простодушное чувство, которое покоряло с первого взгляда.
Рая училась вместе с Серёгой на третьем курсе иняза, когда забеременела и бросила институт. Только-только подрос сынуля, как родилась дочка. После окончания института Сергей часто ездил по командировкам, и ей приходилось уделять семье много внимания. Дети подросли, стали ходить в садик. Раиса, любившая домашнюю кухню, закончила кулинарные курсы, работала поваром в ближайшем ресторане по удобному графику. А сейчас она главный администратор гостиницы и по совместительству шеф-повар. Здесь ей пригодились и знание языков, пусть не такое хорошее, как у Серёги, и умение готовить, устраивать приёмы для корпоративов и даже иностранных делегаций.
Я с радостью подумал, что через пять месяцев стану отцом, и у нас будет сын. Или дочка. Нет, сын лучше! Даже захотелось, чтобы потом и дочка родилась! Вот чтобы как у Сергея и Раечки! Ну есть же такие люди, которые в любой обстановке сохраняют радость, уют, веру во всё самое хорошее! Я подумал, что если бы у Раи жизнь сложилась, как у Лены, то… Что то? Ленка была образцом чести и достоинства, готова была помогать всем и каждому. А мы? Почему никто из нас, даже Юрка не попытался её отыскать? Ладно, проехали, время покажет ещё, на что мы способны. Только это будет уже не детская дружба, которая кончается со школой, а сердечная связь взрослых людей, уже знающих «что почём».
Ольга Сергеевна пригласила всех к столу, Сергей откупорил бутылку с любимым её напитком «вишня на коньяке» и мы выпили первый тост «за знакомство». Потом пили «за здоровье», «за дружбу», «за всё хорошее», уплетая вкуснющие салаты, пироги, и куриные котлетки. Хозяйка сказала, что покупала их на Невском, недалеко от Литейного, если идти в сторону Гостиного. Я внимательно слушал, поскольку сам проходил вчера по проспекту и около одной двери почувствовал вкусные запахи. На вывеску я тогда внимания не обратил, но сейчас решил, что специально зайду.
Разговор вертелся на разные темы, тактично не касаясь повода моего приезда. Сергей и Раиса много говорили о своих «заграничных» детях, о работе, о предстоящем отпуске, о том, что мне следует посмотреть в Питере. Потом Раечка потребовала, чтобы Серёжка привёз меня к ним, и она покажет мне фотографии, квартиру, заодно угостит «безумно вкусной рыбой по своему рецепту».
Через три дня мы с Сергеем поехали в клинику узнавать о результатах обследования. Вместе с ним я поднялся в кабинет главврача, стараясь ни о чём заранее не думать. А то подумаешь о плохом, а оно возьмёт и сбудется! Сейчас всё узнаем. По приглашению врача мы сели в кресла напротив, ожидая приговора.
– Ну, что я могу сказать? – начал он. – Положение тяжёлое. С одной стороны, операция определённо может принести пользу. Надо удалить часть лёгкого, которая сейчас является постоянным источником инфекции. В настоящее время под действием терапевтического лечения антибиотиками положение улучшилось. Но это не продлится долго, и всё время будет угроза скорого развития абсцесса. А с другой стороны, состояние сердца, почек тоже очень плохое. Больной просто может не выдержать операции, умереть прямо на операционном столе. Я понимаю, что выбор очень трудный , как для вас, так и для Олега.
Мы молча смотрели на него, не зная, что сказать. Наконец я произнёс:
– Скажите, пожалуйста, а что бы вы лично посоветовали, скажем, своему родственнику? Ведь и так, и эдак плохо.
– Я не хотел бы навязывать своего мнения. В любом случае разговор идёт не более, чем два-три года. И это при очень хорошем уходе и лечении. Держать человека под стеклянным колпаком да ещё при постоянном контроле приборами – это почти невозможно. В больницах нет такого обеспечения.
– А если за рубежом? В Германии, Израиле?
