покажет руководству страны всю иллюзорность так называемой «стабильности» и организационную слабость так называемой «вертикали». Речь идёт о демонстрации возможностей, не более того. Силовой переворот никто не планирует. Похоже, это будет «мягкая революция» с ограниченным кровопусканием и последующим шантажом. Один-два дня коллективного безумия – и морально сломленное руководство страны пойдёт на некоторые уступки. Возможно, даже на досрочные выборы, которые пройдут в обстановке подлинной многопартийности и демократического плюрализма.
- Вот так, - продолжил пояснения Мирагин. – Живём мы в своём мирке, общаться с народом разучились и контроль над ситуацией потерять действительно можем. Честно признаться, так власть наша базируется на привычке народа подчиняться и не задавать лишних вопросов. Люди, по счастью, забыли уже о перестроечных митингах, «живых кольцах», концертах на баррикадах, массовых драках с ОМОНом и прочих всенародных демократических праздниках. Воздух свободы улетучился и больше не пьянит. Народ побуянил немного, погулял, пошумел, помог нам придти к власти и организовать удобную нам торговую площадку, а потом послушно вернулся в привычное стойло и занялся привычным своим делом: стал обустраивать свои каморки, зарабатывать свои гроши и растить потомство для стойла. А мы расслабились! В последнее время мы очень сильно расслабились! Мы думали, что так будет всегда. Мы подумали, что все опасности миновали, и стабильность можно поддерживать неограниченно долго. И при минимальных затратах. Но кое-кто считает, что наша торговая площадка слишком закрыта для влияния извне. И этот «кто-то» не прочь снова праздник устроить. А революция, пусть даже иллюзорная, пьянит сильнее водки. Что думаете по этому поводу, генерал?
- Да у нас… тихо всё, - осторожно возразил генерал. – Благодать и процветание. Откуда смуте взяться? На пустом месте…
- На «Титанике» тоже всё было тихо, - ответил Мирагин. – И жизнь там была сытая и стабильная… до встречи с айсбергом. И в январе 1917 года в России тоже революцию не ждали. Готовились к весенне-летней кампании, военные планы с союзниками обсуждали. Царь-батюшка в ставку собирался. Оружие на фронт стало поступать в достаточном количестве. К наступлению готовились, к победе. И положение с продовольствием было стабильное. В России посытней была жизнь, чем в Германии и Австро-Венгрии. Война российские губернии не трогала. Булочные работали, магазины, рестораны. Главные смутьяны в эмиграции сидели. У думцев власти не было никакой, разогнать их можно было в любой момент. Тем более, было за что. Какая уж тут революция? И близко её нет, и быть не может. Однако – произошла. Может, не там мы революцию ищем? Не смутьяны и психопаты планируют революцию. Они лишь исполнители. Боевой отряд «полезных идиотов».
- Так что, - с удивлением произнёс генерал, - у нас «оранжевые» теперь в погонах ходят? Не там ловили, стало быть? Прозевали настоящую угрозу?
- Мозговой центр революции – не в толпе, - ответил Мирагин. – Он всегда там, наверху. Высоко и далеко… Ладно, к нашим делам вернёмся. К первой задаче, о которой я упомянул.
«Вот теперь он скажет мне, для чего я нужен ему» подумал Руднев. «И постарается подставить под удар. Я его насквозь вижу. Ничего о нём не знаю, о планах его ничего не знаю. Но вижу, вижу бледного этого человечка насквозь. Заманит, затащит в тупик, в закоулок. А сам останется в стороне…»
Отчего-то ещё, совсем некстати, вспомнил генерал о выкопанной вкривь и вкось строителями-гастарбайтерами на подмосковной его даче траншее под водопроводную трубу для бассейна. Траншее, которую приказал он закопать, место выровнять и укрыть дёрном. И которую хмурые работяги-азиаты до выходных так и не закопали. А ночью дождь был, и траншея та, наверное, теперь водой до краёв полна.
«Устроили мне арык на даче!» разозлился Руднев. «Приеду – головы поотрываю!»
- Первая задача, - задумчиво произнёс Мирагин. – Слушаете меня, генерал?
Руднев поспешно кивнул в ответ и открыл было портфель…
- Никаких записей, - предупредил Мирагин.
Олег Михайлович защёлкнул замок портфеля.
И, оправдываясь, заметил:
- Я так, тезисно хотел… Возраст уже не тот, чтобы всё запоминать. У меня записи всегда под контролем!
- Придётся запоминать, - сказал Мирагин. – Те люди, против которых вам придётся работать, своё дело знают не хуже нас с вами. И, похоже, даже лучше, коль они нас пока обыгрывают. Так что запоминайте… Та группа, изолированная киллерская группа, о которой я вам говорил. Управление имеет несколько таких групп, и ни одну из них выявить мы пока не смогли. Можем только предположить, что формируют их из бывших бойцов армейского спецназа. Почему именно армейского? Там солдаты-срочники и офицеры, которых жизнь помотала по горячим точкам. А возвращаться им часто некуда. Неприкаянные души… Опыт у них есть, хладнокровие, профессионализм. А у кого-то и криминальные подвиги за плечами. Есть и те, кто в розыске находится. Ещё со времён чеченской войны. Этот контингент – самый удобный. Военно-криминальный и тот, что в розыске. Считайте, что ни родных, ни друзей у них нет. Изгои – хорошие исполнители. Не подобраться к ним, контакты не нащупать. Живут, скорее всего, на съёмных квартирах и по чужим документам. Возможно, есть у них и документы прикрытия. В том числе и от вашей конторы. Зная возможности Управления, можно и это предположить. Делают своё дело, исчезают, потом получают новое задание и новую легенду прикрытия. Снова клиента отстреливают и уходят. Как же поймать их, Олег Михайлович?
