денежки. Зарубежные поездки стали теперь свободными и даже рекламировались во всех газетах: «Посетите Египет! Посетите Турцию! Посетите Испанию!» Посетите любую страну!» Вот только денежек стало совсем маловато. Конечно, не у всех. Мы, начавшие сознательно понимать жизнь лишь в конце восьмидесятых, ещё очень хорошо помнили, что такое «железный занавес». Несовершеннолетние вообще никуда не могли поехать, даже с родителями. Мои отец с матерью ездили пару раз к морю, когда я был маленький, да ещё раз вместе со мной в незабываемый конный поход по Башкирии, вот и всё. А теперь их уже никуда не тянуло. Зато мои младшие сестрёнки теперь сами могут поехать куда угодно.
Глава 8
Мне очень хотелось увидеть этот культурный центр России, хотя повод для встречи с Питером был не очень радостный. И с Серёгой встретиться и поговорить – тоже. Когда поезд остановился, и встречающие скопились у дверей вагона, я смотрел и думал, узнаю я бывшего суперкарго, или нет. Он первый кинулся ко мне, видя, что я поддерживаю больного человека. Конечно, он изменился. Даже больше, чем Юрка. Но через пять минут объятий, похлопываний по плечу и бессвязных восклицаний, черты прежнего Серёжки проступали всё яснее, как бы стирая налёт времени. Он тоже поминутно поглядывал на меня. Разговаривать на ходу было трудно, Сергей сам взял на себя инициативу, пробираясь сквозь быстро редеющую толпу приезжих. Глаза у него были радостные, смеющиеся, и его приветливость, тёплой волной растекаясь по телу, снимала некоторую неловкость встречи.
– Всё будет хорошо, – успокаивал он Олега, не обращая внимания на его худую и чуть согнутую фигуру. И хоть я понимал, что «всё может быть не так хорошо», его бодрость и воодушевление было заразительно.
– Я сейчас отвезу вас к родителям, они уже ждут, потом поеду в институт, а вечером мы обо всём поговорим.
Сергей внимательно следил за дорогой, движение интенсивное, но пробок не было. «Час пик» уже миновал. Знаменитый Невский проспект, который мы пересекли, не выглядел таким впечатляющим, как я ожидал. Даже в нашем городе некоторые улицы были шире, я уж не говорю о Москве. Впрочем, центр Москвы тоже не очень-то удобен для современного потока машин. Новые районы строятся теперь значительно комфортнее для горожан. Через несколько минут по Литейному проспекту мы подъехали к дому родителей.
Машина остановилась у подъезда, или, как говорят коренные ленинградцы, «у парадного». Дом старый, пятиэтажка из серого камня, без лифта, выглядел совсем новым после капитального ремонта. Ко всем входным дверям подъездов вели ступеньки. Может, это было из-за наводнений, может просто стиль такой. Впрочем, мне сейчас было не до стилей, я думал, как мы будем с Олегом подниматься. Словно угадав мои мысли, Сергей открыл дверцы «мазды» и произнёс:
– Выходим спокойно, не волнуйтесь, второй этаж и широкая лестница. Нас уже ждут.
Олег побледнел и, мне показалось, даже чуть постарел за время поездки. Мне подумалось, что это не от болезни, а от внутреннего волнения. Всё же ему помогали друзья жены, сейчас его везли к незнакомым людям, и тут уж сложное чувство благодарности и лёгкое чувство стыда за свою немощность и причиняемое беспокойство скребли его душу.
Тёплый приём со стороны родителей Сергея сразу развеял опасения Олега. После приветствий и знакомства Ольга Сергеевна пригласила всех к столу, на котором уже стояли овощные и фруктовые салатики, электрочайник и разные варенья-печенья. Конечно, разговор не касался болезни. Борис Ефимович интересовался бывшей работой Олега, откуда он родом, кто его родители. Мне тоже это было интересно, поскольку все Ленины беды на время вытеснили всё остальное.