– А что Германия? Денег с вас слупят немерено, там стоимость сиделки в два раза выше зарплаты нашего опытного врача. Да и гарантии всё равно никто не даст. Я бы всё-таки советовал не делать операцию. Пусть уж сама судьба распорядится. Сейчас много лекарств, облегчающих боль, а в кругу близких ему будет лучше, чем в больничной палате. Поговорю с ним, расскажу столько, сколько надо, и можете забирать его домой. Состояние ремиссии на полгода гарантировано, а там будь, что будет. В конце концов, все мы смертны. Ну, если уж будет очень плохо, приезжайте. Лёгкое удалим. Может, к тому времени откроют какую-нибудь пересадку, или ещё что? Он улыбнулся с некоторой грустной иронией, и мы попрощались.
Я пошёл оформлять разные медицинские документы с соответствующими рекомендациями, попросил Сергея, чтобы он заехал за нами через часик и, если можно, купил билеты на ближайший поезд.
– А чего ты так торопишься? – он удивлённо на меня уставился. – поживи ещё несколько дней, ты ведь хотел посмотреть город? Ну, так и посмотри. За Олегом присмотрят родители, да и он в состоянии себя обслуживать, так что обузой не будет. Тем более, мне показалось, что родители хотели с ним подробнее поговорить.
– Ну, если ты так думаешь, то ладно. Я только спасибо скажу.
– Знаешь что? – продолжил Серёга, минутку подумав. – А поедем сейчас к нам, а? И родители мои подъедут. Будет праздник Шаевичей. А что? Даже интересно!
– Ты точно настоящий суперкарго! Все материальные затруднения тебе нипочём!
Сергей уже в уме решал, как лучше всё организовать. Позвонил Раечке и родителям, потом кому-то по работе, а я отправился за Олегом. Он уже ждал в приёмном покое, куда мы его и привозили, улыбался, сказал, что чувствует себя гораздо лучше. И правда, легко поднялся с клеёнчатого диванчика, накинул свою одежду, принесенную гардеробщицей, и мы бодренько пошли к машине.
Раечка уже поджидала нас, открыла дверь почти мгновенно, и сразу сказала, что чай готов, и мы сейчас узнаем, что посоветовали врачи. Но Серега только махнул рукой, сказав, что у него дела, и он приедет за нами ближе к вечеру.
Рая устроила нас в уютной кухне, сказав, что у неё допекается пирог, а она хочет всё сама услышать от Олега. Так, под пирожки и вкуснейший ароматный чай на травах она начала свой «допрос». Выведав всё о самочувствии Олега, она порадовалась, что ему лучше, и начала нам рассказывать, куда и когда нужно сходить в Питере, чтобы было не очень утомительно и интересно.
– В театр – это очень хорошо, это я одобряю. А вот Эрмитаж не советую. Впечатлений много, так устанешь, что и смотреть уже ничего не захочется. А вот лучше сходите в Исаакиевский собор. Там и обзорная площадка есть, и маятник Фуко, укреплённый под самым куполом, и вообще такого больше нигде не увидеть. И транспорт удобный, прямо по Невскому. А ещё, если захотите, можно сходить в Казанский собор. Полукруглая анфилада его колонн – это сейчас тренд Петербурга, так же, как и Исакий. Правда, там сейчас попы ведут службу, но на неё можно не обращать внимания. Музей религии и атеизма в нём сохранился. Разные там православные иконы, средневековье, католическая инквизиция, пыточные орудия… Ну, и другие религии тоже. Я-то была в музее очень давно, ещё школьницей. Я ведь коренная ленинградка, фу ты, даже и не скажешь, кто сейчас. Петербурженка, что ли? Или, может, петербуржка? – Она весело засмеялась. – Прямо и не выговорить. Да все жители ещё считают себя ленинградцами. Ну, может только зелёная молодёжь называет себя по-другому, а мы все говорим, как привыкли. Особенно, когда весенние праздники, день Победы. Да, ещё вот что. Можно съездить в Павловск на электричке, там чудесный парк, дворец весь в зелени, такие красивые цветы! А какое мороженое и пирожные!
