают легкое недоумение. Их стараются не показывать посетителям — то, что в них скрывается,
смущает чувства верующего человека. На одной из икон в столовой в образе Мадонны изображена любовница папы Джулия. Для росписи своих апартаментов, Родриго пригласил одного из самых знаменитых художников той эпохи — Пинтуриккио. Скрытую символику его грандиозных картин до сих пор так и не смогли расшифровать. Они отображают честолюбивую семейную политику папы, который планировал создание династии. Эту мечту он воплотил в одном из апартаментов — под золотым тельцом, гербом рода Борджиа, в образе мифологических фигур изображены члены папской семьи: обожаемая дочь Лукреция в образе святой, любимый сын Чезаре — в образе короля.
Сегодня сама мысль о том, что у папы может быть семья, кажется неправдоподобной. Но тогда у многих пап были дети. А в случае с Борджиа произошло нечто необычное. Он открыто признал, что ведет семейную жизнь, и не скрывал, что жаждет власти для династии Борджиа. Целибат для него не стал препятствием.
По общим отзывам, он был заботливым отцом. По иронии судьбы именно безграничная любовь к детям станет началом его падения. Семья для Александра VI была всем. Он считал, что его дети должны пользоваться всеми привилегиями, которые можно получить, обладая состоянием и властью. Чтобы укрепить высокое положение отпрысков, он увез их из дома матери, когда они были еще маленькие. Это было хорошо обдуманное решение. Считалось негодным, чтобы Лукрецию и ее братьев растила мать, это в корне не соответствовало стремлению Александра к восхождению к вершинам власти его семьи, ибо налагало на детей пятно незаконнорожденных. Воспитанные отцом, они могли стать вполне законными.
Он рассматривал брак своих детей как действенный инструмент для достижения своих целей. Надеясь распространить свою власть на весь Апеннинский полуостров, он безнравственно использовал свою дочь
Лукрецию в качестве разменной монеты в своих политических планах.
В возрасте тринадцати лет она была выдана замуж за совершенно незнакомого ей человека, вдвое старше нее.
В то время девушки выходили замуж очень рано. Иногда мужу приходилось ждать, прежде чем он сможет вступить в интимную связь из-за того, что девочка слишком юна. Но это было общепринято, и, конечно, о любви речь не шла. Как правило, девушки впервые видели мужа в день свадьбы.
Александр обручил Лукрецию с Джованни Сфорца, членом самой влиятельной семьи в северной Италии. Пара поженилась в Ватикане с пышностью, достойной королевской свадьбы. После службы папе Александру пришлось столкнуться, наконец, с действительностью, которая так тяжела для любящего отца — отпустить дочь в самостоятельную жизнь.
Но истинная природа отношений между папой Александром и Лукрецией станет большой загадкой для жителей Рима. Животрепещущий вопрос, который положит начало ослаблению власти Александра, возник именно в тот момент, когда он, казалось, прочно укрепил свою власть.
Наблюдая, как Лукреция дает обеты своему мужу, он ощутил чувство сильной ревности. После брачной церемонии папа римский сделал то, что, по представлению современного человека, находится за гранью понимания. Он последовал за Лукрецией и ее мужем в спальню новобрачных, чтобы убедиться, что они вступили в брачные отношения. Разумеется, молодоженов разделяла от взоров посторонних простыня, но то, что он сделал, делал каждый отец или родственники. Люди всегда присутствовали во время первой брачной ночи молодых. Брак расценивался как законный контракт, скрепленный печатью и первым актом сношения — консуммацией (довершением брака).
Мы можем лишь догадываться, какие мысли обуревали Александра, наблюдающего, как другой мужчина ласкает его дочь. Взаимоотношения папы римского и Лукреции были далекими от обычных. По общему мнению, между ними двумя была интимная связь. У Лукреции было непреодолимое желание нравиться, Александр был любящим отцом. Даже после замужества Лукреции в ее жизни будет играть главную роль отец. Согласно источникам, папа часто спрашивал дочь о ее браке, это в некоторой степени открывает нам всю глубину его собственнических чувств.
Через три года смена политического союза дала папе повод еще раз посмотреть на партию, которую он выбрал для дочери, и он начал думать, что совершил ошибку. Предчувствуя опасность, зять сообщил папе, что покидает Рим и забирает Лукрецию. Решив оставить дочь возле себя, Александр сделает первый шаг в череде событий, которые в итоге, подорвут режим Борджиа. Он решил, что брак Лукреции должен быть расторгнут. Как в эпоху, когда развод считался богонеугодным действом, было возможно, чтобы папа римский разрушил брак собственной дочери?
Импотенция была первым способом, с помощью которого можно было добиться расторжения брака. Если брак не был консуммирован и не родились дети, тогда в глазах церкви он считался незаконным. Глубоко оскорбленный обвинением в импотенции, Джованни Сфорца немедленно отреагировал, попросив возможность доказать свою мужскую силу на публике. Поскольку папу Александра это не устраивало, разбирательство на этом прекратилось. Но Сфорца решил перейти в наступление, обнародовав шокирующие факты: он обвинял семью Борджиа во всех самых страшных грехах, включая инцест. Он утверждал, что отец хотел вернуть дочь, чтобы продолжать с ней половую связь. Это было ужасное обвинение. Насколько в действительности была правдива история в инцесте, навсегда останется тайной.
Тягаться с самим папой было не просто. Опасаясь, что тесть отберет его маленькое княжество, Джованни в конечном итоге уступил и согласился признать, что он действительно импотент. Как могло случиться, что этот эпизод навсегда очернит репутацию Борджиа? Слух об инцесте, пущенный оскорбленным мужем, будет подхвачен другими врагами семейства. Главным и самым непримиримым из них был Франческо Гвиччардини, выдающийся историк и один из самых влиятельных представителей эпохи Возрождения. Он питал ненависть к семье Борджиа, считая, что она стала символом разложения, предательства, убийства, похоти — всех проявлений аморальности, которые трудно вообразить. «Репутация Борджиа как безнравственной семьи не имеет себе равных в истории», —