- Таких на живца ловят, - уверенно ответил Руднев. – Если не знаешь, где человек живёт, как его зовут и кто он вообще такой, то один способ есть с ним познакомиться: найти то место, куда он обязательно придёт. А дальше дело техники: наружка его принимает, сопровождает, фиксирует на камеру, устанавливает контакты.
Мирагин улыбнулся неожиданно широкой, растянувшей белые губы улыбкой, отчего на мгновение стал похож на самодовольного, преисполненного важности лягушонка, чудесным образом узнавшего верный способ уничтожения опасной и надоедливой болотной цапли.
- Это хорошо, - мягким, задушевным голосом произнёс Мирагин. – Вот тут мы и переходим к первой задаче Управления. Им нужно продемонстрировать свою лояльность и эффективность. И они это делают с пользой для своих зарубежных партнёров. А ваши торговые контрагенты, генерал, как на грех забрасывали крупные партии оружия в те страны, с которыми у Запад, в особенности – у Америки, крайне плохие отношения. Понимаю, хотелось больших и быстрых денег. Всё и сразу! Так? И чтобы расчёты были без лишних формальностей. Например, простым афганским бартером. Но только в Афганистане сидят американцы. И в Албании – они же. Ваши партнёры вышли на албанцев, албанцы информацию слили американцам. Ваши друзья влезли на запретную территорию, генерал. И очень разозлили трейдеров, которые сидят на афганском трафике. Помните, генерал, на правительство какой звёздно-полосатой страны работают эти трейдеры? А последняя поставка в Колумбию? Вы же этим красным из джунглей переправили ПЗРК! За такие наглые выходки целые страны наказывают, не то что отдельных коммерсантов! Ваши друзья, видно, решили за вашей спиной отсидеться. Не вышло! Кое-кто приказал своим российским друзьям ликвидировать вашу группу. Это удобно: уничтожить можно и на территории России, чужими руками, заодно проверить возможности новых друзей. Ликвидация вашей группы идёт по этой схеме. Осипов приезжал на переговоры с директором института Семенко, который работал по оборонной тематике. Это же ваша идея была: кинуть иранцам предложение по системам наведения для ракет средней дальности? Напрямую продавать нельзя, институт можно под санкции подвести, а вот через ваших «чёрных» торговцев – можно. Я ведь с самого начала был в курсе вашей сделки. Но теперь она. похоже, как минимум – откладывается. Осипова не зря именно в здании института убили, именно после переговоров и с большим шумом. Это ведь предупреждение было и Семенко и всем прочим, кто с вами… то есть, с нами решит связаться. Семенко намёк понял и затих. На связь не выходит, прячется. А к кому следующему придут, генерал? Называйте фамилии, не бойтесь!
- Из крупняков двое осталось, - после минутного молчания произнёс Руднев. - Сахновский и Климович. Климович в Эмиратах греется. По крайней мере, два дня назад ещё там был. Сахновский в Москве… Пока.
- Почему пока? – уточнил Мирагин.
- Сбежит! – уверенно ответил Руднев. – Он ведь о чём-то таком догадывался… о чём вы говорили. Всё мне нашёптывал, что до него и в России доберутся, что напрасно полез в эти дела… Говорил, что у него есть очень полезные контакты в Штатах. Чуть ли не на уровне Сената. Люди, которые в обмен на информацию остановят охоту. Я, признаться, до конца его не понимал… То есть, теперь ясно, что вообще не понимал. Мне до последнего казалось, что речь идёт о криминале. А он сообразил – политика. Умный мужик, ничего не скажешь!
- К этому умному и придут, - уверенно произнёс Мирагин. – Возможно, уже сегодня. Появление Сахновского в Штатах исключено. Он обязательно подставит тех людей, с которыми попытается выйти на контакт. Этого не допустят!
«Там и будем ждать невидимок» догадался Руднев.
- Я вся понял! – воскликнул Руднев. – Сегодня же…
Генерал засуетился, попытался встать.
- Хорошо, что вы поняли, - сказал Мирагин.
Олег Михайлович замер.
- Потому что крупняков, как вы выразились, осталось не двое, а трое. Третий – вы! Не думайте, что ваши лампасы их остановят. И ещё…
Мирагин бросил на стол визитку.
- Карточку храните на работе, с собой не носите. Связывайтесь со мной напрямую. Вы теперь больше всех заинтересованы в быстром и успешном расследовании дела Осипова. Так что по этому направлению я буду работать с вами напрямую. До свидания, генерал!
- Да… До свидания, Игорь Игоревич, - ответил генерал.
И Мирагин понял, что теперь служивый – в страхе и смятении.
Информация о грядущей «мягкой революции» его не смутила, это его коммерческие интересы и безопасность не затрагивало. А «первая задача» - для генерала посерьёзней будет.
Это уже угроза!
И вот за собственную шкуру он будет драться. И землю носом рыть!
«Хорошо» подумал Мирагин. «Хорошо!»
Он и не заметил, как вошли незваные гости в его кабинет…
«Групповая терапия в семь тридцать утра. План занятий был подготовлен мной ещё накануне. Опять эта история с рисунком… Марсель увлекается.
Я отобрал шесть человек. Кураторы до сих пор не могут понять, по какому признаку. Они не могут понять, что объединяет этих шестерых и каковы были критерии моего выбора.
Не агрессивность и не вопиющая антигуманность их поступков были причиной моего особого внимания к их судьбам.
Людей агрессивных, жестоких, попирающих нормы так называемой «общечеловеческой морали» хватает и среди пустоголовых, бездушных обывателей, составляющих основную массу так называемых «нормальных людей», чья нормальность определяется лишь их неспособностью воспринять внешнее корректирующее воздействие высшей силы, крайней примитивностью их