– Я родом из Бобруйска. Это небольшой городок в Белоруссии, недалеко от Гомельской области. Стоит на Березине, река потом впадает в Днепр, который частично является границей республик. Да какая там граница, страна-то одна была!
При этих словах я насторожился. Это же наша область! Гомель – это ведь наш город! Выходит, что он почти мой земляк! Вот это здорово! Да и родители Сергея тоже насторожили ушки, они ведь долго жили в этом городе, а, может, и родились. Ну, до чего Земля круглая и маленькая!
Олег продолжал:
– Своих дедушек и бабушек я не знаю. Отца тоже, он воевал на фронте, был ранен тяжело, комиссован ближе к концу войны, потом женился. Мама встретилась с ним после освобождения из плена. Не в настоящем плену была, конечно, а просто в оккупации, «под немцем, значит». Но тогда и пленные, и оккупированные – все были под подозрением. Как печать проклятия. И на детях всё это отражалось. Отец умер рано, когда я был ещё мелким, а мама вышла замуж за другого. И отчество у меня от настоящего папы, а фамилия другая, по отчиму.
– А какая фамилия папы? – поинтересовался Михаил Ефимович.
– А как у вас, Шаевич. Однофамильцы.
– Да ну-у!? А как его звали?
– Семёном. У меня отчество – Семёнович. Я, когда родился, был записан по отцу: Олег Семёнович Шаевич. А потом, когда мать повторно вышла замуж, меня усыновили. Имя и отчество остались прежними, а фамилия стала Дынин…
Михаил Ефимович переглянулся с женой, и чуть взволнованно спросил:
– А что вы ещё помните из детства?
– Да ничего особенного. Фотографии от первого брака матери сгорели при пожаре, когда она с отцом жила в бараке. Она не любила говорить о том времени, боялась, что нахождение в плену плохо отразится на сыне. Я вообще-то обо всём узнал, когда получал паспорт.
– Так-так-таак, – протянул Михаил Ефимович и постучал пальцами по краю стола. А дальше что было?
– Да ничего. Закончил школу, поступил в торговый техникум. Мать говорила, что если в институт, то будут проверять документы, мало ли что. А в техникум проще. Если надо будет, то потом я могу поступить на заочный, уже и стаж трудовой будет. Может, даже без экзаменов примут. А потом мать с отчимом погибли в автокатастрофе. Машина перевернулась.
Ольга Сергеевна всплеснула руками:
– Как же вы один остались? Кто же вам помогал?
– Никто. Я ведь уже почти взрослый был. Закончил техникум, поехал на работу по распределению. Вот и всё почти из того времени.
– А у вас сохранились какие-нибудь фотографии матери, вещи?
– Да нет, ничего особенного. Несколько фотографий есть, где мать с отчимом, колечко мамино, кулончик. Это подарок от первого мужа. Она мне их отдала в день совершеннолетия, сказала, что я потом своей девушке подарю, что они мне счастье принесут. Ну, так всегда говорят, когда детям передают памятные вещи.
Олег привстал на стуле, взглянув быстро в сторону туалета. Я подошёл, помог подняться, а Ольга Сергеевна сказала, чтобы я отвёл его в комнату и уложил в постель.
Пока я помогал Олегу и мы обменивались первыми впечатлениями, родители Сергея, по-видимому, тоже провели пресс-конференцию. Когда я к ним вышел, их лица выражали более глубокую заинтересованность, чем простая вежливость. Я сказал, что хочу пройтись по городу, по Невскому, посмотреть знаменитый Гостиный двор, не менее знаменитый впоследствии театр БДТ, Дворцовую площадь и Зимний дворец. А ещё я хочу съездить в Петродворец, когда ещё придётся увидеть знаменитые царские фонтаны? Может, больше и ни разу? Ведь сейчас лето, все они работают. И в Павловск тоже хочется. И в Мариинку…
– С билетами в театры я могу помочь, есть у меня знакомые, – улыбнулся Борис Ефимович. – Но мне кажется, что вы разочаруетесь. И спектакли не те, что раньше. И публика другая.
