этим, своя очередь доходит до всех остальных частей тела. И они, не оставшись в стороне, под надзором Тишины, попрыгали на месте, покрутились по сторонам и само собой, и повспучивали живот. В общем, из всего его, такого на первый взгляд безалаберного поведения, можно было сделать вывод, что Тишина относился к делу с большей серьезностью и в отличие от своих женских спутниц, делал ставку не только на один свой внешний вид.
– Ну что, осталось дело за малым. –Тишина перевёл свой взгляд на Точа, который в пику к малым словам Тишины, был, не то что мал, а даже очень не мал.
– Ну, что сказать. – Внимательно разглядывая Точа, начал размышлять Тишина. – Ну ты, точь в точь…(сделал паузу Тишина) Точь. Ха-ха. – Рассмеялся Тишина, подстегнув всю компанию к разрядке, которая никогда не помешает, даже в таком ответственном деле, как приготовлению к выходу в какой-нибудь свет. Ну, а как все не знают, а только догадываются о том, что свет, это такое, в общем, затруднительное в понимании, неоднозначное спектральное явление, о котором в точности известно лишь одно, что он больше светит, нежели греет.
Ну, а если в нас возьмёт своё слово придирчивый ко всему исследователь, то мы, разложив свет на свои физические составляющие и сопоставив их с другой физикой тела, под этим же бытующих у них названием: «высший свет», будем вынуждены признать, что он, не то что однороден, а даже и близко не стоял к своему во всех планах единству. Но такова природа всякого света, который только через совокупность своих разнородных и разнообразных составляющих, и позволяют ему, как по-своему светить, так и называться.
Ну и само собой отдельные пучки этого света, которые мельком проносятся в нём, и которые, видимо, учитывая такую высокую скорость движения света, понимают, что для того чтобы вас заметили в нём, то нужно почаще показываться и примелькавшись, а по-другому при такой скорости не получится выглядеть заметно, начать ассоциироваться с этим светом. Вот, наверное, поэтому, все эти пучки известности или публичные люди, дома не живут, а перемещаются с одной телевизионной площадки на другую.
Да и, наверное, именно поэтому свет иллюминации так близок сердцам носителей этого света, ведь он создает иллюзорность, которая и позволяет, как прикрыть ваши недостатки, так и продемонстрировать с нужного ракурса все ваши достатки.
– Ну всё Точь, ты точно достал. – Всё не унимается Тишина, чьи шутки так себе шутки, но их теплота греет душу, и оттого они находят понимание в потрясывающихся от веселья и частично от смеха животах его слушателей. Но не успел Тишина от своего веселья образумиться, как входная дверь открывается и на пороге туалета, перед лицом всей честной компании, оказывается ещё один нуль, который, явно без всякого преувеличения, спешил только по своим, не требующих промедления частным делам. И он, будучи уверенным в том, что сейчас сумеет успеть (а уверенность ему придала не запертая на засов дверь, которую не утрудились прикрыть за собой никто из вошедших), что с первого удивленного взгляда стало понятно, не ожидал здесь никого, не то что увидеть, но и встретить.
– Во как! – И если Тишина должно, вслух среагировал на появление здесь нового лица, то тот в свою очередь, не сумел ничего сказать, а замерев на месте, со своим особым лицевым выражением, где сквозил открытый рот, из которого (не хватило сил) наружу не вырвалось ни одного слова, всем своим видом олицетворял изумление.
– Ну, чё встал. Проходи, не стесняйся. – Ответил за всех Тишина, который, по всей видимости, только один придавал значение этому новоявлению, когда как все другие и каждый в отдельности, занимался сам собой. Но вновь прибывший, было явно видно, что он что-то особенное задумал, раз, стоя в совершенно неподходящей для удобного стояния в переходной позиции, от бега к ходу, совершенно не реагировал на любые призывы Тишины.
– Я понял. – Тишина, стукнув себя по лбу, пришёл к разгадке, которую своим видом задал этот вновь прибывший нуль. – Ему нужна своя особенная тишина, в которой, только его глубокая мысль, будет тем шумным фоном, способствующему его действию здесь. Так что, всё, заканчиваем прихорашиваться, и освобождаем помещение. – Тишина принялся шлепками подбадривать своих не спешащих спутниц, чьи взоры, для того чтобы они были более притягательны, должны были зарядиться магнетизмом, которое, как все знают, излучает всякое зеркало. Так что нет ничего удивительного в том, что они постоянно вертятся у зеркала, и их от него, всегда только трудом можно оттащишь. Ну а мужской половине, всегда полагающейся на нечто другое, не грозила такая опасность, и они без лишних напоминаний, подвинув в сторону эту онемевшую и застывшую статую бегуна, вышли в коридор гостиницы.
– Ну что ж. Пойдёт на красную дорожку, торговать лицом. – Выйдя вслед за всеми, Тишина озвучил свои планы на сегодняшний день. После чего, вся компания неспешно направилась обратно к лифту. Ну, а пришедший в себя бегун, тотчас занял свою диспозицию, откуда он, придя в себя, очень эмоционально, не стесняясь в выражениях, бросил им вслед свой приговор:
– Продюсеры, твою медь!
