далеком будущем пути расходятся, что все это временно, что мало во всем этом правды. Я не хочу знать, что спектакль окончится, когда каждый сыграет свою роль и получит за нее, что хотел. Хочется не знать ничего, влюбиться до головокружения, как в первый и в последний раз, не думать о будущем и жить сейчас, здесь, этим коротким мигом. Все же как хорошо, что мы не знаем истинные мысли людей... Но нужно различать истинное и фальшивое.
Закрывая глаза, я прокручиваю в мыслях то, что называется словом "жизнь". Вспоминаю все, что было, и понимаю, что ничего в этой "жизни" не было. Потому что любимого человека никогда не было рядом. А без него не было ничего.
И вот теперь жизнь меня навсегда разлучает с тем, кого я любила, казалось, целую вечность. Жаль ли мне? Совсем немного. Просто все уносится временем, растворяясь в прошлом и унося с собой мечты о счастье, боль потерь, пламя ревности. У меня навсегда останется в душе тепло тех ушедших дней. Когда остыло сердце, остается душа. Хорошо, когда ты любишь, но ужасно, когда тонешь в любви. Но я за все благодарю Рому, за все, что было и чего не было. И все же моя любовь для него была слишком велика.
Может, больше не будет дороги, на которой он мне встретится. Даже если я больше не увижу Рому, то одно я знаю точно - я его никогда не забуду.
Лет так в шестьдесят я достану его фотографию и вспомню, как давным-давно я любила очаровательного светленького мальчика. Сколько лет будет отделять меня от тех невыносимых страданий! И я буду вспоминать то драгоценное время, а на сердце будет спокойно, потому что все это через призму лет будет казаться мне лучшим временем в жизни; я уже сейчас начинаю это чувствовать.
Да, все мы любили, все мы могли творить великие свершения. Когда-то. Но пролетающие года приводили нас на путь иной, а мы все чего-то ждали, не меняя самих себя для того, чтобы изменился мир вокруг нас. Чтобы он стал таким миром, в котором ничего не мешало бы идти к вершинам.
Где же потом будет Рома и с кем? А где буду я?
20
Промолвив ласковое слово
В награду требуй жизнь мою.
Но, друг мой, не проси былого,
Я мук своих не продаю.
(М.Ю. Лермонтов)
- Девушка, можно вас пригласить на танец? - спросил кто-то.
Я обернулась. Это был Рома.
- Так можно? - повторил он, вопросительно глядя на меня.
Я молча положила руки на его плечи, и все вокруг для меня исчезло. Оказывается, что невозможное возможно, просто протяни руку. Были только мы, звуки волшебной мелодии и свет софитов. Я увидела Рому словно в первый раз, но уже совсем другим.
Моя самая заветная мечта исполняется сейчас, когда это уже не нужно. Не слишком ли поздно? Нет... Быть может он мне по-прежнему нравится и я не могу обмануть свое сердце? Но я уже не люблю его.
Мне кажется, что все это происходит не со мной. Может, это всего лишь сон? Ну и пусть, но как же этот сон прекрасен! Но ведь все давно прошло, и сердце остыло, но почему мне так хочется, чтобы это мгновение не заканчивалось никогда? И почему я обняла Рому еще крепче, будто боясь, что если отпущу его, то навсегда потеряю. Ведь так, возможно, и будет. А время так скоротечно... Но мне не жаль.
Весь выпускной мы разговаривали с Ромой о всяких пустяках. Он рассказывал смешные истории. Некоторые его байки поражали меня своей безрассудностью.
А стрелки часов все ближе подходили к часу, когда ночная сказка растает перед ликом солнца.
За окном уже начал брезжить рассвет, рассеивая таинственность ночи своей строгой будничностью.
Гаснут софиты. Вот и окончен бал.
Рома достал какую-то книжечку и сказал:
- Знаешь, мне очень нравится одна девушка. Ее фотография здесь, открой. Как ты думаешь, у меня есть шанс?
Я равнодушно открыла книжечку, в которой было зеркальце.
- Здесь ничего нет.
- Смотри лучше, - настаивал он.
- Я ничего не вижу, кроме своего отражения.
- Ну вот, познакомься. Ее зовут Ева.
Я в полной растерянности посмотрела Роме в глаза, не зная, что сказать. Он тоже молчал. Я словно опять покорилась этим глазам. Они смотрят мне в душу и не позволяют обмануть себя. Да, мне нравится Рома. Но все не так, как раньше. Словно это стало большей частью меня. Любовь - это сущность человеческой души, и я не могу отрицать то, что предопределено ею. Но вспоминая свои страданья, я не хочу отнять Рому у тех, кто без него уже не сможет, кто его любит так, как когда-то я. Но думал ли обо мне тогда хоть кто-нибудь.
Так мы и стояли молча, глядя друг другу в глаза. И я не знала, что должна сказать и что хотела бы. Видимо, мои глаза говорили "да", потому что невозможное вдруг стало возможным. Кстати, это мой первый поцелуй.
Москва 2004