– Да нет, что вы! Как не побывать! Ведь Мариинка! Обязательно все спросят, был ли я там! У нас в городе, помните, только один драматический театр. Я в опере и бывал-то раз-два, когда были гастроли, и Ольга Сергеевна – я чуть наклонил голову в её сторону – нам доставала контрамарки.
– Это ничего страшного, я тоже спектакли люблю больше, чем оперу. Сможете сходить, куда захотите, – он опять улыбнулся с лёгким саркастическим оттенком. – Жена всегда посоветует. Она и сейчас в курсе всех культурных мероприятий, как раньше. Я сам никогда не был театралом, музыкальный слух подкачал.
Он весело засмеялся, а Ольга Сергеевна посмотрела на него любящим взглядом, прощающим такой малый недостаток.
Я попрощался до вечера, и вышел на встречу с Петербургом, надеясь надышаться воздухом истории, памятников и Невы.
Глава 9
На другой день утром приехал Сергей и повёз нас в медицинский центр. Всё уже было договорено и с врачами, и с оплатой. Консультация вообще оказалась для Олега бесплатной, только стоимость анализов. Я остался в машине, а Сергей повёл Олега в приёмный покой. Через полчаса он вышел и сказал, что Олег останется на три дня, а потом будет принято решение. Потом отвёз меня к причалу, от которого отходила «Ракета» на Петродворец. Сообщил, что вечером придёт вместе с женой, помахал рукой и укатил на работу.
Я обрадовался, что мне предстояло ещё маленькое удовольствие прокатиться по Финскому заливу, думал, что надо ехать на автобусе. Солнечный день, лёгкий ветерок с залива обещали столь приятную прогулку, что в голове звенели только бодрые песни и никаких печальных мыслей. Разве что о Наташе, хотелось, чтобы она была рядом и порадовалась вместе со мной. И Дворец на холме, и Большой каскад, где вода лилась по ступеням, и шутихи, и масса скульптур среди парковых аллей так ошеломили, что я забыл про еду и усталость.
Нагулявшись, подошёл к пристани, купил пару пирожков и сел в ожидании обратного катера. Вода до самого горизонта золотилась солнечными бликами, на сердце было «легко и светло», как поётся в песне.
Сергей подробно рассказал о транспортном маршруте, и я без хлопот доехал до Литейного.
Дома меня встретил Борис Ефимович. Он спросил о поездке, и, слушая мой восторженный рассказ, тоже получал удовольствие, потому что всё время улыбался. Ольга Сергеевна хлопотала в кухне, готовила особенный ужин и пирог с черникой. Вскоре подъехали Сергей с женой, миловидной чуть полноватой блондинкой с букетом цветов в руках. У Серёги были две увесистые сумки, из которых торчали свёртки, пара бутылочных горлышек и пакет с фирменными пирожными.
– Давай, знакомься, – весело воскликнул он, подтолкнув жену поближе. – Прошу любить и жаловать – моя половинка. Раиса. Можно – Раечка.
– Виктор, – ответил я, осторожно пожав протянутую ладошку. Добавил в тон:
– Можно просто Витя. С вашим мужем мы знакомы с детства.
– Да знаю я, знаю. Сергей в последнее время мне все уши прожужжал о вас. Я даже ему выговор сделала: почему раньше ничего не говорил о вашей троице? Неужели только беда может вернуть вашу дружбу? Ай-я-яй!
Мы с Серёгой смущённо переглянулись. Действительно, если бы не Ленкино появление с её бедой, может, наши пути разошлись бы навсегда.
– Ладно, всё будет хорошо, какие наши годы! – весело прощебетала Раечка, и я понял, почему Сергей женился так рано. И дети у него уже почти взрослые. Ну просто нельзя было не влюбиться в её смеющиеся глаза, улыбающиеся губы, светлые вьющиеся волосы. А самое главное – она излучала ауру доброжелательности и весёлого настроения. Моя Наташка тоже имела хорошее чувство юмора и дарила радость общения, но у неё это шло скорее от ума, а здесь было просто сердечное