Раиса снова засмеялась, жестами и губами изобразила их непередаваемый вкус.
– Наверно, он тоже из детства сохранился? – полувопросительно заметил Олег.
– Да нет, такое и в Питере продают. Но там, на открытых верандах, посреди клумб и античных скульптур, всё кажется лучше и романтичнее. Я была в Павловске с мужем и внуками, ещё школьниками. Помню, там было много иностранцев, и Сергей разговаривал с ними на их языках. Лучше, чем гид-переводчик!
Она явно гордилась своим мужем и детьми, своим городом, своей жизнью, своими родственниками. И это было правильно. Раиса подумала немного и спросила саму себя:
– А может, действительно, и мне с вами съездить в Павловск, а? Если погода хорошая, то мож…
Её мысли прервал звонок в дверь, и появился Сергей с родителями.
– А вот и мы! – С порога закричал Борис Ефимович. – О, как вкусно пахнет! Сейчас будем ужинать!
– Да что вы, Борис Ефимович, Рая нас так накормила, что уже больше ничего не лезет! – ответил я. – Хозяйка такой вкуснятиной нас угощала!
– Ничего, ничего, – ответил он. – А мы по маленькой примем, и аппетит будет тут как тут.
Раиса быстренько пригласила всех в большую комнату, где уже успела накрыть стол, добавив к традиционным салатикам свои домашние заготовки.
Борис Ефимович внимательно поглядел на Олега и нашёл его значительно посвежевшим и повеселевшим. Видимо капельницы с витаминами и новыми антибиотиками действительно помогли. А ещё больше тёплое участие и надежда на поправку.
– Вот и Олег Семёнович подтвердит! – весело сказал он, пожимая ему руку. – Там, в больничке, небось нету таких пирожков, как у нашей Раечки! Соскучились по пирожкам и домашней пище, а? – обратился он к нему.
Олег только кивнул головой, не желая вдаваться в реальные подробности.
Началось маленькое праздничное застолье под руководством Сергея, который предлагал тосты, рассказывал смешные анекдоты на острые социальные темы, приводил перлы переводов своих слушателей, в общем, всячески поднимал хорошее настроение. Потом как-то получилось, что Борис Ефимович завладел вниманием Олега, заинтересовавшись его прошлым. Он принёс несколько семейных альбомов, они пересели на диван и стали рассматривать фотографии бабушек и дедушек. На одной из фоток была запечатлена семья Шаевичей ещё довоенной поры со своими сыновьями.
– Вот это я, – сказал Борис Ефимович, указывая на подростка в пионерском галстуке. – А это мой старший брат, Семён, – при этом он как-то многозначительно взглянул на Олега. Дети были на переднем плане, а позади стояли родители Бориса и брат отца со своей женой.
– Да у вас целая семейная династия! – воскликнул Олег, вглядываясь в фотографии чуть не столетней давности. – Целый клан Шаевичей! А я-то думал, что у меня довольно редкая фамилия. Это что же, выходит твой дедушка? – Обратился он к Сергею.
– Ну да, – ответил тот, не поднимая головы. – Я эти фотографии уже наизусть знаю.
– А я – нет. Никого из родственников своих не знаю. Только мать, да и то она погибла, когда мне было чуть больше шестнадцати. Фотография есть, конечно, а вот как маму… Сначала в садик ходил, потом в младших классах в продлёнку… Ясное дело, и мама, и отчим хорошо ко мне относились, помогали в затруднениях, но никогда лишнего времени не было, и средств не было, всё в обрез. Время тогда такое было, послевоенное. Сейчас-то великовозрастных детей чуть не за ручку водят. Парня в армию призывают, а мать всё кричит: «Мой ребёнок! Мой ребёнок!» Ничего себе ребёнок и ростом и силой больше, чем отец! Ну, да ладно!
Олег встряхнул головой, прогоняя неприятные тяжёлые воспоминания, и продолжил:
–
